– Значит, не догнали, бойцы, – оборвал доклад Рубинов.
– Но злоумышленник оставил на месте вот это, – и боец с шампуром, торчащим из-за ремня, положил на стол самодельный лук.
– Херня полная, – Рубинов держал руку, как арфу, и подергивал туго натянутую тетиву пальцем; та звенела, словно струна. – Тросик металлический, их еще в приводе на тормозах используют. Небось в твоей автомастерской взяли, – Рубинов глянул на Васькова.
– Да какие детишки, Толик? – возмутился генерал Васьков. – Да и откуда им знать, что наш товарищ из Германии приехал? Тут же злой умысел сразу виден. Я сейчас дам приказ – лес на полигоне прочесать. И этого урода поймаем.
Рубинов постарался незаметно для Ларина подмигнуть своему слишком прямолинейному приятелю – мол, ты что, вредитель, пургу гонишь? Может, сейчас еще ПЗРК вспомнишь?
После чего московский генерал-лейтенант делано рассмеялся:
– Мерещатся тебе всякие шпионы и диверсанты, Владимир. Не в те времена живем.
– Конечно, погорячился я. Детишки балуются, – недовольно пробормотал Васьков и потянулся за выпивкой. – Вот передохнем, Курт Карлович, сил наберемся и поедем будущую строительную площадку смотреть. Дела-то нас впереди великие ждут.
И тут на столе перед генерал-майором заелозил стоящий на виброзвонке мобильник.
– Черт, даже здесь достанут. И кому это я понадобился? – Владимир Павлович откашлялся, а затем произнес в трубку ясным и чистым командным голосом, хотя был уже явно навеселе: – Генерал Васьков слушает… так, понял… минуточку, капитан… – он прикрыл микрофон ладонью и негромко обратился к Рубинову: – Дежурный по части докладывает. Какая-то журналистка приехала. А нас о ее визите никто не предупреждал.
– Государственное издание или частное?
– Сейчас узнаю, – и Васьков вновь открыл микрофон трубки и, выслушав дежурного по части, доложил генерал-лейтенанту: – Мария Шарапова, женский журнал «ЖЖ». Москва.
– Если аккредитации у нее нет, пусть гонят в три шеи. Не время теперь демократию разводить, – посоветовал Рубинов.
– Есть у нее аккредитация, от Министерства обороны, – с сожалением в голосе произнес Васьков.
– Значит, баба не опасная, а ручная, – Рубинов тут же махнул рукой. – Гадостей писать не станет. Мы в Москве сомнительным журналистам аккредитации никогда не даем. Женский журнал «ЖЖ»? Что-то не очень и припомню такой…
– Короче, пусть приезжает? – спросил Васьков.
– Если хочешь неприятностей, можешь не пускать. Когда у бабы-журналистки аккредитация от министерства есть, значит, у нее в том самом министерстве имеется очень сильная рука, – проговорил Рубинов и снова сам себе подлил водки. – Я бы на твоем месте ее хорошенько обустроил бы. С журналистами ругаться не стоит, вот только какого черта корреспонденту женского журнала в военной части делать?
– Вроде бы о быте жен военнослужащих ей написать поручили.
Глава 7
Новенький ярко-желтый «Фольксваген»-«жук» резво катил от КПП «Первомайский» в глубь военного городка. Напарница Ларина Маша сидела за рулем. И она, и ее штатская машина являли собой резкий контраст с окружающей действительностью. Вдоль дороги тянулись сугубо армейские, а потому и безыскусные в архитектурном смысле объекты: длинный ряд боксов для военной техники, склад ГСМ, казармы…
Дороги, проложенные на территории военной части, естественно, в автомобильном атласе Карелии не значились. Если судить по общедоступной карте, то на месте гарнизона «Первомайский» располагались девственно зеленый лес и озера. По большому счету, так было не слишком далеко от правды жизни: сам гарнизон был создан в первую очередь для обслуживания огромного по площади полигона. А потому Маше приходилось сверяться с планом, нарисованным от руки дежурным по части.
– Так, после гарнизонной гауптвахты налево, – приговаривала Маша, – а дальше прямо. Там еще памятник саперам должен быть. А после него сворачиваем под запрещающий знак… Вот так-то, Маша. Подобное может только в России случиться. Дежурный по части какой-то журналисточке, стоило ей ему улыбнуться, рисует секретный план режимного объекта. А для того, чтобы подъехать к офицерскому общежитию, нужно обязательно свернуть под «кирпич». Иначе никак.
Впереди за старательно, но не очень ровно подстриженными кустами показался памятник саперам – массивный бетонный куб, на котором высилась статуя, явно изготовленная непрофессиональным скульптором. Маша не удержалась и притормозила у этого произведения искусства.
– Однако, – только вырвалось у нее. – Чудовище, созданное Франкенштейном, просто отдыхает. Шедевр в своем роде.
В российской армии практически никогда не прибегают к услугам профессиональных художников. Ведь профессионалу платить надо. А среди призывников обязательно отыщутся самородки с самоучками. Вот один из таких самородков-скульпторов и изготовил памятник саперам. А почему бы ему и не взяться за выгодный для него заказ? Времени на выполнение полгода, дают рядового в помощники, освобождение от нарядов, увольнительные, усиленная пайка, и самое главное – можешь жить не в казарме, а в скульптурной мастерской, под которую отведен один из боксов для техники. Народный скульптор постарался, как мог. Возможно, когда-то в детстве, в саду или в школе, он неплохо лепил из пластилина потешных собачек и котиков. Но незнание человеческой анатомии подвело его при изготовлении монументального заказа. У солдата, исполненного в человеческий рост, наблюдались странные аномалии. На левой ноге присутствовали два колена одновременно, а правая рука, если ее распрямить, наверняка оказалась бы намного длиннее левой. Самое странное – лицо сапера было отлито из бетона идеально, хотя и напоминало посмертную маску. Скорее всего, самородок пошел на хитрость: увековечил в скульптуре гипсовую отливку с лица одного из своих земляков-сослуживцев. Чтобы не возиться с головным убором, он водрузил на бетонного сапера самую настоящую стальную каску. Та же история случилась и с миноискателем, и с противотанковой миной – эти предметы были внаглую позаимствованы на военных складах и вставлены в бетонные руки скульптурного солдата.
Маша на всякий случай сосчитала пальцы. Но тут военный самоучка не отошел от действительности. На каждой руке их было точно по пять.
– Интересно, сапоги у него каменные, или халтурщик просто настоящие кирзачи бетоном залил, как заливают опалубку?
Маша несколько раз щелкнула цифровым фотоаппаратом. Во-первых, она любила собирать подобные курьезы, а во-вторых, все же следовало поддерживать легендирование, ведь в военную часть она прибыла как журналистка.
– До офицерского жилья уже совсем рукой подать, – Маша вернулась за руль и покатила дальше.
За рощицей открылась следующая картинка – приземистый трехэтажный панельный дом самой примитивной архитектуры. Все балконы, несмотря на воинский принцип единообразия, были застеклены. Хозяева дали ход своей фантазии кто во что горазд. Тут тебе и современные пластиковые стеклопакеты, и ажурные деревянные переплеты, словно на сельских верандах, и даже деревянные ставенки с кружевными накладками, выпиленными лобзиком. Тем не менее обветшавший дом был густо и свеже побелен, бордюры во дворе покрашены – сразу чувствовалось, что живут здесь именно военные, а не штатские раздолбаи.
