— Стой, сука! Все равно трахну! — кричал Анатолий Игоревич, бросаясь за ней.
Лора бежала, петляя. Высокие каблуки проваливались во влажную землю. Она остановилась, сорвала туфлю с ноги и с размаху ударила ею Бахрушина в плечо. Шпилька рассекла рубашку, кожу, полилась кровь. Но это лишь распалило насильника. На его лице появилась хищная улыбка, а глаза стали совершенно безумными.
— От меня не уйдешь, — хрипло проговорил владелец химкомбината, проводя ладонью по ране, и потянулся окровавленной рукой к Лоре.
Та успела пригнуться и побежала к лесу. Теперь босиком она передвигалась куда быстрее. Но и Анатолий Иванович не отставал. Он нагнал ее на самой опушке, повалил, принялся задирать юбку, рвать кружевное белье. Бахрушин не понимал, что все это лишь игра со стороны напарницы Ларина, в которую он ввязался.
Сумочка с вмонтированной видеокамерой стояла рядом на траве и все исправно фиксировала, снимая в инфракрасном диапазоне. Так что темнота не являлась помехой для видеозаписи.
Бахрушин наотмашь ударил Лору по лицу. Он знал — обычно это заставляет женщину на какое-то время замереть. И тут же схватил ее за волосы, чтобы вдавить задранную голову в траву. Но тут случилось непредвиденное. Волосы оказались париком. И уже сам Анатолий Игоревич замер в полуиспуге, в полуудивлении, сжимая в пальцах содранный «скальп».
Напарница Ларина на это и рассчитывала. Она тут же что было сил врезала коленом Бахрушину в пах. Затем, высоко выбросив ногу, ударила пяткой в нос. Владелец химкомбината взвыл от боли. Кровь крупными хлопьями полетела в росистую траву. Лора выскользнула из-под насильника, вскочила и принялась наносить ему удары ногой, приговаривая:
— Я, между прочим, белье в дорогих бутиках покупаю, урод. Проституток тебе мало? Получай! — Она еще раз ударила в пах.
Вставший было на колени, Бахрушин распластался по земле и заскулил от боли, захлебываясь текущей из носа кровью.
— Дорого тебе это обойдется. Ох как дорого!
Наконец напарница Ларина прекратила избиение. Плюнула на лежащего в траве Анатолия Игоревича, забросила сумочку через плечо и, как была, босиком, пошла в лес.
Через минуту Бахрушин нашел в себе силы подняться. Он попытался на ощупь определить характер повреждений, но все, что находилось ниже живота, представляло собой единый сгусток боли — не прикоснуться. Матерясь, он принялся собирать выроненные им вещи. Связку ключей, пачку сигарет, зажигалку, портмоне. Вот только мобильник никак не мог найти.
Покачиваясь, прихрамывая, Бахрушин двинулся к машине. Но тут его потерянный телефон дал о себе знать — замигал в густой траве светлячком. Постанывая, Анатолий Игоревич нагнулся, поднял его, поднес к уху, даже не удосужившись посмотреть, кто это ему звонит в столь позднее время. На том конце линии оказался его заместитель Гросс:
— Извините, что так поздно, Анатолий Игоревич. Вы сейчас можете говорить?
— Вообще-то, могу, — прохлюпал разбитым носом Бахрушин.
— С вами все в порядке?
— Более-менее, Боря. Ты порожняк не гони, по делу давай.
— А дело такое. В общем, не телефонный это разговор. Ну да ладно. Разруливать как-то надо. Я тут в пределах сметы, разрешенной вами, людей нанял.
— Опять психиатров психологические портреты рисовать?
— Психологи тут ни при чем. Я решил, что не будет лишним кое-кого под наблюдение взять. И вот что выяснил. Тот мудила, который вашу супругу на конкурс отобрал…
— Линейный продюсер с «Евровидения», что ли? — уточнил Бахрушин.
— Никакой он не линейный продюсер, хоть и документы у него в порядке. Меня не проведешь. На таких должностях с нуля никто не появляется. А о нем в музыкальном мире никто ничего не слышал. Ни один человек.
— Брось, Боря. Не может этого быть.
— Я тоже сначала не поверил. Но, когда мне показали видео с наружной камеры наблюдения, где этот мудила с Лорой, на которую вы глаз положили, мило встречаются и даже целуются, сразу понял — это подстава. Против вас оба работают. Вот только кто их послал — вопрос.
— Лора? С ним? — Бахрушин наморщил разбитый лоб. — Спасибо тебе за информацию, Боря. Отблагодарю. Очень кстати ты позвонил.
— Решил до утра не ждать.
— Правильно, правильно сделал. Теперь можешь отдыхать.
Анатолий Игоревич прервал связь, а затем, немного подумав, набрал номер, оставляя на сенсорном экране кровавые отпечатки…
Лора чувствовала омерзение от того, что совсем недавно ее еще лапал Бахрушин. И она сама это подстроила. Сумочка с видеокамерой, хранившей видеозапись произошедшего, болталась на плече молодой женщины.
— Ну и работенка, — пробормотала она, — но нужно быть справедливой. Ни Ларину, ни Дугину такое не поручишь. От них тут проку мало.
Что именно собирается делать Дугин с записью, на которой документально зафиксировано то, что Бахрушин — насильник, Лора не знала. В организации существовало четкое разделение обязанностей. И лишь у редких агентов Павел Игнатьевич приветствовал самодеятельность.
Руководитель тайной антикоррупционной организации был просто помешан на конспирации и перестраховках. Он не уставал повторять своим агентам на первый взгляд простую истину:
«Если вам удалось раздобыть компромат или вещественные доказательства, не радуйтесь до тех пор, пока они не окажутся в надежном месте. То, что известно всего одному человеку, считайте, не известно никому. Всякое может случиться. Кирпич на голову упадет. Или карманник в трамвае вытащит. К тому же человек — существо смертное. И как справедливо замечал литературный классик — внезапно смертное».
А запись на видеокамере пока существовала в единственном экземпляре, что для цифровых носителей — явление вообще непростительное. Конечно, вокруг был лес, стояла ночь. Но на дворе двадцать первый век. Лора не посчитала зазорным для себя потерять пяток минут. Она присела на пенек, вытащила из камеры карту памяти и всунула ее в небольшой телефон. Призрачный свет экрана освещал ее лицо. Неторопливо, как столбик градусника, заполнялась зеленым цветом полоска, свидетельствующая о том, что запись «уходит».
— Ну вот и все, — вздохнула напарница Ларина, — дело сделано и теперь уже ничего не изменишь, как бы этого ни хотелось Бахрушину. Так, и еще одно дело. После него я буду свободна, как птица в полете.
Лора набрала номер. Ларин ответил тут же, словно сидел с мобильником в руке, а указательный палец был приставлен к кнопке ответа.
— Андрей, привет, — как можно беспечнее сказала женщина.
— Если ты ко мне со своими стервозными разговорами, то, извини, я занят.
— Сегодня у меня не то настроение. Я сделала то, о чем тебе говорила.
— Ты с ума сошла. Ведь это был всего лишь план, один из вариантов, никем не утвержденный. Я тебя отговаривал как мог, и ты мне пообещала.
