Рашников оглядел свою комнату. Сколько лет он терпеливо
ждал. И наконец пришел человек, который сделал ему именно такое предложение, о
котором он мечтал. Слишком большая сумма денег уже была выплачена. Слишком
высоки были ставки, чтобы со смертью генерала нить могла оборваться. Нет, люди,
которые используют в качестве связного генерала ФСБ, не могут быть дураками.
Они могут быть кем угодно, какими угодно негодяями и подлецами. Но только не
дураками. Это должны быть очень влиятельные люди. И они должны были догадаться,
как выйти с ним на связь. Они не станут так просто отзывать свои деньги, в этом
Рашников был убежден. Он чувствовал, что наконец ему повезло. Такое чувство он
уже однажды испытывал. Это было в казино, в Испании. Да, это было именно такое
чувство. Он стал тогда ставить на любые номера и неизменно выигрывать. Он
ставил на красное-черное, на конкретные номера, на первые двенадцать чисел – и
все время выигрывал. Один раз он даже ошибся и вместо красного поставил на
черное. И все равно выиграл. Тогда он выиграл около семи тысяч долларов. Но
деньги все равно нельзя было привозить обратно в Советский Союз. Это было невозможно.
Конечно, нелегалы, работавшие за рубежом, были вольны в своих действиях. Они
могли делать все, что угодно. Но по возвращении в Москву все свои деньги
приходилось сдавать. Вернее, деньги приходилось сдавать еще в Праге или в
Хельсинки, куда сначала прибывали нелегалы, чтобы затем, с другими паспортами и
другими документами, возвратиться в Москву.
Сдавать деньги ему вовсе не хотелось, поэтому на следующий
день он отправился в казино и «честно» постарался проиграть все, что у него
было. Но опять выиграл. Несколько тысяч долларов. Он рисковал, ставил на любые
цифры, поступал вопреки логике. Но рулетка и была игрой против логики. И
поэтому он все время выигрывал. Тогда-то он и принял решение открыть счет в
банке. Он понял, что сама судьба посылает ему эти деньги, не давая от них
избавиться.
Он улыбнулся. Воспоминания были приятными. А эта комната не
будет ему сниться по ночам. Он получил от нее все, что мог, больше она ему не
понадобится. Рашников закрыл дверь и пошел к выходу. До его исчезновения из
города оставалось совсем немного времени.
На первом этаже он встретил уборщицу. Она работала в
спорткомплексе более сорока лет. Увидев заместителя директора, она улыбнулась
ему.
– Вы уходите? – спросила женщина.
– Я себя плохо чувствую, – сказал он. Это было началом его
игры. Она подтвердит, что сегодня он ушел с работы, так как плохо себя
почувствовал. – Кажется, мне лучше пойти домой.
– Конечно, – согласилась уборщица, – в вашем возрасте нужно
думать о здоровье.
– Да, – улыбнулся он, – мне нужно больше думать о своем
здоровье. Я, наверное, схожу к врачу.
Он вышел из здания, уже не оглядываясь. В кабинете не
осталось ничего ценного, он чем он мог бы пожалеть. И хотя ему все-таки очень
захотелось обернуться и еще раз взглянуть на то место, где прошла целая эпоха
его жизни, он заставил себя дойти до угла следующего дома и повернуть на
соседнюю улицу. Дальше он шел, уже стирая из памяти, как ненужные воспоминания,
все, что было связано с его деятельностью в спорткомплексе.
День десятый
Москва. Ясенево. Центр Службы внешней разведки
России. Понедельник. 2 июля
Они сидели напротив друг друга. Руководитель службы и его
заместитель. Оба были профессионалами с многолетним стажем работы. В отличие от
ФСБ, куда каждый год назначали нового руководителя, перетряхивая все кадры,
разведку эта печальная участь миновала, и за последнее десятилетие здесь
сменилось лишь два руководителя, да и то вторым стал бывший заместитель
первого, так что преемственность и стабильность внешней разведки, без которой
невозможно было бы работать, сохранялись. Именно поэтому здесь собрались самые
лучшие специалисты бывшего Первого главного управления КГБ СССР, и среди них
было много таких, кто крайне отрицательно относился к внешней и внутренней
политике государства в последние годы.
Руководитель Службы внешней разведки молча слушал своего
заместителя. Тот рассказывал ему о вчерашнем докладе капитана Чирковского,
сообщившего о том, что в машине погибшего генерала была найдена магнитофонная
пленка.
– Вы убеждены, что речь идет о пленке из машины Лосякина? –
спросил руководитель Службы, когда его заместитель закончил свой доклад.
– Убежден, – ответил заместитель. Ему было пятьдесят. Я него
были редкие седые волосы, волевой подбородок, внимательные, умные глаза
интеллектуала. На лице его остались следы от бессонных ночей – единственного
времени, когда можно было спокойно почитать. Георгий Самойлович Осипов работал
в разведке более двадцати пяти лет, придя сюда еще в середине семидесятых,
когда «холодная война» была в самом разгаре. Он всегда выгодно отличался от
своих коллег вдумчивым отношением к службе, умением делать верные аналитические
выводы из сложившейся ситуации. Много лет он провел за рубежом, работая
поочередно в нескольких европейских резидентурах ПГЯ КГБ СССР.
Хозяин кабинета молчал. Он вообще не любил делать
скоропалительных выводов. Заместитель, знавший об этой особенности своего
руководителя, терпеливо ждал.
– Ваши предложения? – наконец спросил руководитель Службы.
– Судя по всему, информация, поступившая к нам из Лондона от
нашего агента Лорда, подтверждается, – осторожно заметил Осипов. – Очевидно,
авария, в которой погиб генерал Лосякин, была действительно случайной, хотя
журналисты и выдвигали различные версии. Но в салоне автомобиля, кроме крупной
суммы денег, была найдена и магнитофонная запись беседы покойного с человеком,
которому предназначалась эта сумма. В ФСБ скрывают информацию о найденной
пленке. Тогда получается, что они начали собственное закрытое расследование.
– Генерал Лосякин был близок к определенной группе людей, –
хмуро заметил Осипов, – и ни для кого не секрет, что возглавляет эту группу
банкир Тальковский. Конечно, наши подозрения нельзя считать доказанным фактом,
но очевидно, что Лосякин мог получить указания от кого-нибудь из них. Наш агент
в Лондоне полагает, что крупные суммы наличных денег, которые будут ввозиться в
нашу страну, предназначены для стабилизации ситуации, если вдруг какие-либо
чрезвычайные обстоятельства ее расшатают. Если учесть болезнь Президента, то
сегодня чрезвычайным обстоятельством может стать неожиданная отставка
правительства, но, поскольку сам Президент сейчас не в состоянии издать такой
указ, отставка фактически невозможна. Значит, речь идет о других потрясениях,
которые могут быть спрогнозированы или спровоцированы. Если учесть, что Лосякин
выезжал из здания ФСБ для встречи с каким-то неизвестным, которому, видимо, он
должен был передать деньги, и даже записал на пленку свой с ним разговор, то,
очевидно, можно предположить, что он искал конкретного исполнителя под
определенный заказ.
– Вы понимаете, что говорите? – спросил, глядя ему в глаза,
хозяин кабинета. – Вы обвиняете руководство ФСБ в том, что они вербуют наемных
убийц для устранения неугодных лиц?
