* * *
Рената Ильинична въехала в арку девятиэтажного дома и припарковала свой розовенький «Фольксваген»-«жук» у второго подъезда.
– Подождешь маму? – заглушив двигатель, спросила женщина у Арчи.
Собачка глянула на хозяйку своими черными глазками-пуговками и гавкнула – мол, подожду.
Через несколько минут Пролясковская уже поднималась в лифте, стараясь не касаться его исписанных маркером стенок. Вспыхнула тусклым желтым светом оплавленная зажигалкой кнопка, створки разъехались. Рената Ильинична вышла на седьмом этаже и осмотрелась. Нужная дверь отыскалась сразу. Она подошла к ней и несколько раз вдавила пуговку звонка.
– Кто там? – раздался из-за двери суровый мужской голос.
– Я от Лоры, – ответила незнакомцу женщина.
Защелкали замки. Дверь открыл лысоватый мужик в очках-велосипедах. Прежде, чем посмотреть на гостью, он окинул подозрительным взглядом подъезд. Убедившись, что, кроме женщины, никого поблизости нет, он доброжелательно улыбнулся.
– Проходите…
Тикали настенные часы. Ветер слегка покачивал занавески. Где-то за стенкой шумели пьяные соседи.
– Что привело вас ко мне? – спросил очкарик, опуская на журнальный стол поднос с чашками чая и блюдечком, на котором лежал порезанный тонкими ломтиками лимон.
– Лора сказала мне, что вы один из лучших частных детективов в городе, но вас лишили лицензии и официально вы не работаете. Однажды вы ей очень помогли.
– Было дело, – отхлебнув чайку, причмокнул губами очкарик. – И все же что привело вас ко мне?
– Я подозреваю мужа в измене, – тихо так, по-шпионски, будто за ее спиной стоял Пролясковский, произнесла Рената Ильинична.
– Понятно, – кивнул мужчина и принялся загибать пальцы. – Сколько лет женаты? Есть ли у вас дети? Не замечали ли вы в последнее время на его спине и шее засосов? Кем он работает? Часто ли задерживается на работе? – посыпались один за другим вопросы.
Женщина сначала растерялась, но, промочив пересохшее от волнения горло терпким чаем, начала отвечать:
– Давно… – Она и в самом деле не помнила, сколько лет она была замужем за Олегом Юрьевичем. – Детей у нас нет. Никаких подобных автографов на теле не видела. Работает главой Департамента труда и занятости…
– Стоп-стоп, – очкарик взмахом руки остановил Пролясковскую. – Кем? Главой Департамента?
– Ну, да. Чиновник он у меня. А что это меняет? – пожала плечами Рената Ильинична.
– И вы хотите, чтобы я за ним следил? – возмутился очкарик. – Да вы представляете, что будет, если меня засекут? Это же ранг министра! Подобраться к нему сложно. Там же ФСО работает.
– Его действительно охраняют, – согласилась женщина. – Но это ведь ваша работа. К тому же я готова заплатить большие деньги. Только назовите сумму. Если хотите наличными – без проблем. Только, пожалуйста, последите за ним неделю-другую. Мне важно знать, изменяет он мне или нет, – молила Рената Ильинична.
Очкарик покачал головой:
– Слишком опасно. Вы ведь знаете, что такое ФСО?
– Нет, – растерялась Рената. – Вернее, слышала – что-то типа ФСБ. Но ведь там тоже люди работают…
– Это круче ФСБ, – не стал вдаваться в подробности очкарик.
Пролясковская не собиралась сдаваться, ведь Лора сказала ей, что частный детектив на полной мели и готов сломаться даже на полутора тысячах долларов, хотя сперва и покочевряжится. И Рената сделала так, как советовала ей новая подруга; совет был прост и действен. Она стала выкладывать перед очкариком стодолларовые купюры одну за одной.
– Сто, двести, триста… – приговаривала она, глядя в глаза собеседнику, и в тех разгоралась алчность, – тысяча восемьсот, тысяча девятьсот, две тысячи.
Рената сделала паузу. Очкарик скрежетнул зубами, но промолчал, и тогда Пролясковская применила стервозный прием, подсказанный ей Лорой. Она с тем же ровным голосов начала обратный отсчет:
– Две тысячи, тысяча девятьсот… – одна купюра покинула тощую горку зеленых бумажек.
Частный детектив, лишенный лицензии, рванулся к деньгам:
– Согласен, – выдохнул он хрипло.
Рената – добрая душа, вернула ему купюру, которую уже держала в руках, хоть Лора ей такого и не советовала.
– Сойдемся на двух тысячах, – великодушно констатировала она окончание торгов.
Затем женщина скрестила руки на коленях и облегченно вздохнула. Очкарик молчал, ковыряя ногтем дырку в подлокотнике кресла.
– Я даже не знаю, что и сказать.
– Но мы же договорились. Тогда отдавайте мои деньги, – этим аргументом она окончательно добила мужчину.
– Я согласен, согласен, – улыбнулся очкарик.
– Когда вы приступите к работе? – поинтересовалась Пролясковская.
– С завтрашнего дня, не беспокойтесь, – заверил ее хозяин квартиры. – Только для начала вам и самой придется побывать в роли шпиона. Мне к вам в дом не пройти.
– В смысле? – удивилась Рената Ильинична.
– Секундочку, – очкарик вскочил с кресла и исчез в соседней комнате.
Через несколько минут он вернулся с небольшой картонной коробкой и высыпал ее содержимое на столик. На стеклянной поверхности зачернели крохотные «жучки».
– Что это? – недоумевала Пролясковская.
– Миниатюрные прослушивающие устройства, – пояснил не посвященной в подобные дела женщине очкарик. – А вот это видеокамера. Вы должны незаметно установить их у себя дома.
– Но где?
– В рабочем кабинете мужа, в его машине, в бильярдной – там, где он разговаривает по телефону, общается с друзьями, коллегами по работе. Короче, там, где, по вашему мнению, он может общаться и с любовницей. Установите и покиньте свой дом под благовидным предлогом на несколько дней. Так, чтобы он получил свободу действий и привез любовницу к себе – если она, конечно, существует. Вы это сможете сделать? – Мужчина испытующе смотрел на Ренату Ильиничну. – Я же говорю вам, мне в вашем доме появляться нельзя.
– Постараюсь, – неуверенно проговорила Пролясковская.
– Вот и отлично. А я буду получать с этих «жучков» информацию дистанционно. Также мне нужно получить ксерокопии или фотографии документов, которые он хранит в своем сейфе, письменном столе, сделанные на обычную бытовую камеру…
– А что, бумаги могут иметь какое-нибудь отношение к делу? – окончательно запуталась Пролясковская.
– Конечно. А вдруг он собрался переписать на нее завещание, купить ей недвижимость, открыть на ее имя фирму. Вы об этом не подумали? На работе он такие документы держать не станет, а дома – может. Чем раньше я об этом узнаю, тем лучше для вас. Только учтите, за аппаратуру придется заплатить отдельно, мы договорились только насчет моего гонорара.
