Сотрудники группы Самедова сидели в КПЗ до вечера, пока не
приехали представители посольства и сам подполковник. Он привез прокурора,
представляющего интересы их государства в России. Тот все время звонил по
своему мобильному телефону, требуя соединить его либо с заместителем министра внутренних
дел России, либо с заместителем прокурора, надзирающим за следствием.
Поздно вечером сотрудников Самедова отпустили. Элла провела
ночь в КПЗ вместе с двумя проститутками и воровкой. На следующий день ее
выпустили под подписку о невыезде. Увидев приехавшего за ней Тимакина, она
разрыдалась, не скрывая счастливых слез.
Саид остался в тюрьме. Его перевели на Лубянку, и теперь его
участь решалась в переписке между различными заинтересованными ведомствами двух
стран. Переписка грозила растянуться на несколько недель, и Самедов, несмотря
на все попытки забрать с собой Саида, так и не сумел убедить руководство
столичной милиции в необходимости выдачи государственного преступника.
Элла была бы счастлива, что все кончилось благополучно, если
бы не одно обстоятельство. Соседки рассказали ее свекрови о случившемся в
квартире Эллы. В их интерпретации Саид был любовником Эллы, за которым
охотилась целая банда. Раненый сотрудник министерства национальной безопасности
превратился в убитого бандита, а арестованный Саид оказался не только злостным
дон жуаном, но и торговцем наркотиками. Что после этого подумала свекровь,
можно только догадываться. Она немедленно дала телеграмму сыну, вызвав его
обратно в Москву. В телеграмме она даже указала, что Элла арестована за
убийство. Естественно, что в субботу перепуганный Саша вернулся с Павликом
домой и впервые в жизни потребовал объяснений от жены.
Она рассказала ему все. Ей даже в голову не приходило, что
можно обмануть мужа, утаив какие-нибудь детали. Она подробно рассказала ему обо
всех своих мытарствах, происшедших с момента его отъезда. Он слушал молча,
иногда мрачнел, иногда менялся в лице, но не перебивал ее. Наверное, ему было
неприятно слушать, как она разрезала раненому брюки или носила ему в больницу
пирожки. Но он был выдержанным человеком. А самое главное – он любил свою жену
и всегда доверял ей. Именно поэтому, когда она закончила свой сбивчивый
рассказ, он долго молчал, размышляя над тем, что услышал. Так долго, что она не
выдержала.
– Почему ты молчишь? – спросила она с вызовом.
– А что я должен говорить? – он взглянул на нее. И
почувствовав, что его слова прозвучали слишком двусмысленно, добавил. – Ты
поступила правильно. Только не нужно было бить того парня моей гантелей. Ты
могла его убить.
– И это все, что ты можешь мне сказать? – обиделась она.
Так легко обидеть близкого человека, если хочешь сделать это
намеренно. И как трудно не обидеть, если он только и ищет повода, чтобы
обидеться. Саша подошел к жене, обнял ее за плечи.
– Не нужно, – попросил он, – я еще только пытаюсь осмыслить
то, что произошло. Не дави на меня. И не обижайся. Я ведь пытаюсь понять тебя.
– Да, – сказала она, уткнувшись в его плечо, – я понимаю.
Рядом с Саидом она чувствовала какое-то непонятное волнение.
Рядом с Сашей ей был покойно и тепло. Может быть, так и должно быть, подумала
Элла. В этот момент в дверь позвонили, и Саша пошел открывать. Оказалось,
приехал Борис Макарович, который привез Сашину маму. Он успел рассказать ей всю
историю, опустив некоторые подробности и расписав заслуги Эллы. Растерявшаяся
свекровь все время причитала, не понимая, как могла поверить соседям. Войдя в
дом, она кинулась на шею невестке, и они долго вместе плакали, заново переживая
все перипетии последних дней.
– Как ты могла все это скрывать от меня, – укоряла свекровь
Эллу. – Я бы помогла тебе.
Можно было бы считать, что все позади, если бы Саид не сидел
в тюрьме и если бы над ним не висела угроза выдачи. Борис Макарович пообещал
проконсультироваться со своими друзьями-адвокатами, чтобы узнать, как можно
оставить Саида в России. И избежать его выдачи.
В эту ночь они легли гораздо позже обычного. И впервые Элла
постелила Павлику в гостиной, посчитав, что он уже достаточно взрослый парень.
Войдя в комнату, чтобы поцеловать Павлика перед сном, она даже смутилась. Ей
показалось, что здесь по-прежнему находился Саид.
Потом они легли с мужем в постель, но долго оба не могли
уснуть. Саша ворочался рядом, и она чувствовала, что он не спит. Наконец в
пятом часу утра она спросила:
– Ты не спишь?
– Нет, – сразу ответил Саша.
– Ты думаешь, я была не права?
– Не знаю, – ответил он, – ты поступила слишком необдуманно.
Ты ведь не знала, кто лежит под твоей дверью. А если бы он оказался бандитом? Я
тебе сколько раз говорил, чтобы ты не открывала двери посторонним. А ты меня не
послушалась.
– Ага, – призналась она, глядя в потолок, – не думала, что
все так выйдет.
– Нужно было думать, – осторожно сказал он.
Потом они замолчали, наступила тишина. Оба глядели в
потолок. Пока наконец Саша не спросил:
– Он тебе понравился?
Элла молчала. Она никогда не обманывала своего мужа. И
сейчас не хотела его обманывать. Он терпеливо ждал. Затянувшееся молчание было
хуже любого ответа.
– Да, – наконец сказал она, – да.
Эти два «да» прозвучали глухо, как камни, брошенные в
глубокий колодец. Теперь она ждала его реакции.
– Я вас с ним что-то было?
Все мужчины одинаковы. Даже самые любящие, такие, как Саша.
Есть нечто рациональное во всех мужских поступках, когда все высокие чувства,
вся сила творчества, все умение направлены лишь на естественное продолжение
рода. Может, поэтому мужчины не признают других видов близости, кроме
физической. Тогда как у женщин гораздо более иррациональный подход к жизни и к
отношениям с мужчиной.
– Конечно, нет, – с негодованием ответила Элла, – как ты мог
такое подумать? Он был ранен, у него такая рана на ноге...
Она вдруг замолчала. Получалось, что их остановила только
рана на ноге. А если бы не это?.. Очевидно, они оба подумали об одном и том же.
– Я меня с ним ничего не было, – устало ответила Элла,
наконец поворачиваясь к Саше, – и не могло быть, – добавила она.
– Почему? – он повернулся к ней, и теперь она видела его
глаза. Я Павлика глаза отца, мелькнуло у нее в голове. Как хорошо, что у
Павлика глаза отца.
– Потому... – она видела, как он напряжен, видела, как он
ждет ее ответа. И вдруг особым женским чутьем поняла, что вот сейчас, здесь, в
эту минуту решается вся ее будущая судьба, ее жизнь, счастье ее семьи, ее сына,
– потому... – сказала она, глубоко вздохнув, – потому, что я тебя люблю, Саша.
Ты для меня единственный, раз и навсегда.
