Поддерживая старика под локоть, Жадоба вел его к Ларину. Законный хищно улыбался, сверкая золотыми зубами. Пальцы, сжимавшие бамбуковый стек, густо покрывала паутина татуировок.
Андрей осторожно перевел предохранитель в боевое положение. Паша-Стоматолог приближался. Отблески костра двоились, отражаясь в стеклах очков, вспыхивали адскими искорками на золотых коронках. Законный продолжал улыбаться каким-то своим мыслям. Жадоба не довел его до Ларина всего каких-то полтора метра – остановился, разжал пальцы. Законный поводил головой, осматриваясь, а затем тихим шелестящим голосом спросил:
– А ты говорил, Сивый приехал… Где же он?
Гости замолчали. Было слышно, как потрескивают дрова в костре да звонко разлетаются уголья. Ларин почувствовал, как кровь отливает с его лица. Но тут законный принюхался, сделал шаг вперед и, вытянув руку, коснулся лба Андрея. Затем чуткие пальцы виртуоза-щипача прошлись по глазным впадинам, щекам, подбородку.
– Сивый? – после короткого колебания прочувственно произнес Стоматолог, а затем обнял Ларина. – Ослеп я, совсем ослеп, потому на УДО и откинулся. Так и сформулировали – мол, больше не представляю опасности для общества… – Законный резко отстранился от Андрея, в руках у него был бумажник Ларина. – Представляешь, так и написали, что, мол, не представляю опасности. Глаза уже не те, а вот пальцы слушаются. Держи! – И Стоматолог вручил портмоне его владельцу.
– А ты, Стоматолог, все такой же. Выглядишь, как народный артист! – От Андрея не укрылось, что вместе с шелковым платком из нагрудного кармана белоснежного пиджака выглядывают и миниатюрные плоскогубцы.
Законный наклонил голову и произнес:
– Морщин у тебя больше стало, и в голосе хрипотцы добавилось. Пошли к столу. Уважь старика.
Андрей осторожно вздохнул, попытался взять Стоматолога за локоть.
– Не надо, я сам. – И законный, постукивая перед собой стеком, уверенно направился к столам, за которыми его уже ожидала братва.
Пацаны стояли растроганные, торопливо разливали спиртное в рюмки. Ларин опустил руку в карман и поставил пистолет на предохранитель.
* * *
В то самое время, когда братва пила за здоровье Паши-Стоматолога, в пятнадцати километрах от агроусадьбы пожарники в свете прожекторов разгребали баграми залитые из брандспойтов обугленные остатки дома, в котором встретил свою смерть коммерсант Виктор Попов. Неподалеку в генеральской «Волге» сидели Кулешов и майор Кожевников.
– Значит, точно не было бабок? – недоверчиво щурился на своего порученца генерал.
– Мамой клянусь. Жадобинские бандюганы унесли. Их человек пять было, не меньше, – убежденно врал Кожевников. – Когда я со своими пацанами прибыл, они Попова уже порешили.
– Фильтруй базар, майор. Не с пацанами, а с группой захвата ты прибыл.
– Ну да, товарищ генерал. Значит, Попова они порешили. Я же не знал, что они в доме. Вы мне про это ничего не сказали. Вот когда прапор сунулся, они его и завалили.
– Так вы ж с автоматами, в полной экипировке…
– Неожиданно все получилось. Они с нашими бабками через окно и рванули. У них тоже автоматы. Мы их преследовали. Вот если бы приборы ночного видения у нас имелись, мы б их, подлецов, взяли. Ушли они, товарищ генерал. Мы с паца… с группой захвата вернулись, а дом уже горит.
– Думаешь, бригада Жадобы?
– Больше некому.
– Ладно, попробую разрулить. Бабки все равно всплывут, Попов их новыми банковскими пачками получал. Все сотки – со сквозными номерами. Пробьем через обменники.
Старший пожарного расчета приблизился к машине.
– Человеческих останков не обнаружено, товарищ генерал.
– Оружие?
– Нету. Хлам один: кастрюли, сковородки…
– Спасибо, товарищ капитан. Значит, и дела возбуждать не будем.
– Обычная бытовуха. – Капитан МЧС козырнул и вернулся к пожарным.
Кулешов пристально смотрел на Кожевникова.
– Ты слышал? От трупов кости должны были остаться, а их нет.
– Сгорели, товарищ генерал.
– Ты мне, майор, не втюхивай. Чтобы кости в пепел рассыпались – знаешь, какая температура нужна? Да черт с ней, с температурой, бронежилет от прапора остаться должен. Ты это понимаешь?
– Не могу знать, товарищ генерал. Темное дело…
– Куда уж темнее, майор… Как нашего прапора, которого они завалили, теперь оформлять, ты подумал?
– Уже подумал, – с готовностью отозвался Кожевников. – Помните, два месяца тому назад заявление на него накатали, что он взятку вымогал?
– Припоминаю, было такое, – наморщил лоб Кулешов.
– Ну, вы еще распорядились делу хода не давать. Под сукно заяву положили. Так можно же задним числом заявление в ход пустить? Ну, типа того, испугался прапор, что его посадят, и дернул из города, в бега подался…
* * *
Руслан Хасанов зашел в гимназический туалет, держа наготове в кулаке сигарету и зажигалку. Его русский одноклассник, сидевший на подоконнике с зажженной сигаретой в зубах, нервно дернулся, тут же скомкал какой-то цветной плакат, который до этого держал в руках, и бросил его в мусорное ведро.
– Это я, Олег. Можешь курить спокойно. – Не заподозрив ничего плохого, Руслан поставил рюкзак на подоконник и сел рядом.
Олег глубоко затянулся и пустил дым в потолок.
Ребята прогуливали последний урок – ждали, когда освободятся девчонки, чтобы пойти с ними в кино.
– Во, дожили… Мало того, что по школе коммивояжеры ходят, всякую дрянь продают, так теперь и в туалете свою рекламу клеить стали, – принялся объяснять Олег историю со скомканным плакатом, хотя никто его и не просил об этом.
Прозвенел звонок.
– Давай, пошли девчонок встретим, – предложил Олег, как-то странно поглядывая на одноклассника. – Только с черного входа выйдем. Не хочется на директора нарываться. От нас-то табачищем пахнет.
– Не беда, жвачкой зажуем.
Парни вышли в вестибюль и только собрались нырнуть на лестницу, ведущую к черному входу, как Руслан остановился, прислушался. Со стороны парадного крыльца слышались возбужденные голоса малышни. Кто-то смеялся, кто-то кричал, но сквозь эти звуки уверенно пробивался надрывный плач.
– Что там такое? – насторожился Руслан.
– Пошли скорее. Зачем тебе туда ходить? Тебе это надо? – Олег попытался увлечь одноклассника за собой.
– Да, надо, – решительно ответил Руслан и зашагал к парадному выходу.
– Вот же черт, – пробормотал Олег, бросаясь вслед за ним.
На крыльце толпились ученики младших классов. Сестра Руслана, Мириам, ревела, растирала слезы рукавом по лицу, подпрыгивала, но никак не могла дотянуться, чтобы сорвать со стены приклеенную скотчем плакат-фотографию – ту самую, которую изготовил на библиотечном принтере Петя Кулешов.
