– Где же ты? Ау! – долетело из соседней комнаты.
Девчонка встрепенулась – опустила скатерть и отползла подальше от края стола. Через узкую щелочку меж складок она увидела появившееся в дверном проеме чудище: крупное, с ушами, хвостом, горящими глазами. Словно сам дьявол собственной персоной явился.
«Оборотень» не стоял на месте – бродил по гостиной, заглядывая в шкафы, отдергивая шторы. Виолетта отчетливо слышала учащенное биение его сердца, прерывистое дыхание. Наверное, чувствовал биение ее сердечка и он.
– Я знаю, где ты, – прозвучало как приговор.
Девчонка поняла, что обнаружена. Прятаться дольше не имело уже никакого смысла.
Виолетта пулей выскочила из-под стола, намереваясь проскользнуть мимо «оборотня», но просчиталась. Тот только того и ждал. Уродливая лапа вцепилась в ее красное платьице, потащила по паркету. Девчонка отчаянно сопротивлялась: колотила ногами и кулачками по полу, кричала, пыталась ухватиться то за ножку комода, то за кадку с пальмой. Но тщетно. Когда казалось, что выхода нет, рука девочки нащупала в темноте что-то холодное и увесистое.
Схватив кочергу, Виолетта что было силы огрела ею «чудище» по спине. «Оборотень» взвыл от боли, отпустил платьице и, матерясь, схватился лапой за поясницу.
– Мы же так не договаривались, сучка, – ревел он, мечась по гостиной.
Девчонка вскочила на ноги и стремглав побежала. Уже оказавшись в просторной прихожей, осмотрелась. Парадная дверь была закрыта. Единственный путь к отступлению – лестница на второй этаж.
– Не удерешь! Найду и порву, как Тузик грелку, – кричал, угрожая, «оборотень».
Ступеньки путались под ногами. Виолетта спотыкалась, падала, вставала, вновь спотыкалась… Ей казалось, что эта злосчастная лестница никогда не закончится – так и будет бесконечно подыматься вверх. А оправившийся от удара «оборотень» уже брел следом за своей жертвой.
Наконец ступеньки закончились, слившись с полом. Девчонка замерла в нерешительности. Перед ней простирался длинный коридор с множеством дверей. «Что дальше? Куда бежать?» – промелькнуло в ее голове. Ответ нашелся быстро – куда угодно, только не назад.
Одна, вторая, третья, четвертая… поочередно дергала за ручки закрытых дверей Виолетта и тут же бросалась к другой в надежде, что следующая обязательно окажется открытой.
До второго этажа добрался и «оборотень». Он стоял посреди коридора, тяжело дышал, упершись расставленными лапами в стены, сверлил хищным взглядом загнанную в ловушку жертву. Не спешил, знал, что девчонка никуда не денется. Поэтому медлил, смакуя момент своего могущества. Ну а когда будет совсем невтерпеж, то набросится на нее, сорвет с нее красное платьице и…
Наконец одна из дверей подалась. Виолетта проскользнула внутрь и тут же заперлась изнутри. Отдышалась, обернулась и сразу же осела на уложенный кафельной плиткой пол уборной. Отступать было некуда – глухие стены без окон, а вентиляционное отверстие, прикрытое решеткой, настолько мало, что туда с трудом пролезет даже детская голова.
– Открывай! Не томи! – И дверь сотрясли два удара. – Я сейчас ее сломаю. Ты слышишь? Открывай! – последовал удар ногой.
Виолетта бросилась к зеркальному шкафчику над умывальником и принялась высыпать с полок в раковину его содержимое. Вниз со звоном посыпались флакончики с дорогими духами и дезодоранты в баллончиках, ватные палочки, зубные щетки, мыло, шампуни и гели для душа. Упала и пачка сигарет с зажигалкой. Видимо, хозяин дома любил подымить ароматным табаком во время посиделок на унитазе.
– Ты что там творишь? – нежно шептал «оборотень», молотя в дверь то кулаками, то ногами.
– Пшел на х… ублюдок! – красная шапочка полетела в унитаз, зашумел сливной бачок.
Девочка посмотрелась в зеркало – на ее лице уже не было и тени страха. Взяв в одну руку баллончик с дезиком, а в другую зажигалку и вытянув ее перед собой, она повернулась к двери, готовясь встретить «оборотня» во всеоружии.
– Входи, извращенец долбаный! – прозвучало совсем не по-детски.
Хозяин особняка ломать дверь не стал, просто повернул монеткой прорезь в замке, защелка отошла. Дверь медленно открывалась к Виолетте, которая уже успела спрятать баллончик и зажигалку за спину. «Серый волк» переступил порог и тут же замер, встретившись с враждебным взглядом девчонки.
– Ты почему играть со мной не хочешь?
– Получай, гнида мохнатая!
Чиркнула зажигалка, и уборную осветил пляшущий язычок пламени. Только теперь губернатор увидел, что задумала девчонка. Но было уже поздно – зашипел, стрельнув струей спрея на огонь, баллончик с дезодорантом.
Искусственная шерсть волчьего костюма вспыхнула моментально. Пылающий ярко-синим пламенем «оборотень» факелом вылетел из уборной и понесся по коридору, снося на своем пути настенные светильники и дорогие картины. К нему навстречу уже спешил холуй с огнетушителем…
…Ладутько приоткрыл глаза и не сразу понял, где находится: маленькая комнатка, мониторы на столе, пульт управления с джойстиком, привязанная веревкой к стулу Виолетта с кляпом во рту. Дымящийся электрочайник на тумбочке. На полу валялся облепленный белой пеной обгоревший костюм волка. Почерневшая маска из папье-маше лежала рядом.
– Николай Павлович, вот чаек с мятой, сахара совсем чуть-чуть, как вы любите, – прожужжал над его ухом холуй.
До Ладутько наконец дошло, что он находится в служебном помещении, предназначенном для видеонаблюдения за особняком и прилегающей территорией. Он хотел было подняться – но тут же закружилась голова.
– Какой, на хрен, чай? – поморщился губернатор. – Вискарь давай!
– Сию минуту, Николай Павлович. – Хлопнула дверца тумбочки, зазвенела посуда, холуй протянул хозяину литруху шотландского вискаря и стограммовую рюмаху.
Ладутько выхватил из его руки бутылку и, даже не посмотрев на стопку, приложился к горлышку. С трудом засадив через дозатор четверть литра, губернатор покраснел и смачно отрыгнул. Да так сильно, что холую даже показалось, будто качнулась занавеска на окне.
– Ух, пошла-побежала, родимая, по трубам, – почувствовав прилив сил, Николай Павлович присел на диван, откинулся на спинку и взглянул на привязанную к стулу девчонку. – Ну и потешила же ты меня. Никогда прежде так не возбуждался. Правда, палку немного перегнула, весь реквизит похерила. – И он с сожалением взглянул на испорченные костюм и маску. – Но в целом интерпретация «Красной Шапочки» в твоем исполнении мне понравилась.
Виолетта что-то замычала.
– Николай Павлович, что делать с ней будем? – осторожно спросил охранник.
– Что делать, что делать… – передразнил его Ладутько. – Бабла на карман, сникерсов-…уикерсов, месячный абонемент в салон красоты за проявленную отвагу и мужество и обратно в детдом. Заслужила, – расщедрился все еще пребывающий под впечатлением от пережитого «оборотень-неудачник».
