Пальцы сами собой разжались, и мобильник упал на пол. Первой мыслью было бежать – куда угодно, лишь бы подальше от города. Быстро заскочить к себе домой, выгрести из сейфа деньги и какими-нибудь окольными путями…
– Бред, бред, бред, – обхватив голову руками, твердил полковник. – Как ни крути, тебе крышка. Через несколько минут за тобой придут, наденут наручники и уведут.
За приоткрытым окном послышался странный гул. С каждой секундой он нарастал, словно бы лавина сходила с горы.
Полковник встал, подошел к окну и схватился за сердце. К областному управлению МВД широкой рекой текла людская масса, которой не было ни конца, ни края. Как же ему хотелось сейчас умереть! Но сердце продолжало биться и биться. Здоровье он имел отменное.
Евсеев задернул занавеску, сел в кресло, подвинулся к столу и выдвинул верхний ящичек. Среди бумаг и всякой канцелярской дребедени покоился «табель» с выгравированными на рукоятке именными инициалами «И.Я.». Рядом с оружием лежала коробка патронов.
Через несколько минут прогремел выстрел. Евсеев нырнул головой на столешницу.
Когда полицейские выломали дверь в его кабинет, то увидели следующую картину: полковник сидел в своем кресле и испуганно глядел на пистолет, из ствола которого тонкой струйкой стекал дым. В потолке чернела малюсенькая дырочка от пулевого отверстия. Евсеев так и не нашел в себе сил покончить жизнь самоубийством.
* * *
Город постепенно возвращался к нормальной размеренной жизни. Работники коммунальной службы сгребали мусор. По улицам прогуливались молодые мамаши с колясками. На лавочки у подъездов вновь выползли пенсионеры, чтобы поделиться впечатлениями от вчерашнего митинга. На площади было тихо и спокойно. О вчерашней акции протеста напоминала лишь так и не разобранная сцена.
Под навесом уличного кафе за пластмассовым столиком сидели Алиса и Виолетта. Правозащитница неторопливо потягивала из кружечки горячий чай, вздыхала и с сожалением поглядывала на девочку – мол, понимаю, что ты сейчас переживаешь, сама когда-то потеряла отца. Но ничего говорить не спешила. Знала, что в такие тяжелые моменты человеку лучше побыть наедине со своими мыслями.
Виолетта не плакала, не впадала в истерику. В ее глазах лишь читалась грусть. Как бы ей сейчас хотелось вновь увидеться со своим отцом, сказать ему, что любит его, что он самый дорогой для нее человек на свете…
– Ты бы хоть перекусила, – прервала долгое молчание Алиса, подвинув девочке тарелку с пирожным.
Девочка с безразличием во взгляде посмотрела на еду и спросила:
– Ты его хорошо знала?
– Едва. Но он был хорошим человеком. Таких в наше время очень мало, – призналась правозащитница.
– И ты хороший человек. Я это вижу по твоим глазам.
На противоположной стороне улицы стоял микроавтобус с тонированными стеклами. Дугин протер ладонью запотевшее стекло и устало вздохнул.
– Поздравляю с успешным окончанием задания, – сухо произнес он.
Ларин и Лора обменялись взглядами.
– Разве оно уже окончено? – удивился Андрей.
– А что ты хотел? Это только в сказке все злодеи сразу несут заслуженное наказание, – ухмыльнулся Павел Игнатьевич. – В жизни иначе. Мы и так сделали немало. Девочка нашлась. Губернатор с директрисой мертвы, а про их злодеяния узнали люди; полковник скоро окажется за решеткой. Преступный бизнес прекратил свое существование, а вместе с ним и лживая «Программа выходного дня». Детдомовцы заживут новой жизнью… Что еще нужно? – вопросил руководитель тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти.
– А как же Скалозубов? – возмутился Ларин.
– Не переживай, и его отправят за решетку. Это лишь вопрос времени, – заверил Дугин. – Сам же понимаешь, чем птица выше летает, тем сложнее охотнику ее подстрелить. Но крыло-то ей мы уже подбили, так что полет ее будет недолгим.
– Хорошо, рано или поздно его посадят, – согласился Андрей. – Ну а что будет с гипнотизером?
– Кстати, да. Ведь именно во многом благодаря ему этим мерзавцам удавалось скрывать правду, – поддержала своего напарника Лора.
Павел Игнатьевич нахмурился.
– С ним сложнее. Исчез куда-то, словно в воздухе растворился. Прямо Копперфилд какой-то. Наши люди его ищут, но пока безрезультатно, – признался он.
– Вот видите, а вы говорите, что задание окончено, – сказал Ларин.
– Для вас – да, – сказал как отрезал Дугин. – Помнится, Андрей, ты настаивал, чтобы я принял в нашу организацию Алису? – сменил он тему разговора. – Если хочешь услышать мое мнение, то я не против. Девушка толковая, предана своему делу. Конечно, придется немного поднатаскать ее в плане физической подготовки… Так что можешь осторожно подготовить ее к этому.
Андрей посмотрел в окно. Правозащитница и Виолетта по-прежнему сидели в кафе и о чем-то разговаривали.
– К сожалению, а может, и к счастью, это уже неактуально. Алиса решила стать приемной мамой Виолетты.
– Жаль, – развел руками Дугин. – Только не проси меня, чтобы я сделал исключение. Ты же знаешь, что наши агенты не имеют права заводить семью. Это железное правило.
– А я и не буду. Ведь из нее получится любящая и отзывчивая мать. А напарниц у меня и так хватает. – И он покосился на Лору. – Правда, некоторые из них…
– Не хочу даже и слушать, – оборвала его женщина. – То, что я стерва, мне и самой известно. Тем и знаменита, тем и горжусь.
– Ладно, поехали. – Павел Игнатьевич откинулся на спинку сиденья.
Микроавтобус тронулся с места и покатил по проспекту.
