– Не волнуйся, – сказал Рашников, – я тебя не обману.
Он положил на стол пачку в десять тысяч долларов. Я Пекова
дернулось лицо, когда он увидел эти деньги.
– Не волнуйся, – сказал Рашников на прощание, – это только
аванс. Что бы ни случилось, ты получишь всю сумму полностью.
– Спасибо, – кивнул Пеков. В присутствии Рашникова он всегда
испытывал непонятную робость, словно тот его подавлял.
– Ты помнишь место, где мы встречаемся? – спросил Рашников.
– Конечно, помню. Я приеду пораньше.
– Нет. Раньше не нужно. Нужно появиться вовремя. И не забудь
все, что я тебе говорил.
– Не забуду, – пообещал Пеков.
Сидя на обратном пути в вагоне метро, Рашников снова
подумал, что воскресенье может быть его последним днем в этой стране. От этой
мысли ему стало так хорошо, что он закрыл глаза. Иначе кто-нибудь мог увидеть в
его глазах счастливое выражение.
День двадцатый
Москва. Суббота. 14 июля
Утром раздался телефонный звонок. Дронго посмотрел на часы.
Половина десятого. Для него это было еще очень рано. Включился автоответчик. И
он услышал нетерпеливый голос Потапова, просившего снять трубку. Дронго
пришлось протянуть руку и взять трубку.
– Я вас слушаю, – осипшим от сна голосом сказал он.
– Вы еще спите? – спросил генерал. – Я меня плохие новости.
Прокурор не подписывает санкцию на повторный обыск. Он считает, что это
издевательство над семьей погибшего. Вы меня слышите? Мы не сможем ничего
сделать.
– Где сейчас семья Кирилла Сергеевича?
– Конечно, на даче. Сегодня суббота, они поехали туда,
спасаясь от московской жары. Должен сказать, что на его вдову очень
подействовало то, что на даче был тайник. Она так переживает, как будто он ей
изменял.
– Она поняла, что он не всегда ей доверял. Это тоже больно,
– пробормотал Дронго. – Значит, санкции не будет?
– Нет.
– Тогда придется войти в квартиру без санкции прокурора.
– Вы с ума сошли? – разозлился Потапов. – Что вы говорите?
Как это без санкции прокурора? Это незаконно!
– Я меня высшее юридическое образование, – сообщил Дронго, –
поэтому не нужно мне ничего объяснять. Просто предложите Машкову мне позвонить.
И больше ничего.
– Вы авантюрист, – с возмущением сказал генерал, – я не
разрешу ему звонить. Это противозаконно...
– До свидания, – Дронго положил трубку и закрыл глаза.
Ровно через час телефон зазвонил снова. Именно столько
времени понадобилось Потапову, чтобы разобраться в своих чувствах.
– Слушаю, – сонным голосом сказал он.
– Это я, Виктор, – услышал он голос Машкова, что у вас
случилось с генералом? Он меня вызвал к себе, ругается, говорит, что я должен
тебя остановить, удержать о необдуманного шага.
– Он сказал, чтобы ты мне позвонил?
– Да, он вызвал меня и приказал связаться с тобой, чтобы
удержать...
– Остальное неважно, – перебил Машкова Дронго, – быстро
приезжай ко мне. И возьми кого-нибудь из своих ребят. Только пусть ждут тебя в
машине, ко мне поднимись один.
Через полчаса Машков сидел напротив Дронго и внимательно его
слушал. Полковник был смелым человеком, но предложение Дронго показалось ему
слишком авантюрным.
– Ты хочешь влезть в квартиру бывшего генерала ФСБ без
санкции прокурора? – с изумлением спросил Машков. – Я ушам своим не верю. Что с
тобой произошло? Ты всегда говорил, что нужно уважать закон, а тут предлагаешь
сотрудникам ФСБ такое безобразие! Я представляю, почему так разозлился Потапов.
– Пойми, что у нас нет другого выхода, – убеждал его Дронго.
– Я знаю, что это противозаконно, понимаю, какие могут быть последствия, но у
нас нет другого выхода. Мне обязательно нужно попасть в квартиру Лосякина, чтобы
попытаться найти эту пленку.
– Если нас поймают, то меня выгонят с работы, а тебя
арестуют за незаконное проникновение в чужое жилище. Хорошо, если тебе не
припишут грабеж. Ты сам понимаешь, на что идешь?
– А ты понимаешь, что может случиться завтра, если Рашников
нанесет свой удар первым? В этом случае прогнозировать дальнейшее развитие
ситуации вообще невозможно. Если мы не успеем остановить убийцу, но у нас будет
пленка, мы хотя бы сумеем смягчить негативные последствия покушения. Мы хотя бы
укажем на конкретного заказчика преступления и хоть немного собьем напряжение в
обществе.
– Я не могу, – решительно заявил Машков, – я не могу стать
вместе с тобой соучастником преступления. Я даже не имею нрава сидеть здесь и
слушать твой бред. И не хочу слушать.
– Тогда я пойду один, – невозмутимо сказал Дронго. –
Послушай меня спокойно. Существует необходимая степень защиты, когда можно
причинить вред нападающему, защищаясь от его угрозы. Считай, что в данном
случае это лишь необходимая оборона. Лосякин был среди тех, кто напал на нас,
поставив под угрозу благополучие всего общества. Лосякин и его друзья начали
первыми, а мы всего лишь защищаемся.
– Не нужно меня убеждать, – поморщился Машков, – ты ведь все
прекрасно понимаешь.
– В таком случае жди меня здесь, пока я не вернусь, –
решительно сказал Дронго, – мне понадобится несколько часов, чтобы разобраться.
– Черт с тобой, – зло произнес Машков, – ты ведь все равно
не остановишься и пойдешь туда один.
– Обязательно пойду. Если хочешь мне помочь, отправь лучше
своего сотрудника на дачу к Лосякиным, пусть последит за домом. Я не хочу,
чтобы кто-нибудь из членов семьи неожиданно вернулся и застал у себя дома
посторонних людей.
– Это я догадался бы и без твоего совета, – хмуро произнес
Машков, доставая мобильный телефон.
Через полчаса они стояли перед квартирой Лосякина. Несколько
минут понадобилось, чтобы подобрать ключи и открыть замки. Светлая и просторная
квартира сейчас как будто была погружена в атмосферу глубокого траура. Сорок
дней после смерти Лосякина еще не прошли, и все зеркала были покрыты
простынями. Машков недовольно огляделся и, войдя в гостиную, сел на стул.
– Работай, – недовольно буркнул он, обращаясь к Дронго.
Тот начал обходить квартиру. Кабинет, спальня, гостиная,
кухня. Нужно сначала сесть и успокоиться. Нужно почувствовать энергетику дома.
Лосякин понимал, какую ценность представляла та пленка, что он искал. Он изучал
теорию обысков и знал, что в первую очередь проверяют ванные комнаты и батареи,
за которыми обычно оборудуются тайники. Потом подоконники. Дронго уже успел
заметить, что здесь они были не деревянные, а пластиковые.
