– Девочек привезет, и еще одно отделение для охраны. Третье отделение на берегу останется, на всякий случай. Так что о безопасности можете не беспокоиться, – обрисовал обстановку и перспективы генерал Васьков.
Мужчины вошли в приземистое бревенчатое строение, крытое тростником. Внутри ярко горел свет, все было сделано из натурального дерева, покрытого восковой пропиткой. Дощатый стол был уже сервирован: икра, рыба, копчености, овощи, бокалы со стаканами, выпивка. Пара огромных холодильников говорила, что на стол выставлено далеко не все. И при желании здесь можно существовать неделю, а то и больше.
Васьков на правах хозяина показывал помещения.
– Тут у нас предбанник, или как мне объяснил архитектор, фригидарий, – с трудом вымолвил генерал мудреное слово. – Так древние римляне свои предбанники называли. Ну, где они с этими… – Васьков защелкал пальцами.
– С гетерами развлекались? – подсказал Андрей.
– Во-во, – Васьков подцепил за ручку перегородку с матовым стеклом, простиравшуюся на половину стены, и сдвинул ее в сторону, за ней переливался подводной цветной подсветкой бассейн, выложенный пронзительно голубой смальтой.
Этот насыщенный цвет создавал впечатление объема, большой глубины и изумительной чистоты. Как по мановению волшебной палочки, тут же в бассейне забурлил гейзер. С верхушки искусственной скалы потек шумный водопад.
– Как в сказке, – произнес Ларин.
– Все служебные помещения за стенкой. С персоналом не пересекаешься. Ну, разве что банщика позовешь или массажиста. Так для этого внутренняя связь имеется. Так что приглашаю, Курт Карлович, будьте как дома. Парилочка-то уже заждалась.
Для переодевания имелись кабинки с вешалками. На деревянной скамейке аккуратной белоснежной стопкой высились простыни, махровый халат, рядом лежала войлочная шляпа.
Андрей разделся, запахнул халат, сунул ноги в мягкие шлепанцы. Генералы уже стояли возле стола. Рубинов выглядел внушительно – вместо халата он воспользовался простыней, закрутился в нее, как в тогу, на манер древнеримского сенатора. Простоватый же Васьков даже не догадался запахнуть халат – так и отирался возле стола с выпирающим, покрытым кучерявыми волосками животом.
Первым делом Рубинов положил перед Лариным тот самый конверт с «календариками», которые Андрей совсем недавно вручил генералам.
– Не понял. Подарок не понравился?
– Мы тут решили, чтобы вам это, так сказать, в виде моральной компенсации за перенесенные приключения, – невнятно объяснил Рубинов. – Да-да, «календарики» вместе с пин-кодами ваши.
Ларин в душе выругался. Он-то рассчитывал, что благодаря «календарикам» Дугин отследит, где генералы будут снимать деньги. Еще один штрих к уличению их в коррупции. А вот теперь банковские карточки вернулись к нему назад.
– Нет-нет, я не могу – это ваше, – попытался отказаться Андрей.
Васьков с Рубиновым замахали руками – и стало ясно, что отказаться не удастся.
– Не спорьте, это ваше, Курт Карлович. Мы виноваты, что допустили… Должны же вы получить какую-то предварительную компенсацию… А теперь за свою безопасность можете не волноваться. Тут и муха не пролетит, и рыба не проплывет.
– Ну, а перед разговором и перед парилочкой можно и по соточке накатить. Вы белую или вискарь предпочитаете? – посмотрел генерал-майор на Ларина.
– Разве что пригубить. Перед парилкой не пью, – Андрей решил не слишком уж выбиваться из компании, в которой оказался, и глотнул-таки немного виски.
Выпили-крякнули, зашли в парилку. Тут было довольно просторно. В углу виднелся стальной цилиндр печки, насухо обложенной камнями. Топка располагалась где-то за стеной – ее обслуживали невидимые истопники. На выбор стояли деревянные кадки с квасом, пивом, настоем из трав. Чего хочешь, того и плесни, чтобы поддать пару. Но Васьков с Рубиновым старались во всем угодить гостю.
– Ну, как, по-русски будем париться? С паром или как в сауне? – поинтересовался генерал-майор.
– Я сухой пар предпочитаю.
Ларин не стал залезать высоко – сел на нижний полок. Все в парилке было отшлифовано, отполировано и зализано, все углы округлены. Даже захочешь – не сумеешь загнать занозу.
– И ни одного гвоздя, – авторитетно заявил Васьков. – Уникальная работа.
Градусник, висевший неподалеку от двери, показывал за сто. Было жарко, и Андрею даже показалось, что у него темнеет в глазах, хотя и чувствовал он себя отлично. Но потом понял, откуда возникает такой эффект. Добрую половину одной из стен занимала массивная рама, в которой переливались световые пятна, меняя очертания, интенсивность, цвет.
«Только музыки не хватает», – подумал Андрей, а затем как бы между прочим произнес:
– Ну, так я вас слушаю, господа генералы. Не только же водку мы сюда пить приехали.
– Приплыли, а не приехали, – назидательно поднял палец Рубинов. – Итак, все по порядку…
Солдаты из инженерной роты, расставленные охранять остров, естественно, понимали, что их сегодняшняя служба к укреплению боеспособности родной страны не имеет ровным счетом никакого отношения. Но тем не менее с поставленной задачей справлялись – ничем особо не выдавали свое присутствие, укрывались в естественных складках местности и наблюдали. На всех даже имелся один прибор ночного видения, и доверили его командиру отделения – сержанту Роману Четвергову.
Странная фамилия двадцатилетнего парня, чей срок службы в Вооруженных силах по призыву подходил к концу, имела свое объяснение. Воспитывался он в детском доме и поступил туда как подкидыш. Нашли на крыльце с запиской, что зовут новорожденного Романом, а фамилии не указали. Поиски матери, подбросившей ребенка, успеха не дали. Так и записали мальчишку в детском доме, чуть изменив название дня недели – четверг, когда он был обнаружен плачущим на крыльце. Ну, что ж, у каждого своя судьба. А служба в армии, как записано в Конституции, – почетная обязанность каждого гражданина мужского пола. От нее и сироты не освобождаются.
Это жители больших городов стремятся увильнуть от призыва в армию, даже не столько сами парни, сколько их родители. В ход идет все: справки от докторов, всевозможные отсрочки, связанные с учебой… Но чаще всего «свобода» покупается за определенную сумму. Оно и неудивительно, что предки так пекутся о своих чадах. Если бы армия сводилась только к несению службы и уставным отношениям, пусть бы себе служили. Но включишь телевизор, почитаешь газеты, послушаешь сплетни и слухи, так волосы дыбом на голове становятся. Мол, в военных частях процветают неуставные отношения, старослужащие грабят и избивают новобранцев, а о землячествах, особенно кавказских, так вообще ходят легенды – будто бы пара-тройка чеченцев или ингушей способна терроризировать целый взвод. За детей богатых родителей есть кому заплатить. А вот если ты детдомовец, то службы в армии тебе не избежать, если только здоровье не подвело. А Роман Четвергов был крепок и физически, и в смысле психики. На таких сержантов молиться надо: и дисциплину держал железную, и все по справедливости. Правда, имелась и у него одна слабость, но простительная. Служил у него в отделении новобранец – Пашка Пирогов, «выпускник» того самого детского дома, родного и для Романа. Парень не вредный, но гены родителей-алкоголиков давали о себе знать. Вот и старался сержант держать рядового Пашку поближе к себе, чтобы глупостей не натворил.
