– Стреляли снаружи, а не изнутри, – глубокомысленно изрек Соломахин. – Трупы есть?
– Немного крови на пассажирском сиденье.
– Так, говоришь, наши где-то здесь? – обратился Соломахин к технарю.
Тот, держа открытым нетбук на согнутой руке, внимательно посмотрел на экран и сказал:
– Их машина тут.
Соломахин неторопливо спустился в выемку под бункером. Из-под серого щебня торчал запыленный искореженный капот «Нивы». Глеб Антонович глянул на номерной знак, и последние сомнения отпали. Это была именно та машина, на которой его люди отправились на встречу с продавцом видеозаписи.
– Посвети, здесь что-то написано.
Один из охранников, щелкнув карманным фонарем, направил луч на капот. Соломахин прочел одно-единственное слово, выведенное на густой пыли, задумался, пожал плечами.
– Ничего не понимаю.
Шуршал отбрасываемый от машины щебень. Вскоре извлекли и трупы погибших. Соломахин смотрел на тела своих сотрудников. Он бы дорого дал за то, чтобы узнать, что именно здесь произошло. Но мертвецы не могут ответить. И это молчание было самым страшным. Холодок пробежал по спине начальника охраны холдинга. Нет, он не боялся, что сейчас сюда нагрянет милиция или спецслужбы. Бывший полковник ФСБ имел достаточно влиятельных друзей в силовых структурах, чтобы его версия происшествия оказалась единственно верной. Но он всей кожей ощущал, что неприятности у него только начинаются.
– Ну не мог же это сделать он, – Соломахин поглядел на самосвал. – Простой водила, гастарбайтер… И что значит надпись на пыльном капоте?
Технарь уже вставил в картридер карту памяти, найденную в кармане у одного из погибших.
– Покажи, – заглянул через его плечо Соломахин.
Замелькали кадры, снятые на мобильный телефон.
– Значит, все-таки они забрали запись. Тогда что же произошло?..
Глеб Антонович резко обернулся, ему показалось, что кто-то смотрит ему в спину. Но за ним простирался обычный подмосковный пейзаж – вспаханное поле и цепочка двухэтажных коттеджей на берегу реки. Вот только выглядело все, как на черно-белой фотографии. Сумерки растворили цвета и сделали мир безрадостным. Подчиненные смотрели на своего начальника, ожидая его решения. Каждый из них невольно примеривал ситуацию на себя. Ведь получить задание забрать запись мог каждый из них. Это было делом случая. Лотерея госпожи Удачи.
До сегодняшнего дня их не очень чистоплотная служба в охране холдинга казалась секьюрити делом вполне безопасным. Хотя охранники не понаслышке знали, как пару раз исчезали слишком любопытные журналисты, интересовавшиеся финансовыми схемами, объединяющими строительный бизнес и коридоры власти. Знали и то, какими способами конкурентов заставляют отказываться от участия в тендерах и аукционах по покупке земельных участков. Однако каждому служившему в охране холдинга до этого казалось: исчезновение, смерть якобы от несчастного случая, жестокие избиения, сымитированные под хулиганство, – это участь, предназначенная другим, тем, кто пытается противостоять заведенному порядку вещей. Теперь же перед ними находился наглядный пример того, что это не так, – искореженная «Нива» и два мертвых тела их товарищей. И самым страшным было то, что никто из них не мог дать ответа на поставленный начальником охраны вопрос. Его знали лишь погибшие. А неизвестность всегда пугает.
Соломахин тяжело вздохнул, вытащил трубку мобильника и набрал номер. Обычно он старался не звонить своей любовнице в такое время. Генерал Матюков вполне мог находиться рядом с женой.
– Да, слушаю вас, Глеб Антонович, – донеслось из трубки.
Раз Матюкова называла любовника по имени-отчеству, значит, супруг и впрямь мог слышать разговор.
– Валерия Никодимовна, тут у нас неприятности, причем серьезные. Видеозапись у моих людей. Помните наш разговор? Но они ничего не могут мне рассказать. Вы понимаете, о чем я?
– Догадываюсь…
– Я боюсь, что остались копии. Их машина разбита вдребезги. На капоте странная надпись: «Кристина». Я не могу понять, в чем дело. Вам это имя ничего не говорит?
– Кристина… Кристина… Что-то я припоминаю… – Женский ум Матюковой все-таки сумел уловить связь между гибелью годовалой девочки и двух сотрудников службы безопасности холдинга. – Так звали погибшую девчонку…
– А ведь точно, – отозвался Соломахин. – Спасибо, Валерия Никодимовна.
Он опустил руку с трубкой. Открытие, сделанное Матюковой, только усилило тревогу. Он посмотрел на мертвые тела, на полузасыпанную искореженную машину. До этого Соломахин и его люди по большому счету являлись продолжением государственной системы, и поэтому им практически ничего не угрожало. Боялись не они, боялись их. Теперь же появилась какая-то неизвестная сила, жесткая и беспощадная, но в то же время справедливая.
– Машину и тела отсюда убрать, – распорядился Соломахин, понимая, что еще немного, и его страх передастся подчиненным. – Имитировать несчастный случай.
Он чувствовал нутром, что нельзя давать делу официальный ход. По большому счету Соломахин плевать хотел на судьбу Алекса. Речь уже шла не о молодом наркомане: был брошен вызов сложившемуся в определенных кругах образу жизни. Отлаженная система дала сбой. Ведь в гибели охранников на первый взгляд не было смысла. Ни денег, ни положения в обществе это никому не могло принести. И тайный смысл случившегося Соломахину предстояло найти, чтобы не бояться. Ключ к загадке лежал где-то рядом. Вот только в какую сторону протянуть руку? Ответ на это давало одно-единственное слово, выведенное чьим-то пальцем на пыльном капоте: «Кристина».
– Быстро пробейте водилу «МАЗа». Откуда, кто такой, адрес, родственники…
Вскоре Соломахин уже знал, что зовут водителя Григорий Кисель, что родом он из Приднестровья, а в Москву приехал на заработки.
– Отследить все проданные билеты в киевском и одесском направлениях. Найдите его, пока он в Москве!
* * *
В пивной возле Белорусского вокзала нынче не слишком многолюдно. Это лет десять-пятнадцать тому назад в подобных заведениях не всегда было возможно пристроиться за столиком. Теперь же в пивной посидеть – это роскошь. Пахло жареной картошкой и печеным мясом. В углу, поближе к туалету, расположилась компания из продавщиц небольших магазинчиков и уличных торговок. Судя по репликам, отмечали день рождения одной из женщин. Напротив них «чирикала» компания китайцев. За столиком у самого окна сидел Григорий Кисель. За стеклянной стеной, отделявшей пивную от улицы, деловито сновали толпы прохожих. Мелькая цветными огнями, проносились машины. Кисель прятал под столом забинтованную руку, курил сигареты без фильтра, прихлебывал пиво из граненого бокала и ежесекундно оглядывался, явно чего-то опасаясь.
Звякнул колокольчик на двери. Вернулся Ларин. Отодвинул ногой стул, поставил перед собой пластиковую бутылку морковного сока.
– Ну как, полегчало? – спросил он.
