Повинуясь небрежному движению жезла в руке стоящего на обочине офицера, Шамиль затормозил и притер джип к бордюру. Он не собирался вступать в конфликт с милицией. Знал из личного опыта – достаточно дать немного денег, и этот "жест доброй воли" решит все проблемы...
Пока офицер, – теперь уже Шамиль видел, что это старший лейтенант, – неспешно подходил к машине, юный чеченец достал из кармана купюру и присоединил ее к водительским правам. К тому времени, когда он закончил, офицер как раз успел подойти к водительской дверце.
– Старший инспектор ДПС старший лейтенант Трунов, – представился офицер, небрежно взмахнув полуоткрытой ладонью где-то у козырька темно-синего кепи. – Ваши документы.
– Извыны, командыр! – заискивающе улыбнулся Шамиль, протягивая деньги и права. – Задумалса.
В принципе, купюра была солидная. В другое время этого было бы вполне достаточно для того, чтобы, отчитав этого чурку за нарушение, отпустить его с миром.
Но вот только за спиной Трунова стоял новенький. Темная лошадка в батальонских "раскладах"... А ну как сдаст завтра?
– Предъявите документы на машину, – глядя в сторону, произнес старший лейтенант.
– Дома забыл документы! – Шамиль начал проявлять беспокойство.
– А они вообще у тебя есть? – Офицер по-прежнему не смотрел на своего собеседника.
– Канэчна, ест! – горячо заговорил Шамиль, стараясь, чтобы его слова звучали как можно убедительнее. – Атца машина! Всэ докумэнт – дома!
– Значит, дома? – прищурился старлей, глядя на аккуратные круглые отверстия в корпусе джипа. – А это что у тебя?
– Пэрэводка! – сообщил Шамиль. – Брат из Чэчни прывез!
Трунов прекрасно знал, что действительно в Чечне сейчас входили в моду наклейки в виде пулевых отверстий и многие любители экзотики привозили их оттуда. Но только здесь, в России, они еще не нашли широкого спроса и применения.
– Так ты что, чеченец? – как бы нехотя поинтересовался он.
– Да! – ответил Шамиль.
– Выходи из машины! – В голосе старлея послышались металлические нотки.
Стоящий за его спиной младший сержант передвинул короткий автомат из-за спины под правую руку.
– Слушай, командыр! – горячо заговорил Шамиль. – Я тэбе мамой кланус – атца машина! А я спешу, честное слово!..
– Выходи из машины, я сказал! – чуть повысил голос Трунов. – Ну?! И руки на капот, чурка долбаный!
Никто не заметил, как за тонированными стеклами задней двери в салоне возник еще один силуэт – это пришел в себя Ваха, до этого валявшийся на заднем сиденье.
8
Леха Сиверцев даже не успел понять, что именно произошло – из машины хлестнуло огнем, ударил выстрел, сразу же за ним – второй. Тело старшего наряда могучим ударом отбросило в сторону, и он, крутанувшись на месте, тяжело повалился на землю, уткнувшись лицом в грязный асфальт.
Третья пуля должна была достаться Лехе. Но только свистнула над головой – тело еще не забыло того, что вколачивалось в него два года армейской службы.
В каком-то невероятном кульбите уйдя в сторону, Леха сорвал с плеча автомат. Стреляли с заднего сиденья – это он понял. Еще раз перекатившись, он в падении отпустил скобу предохранителя, а потом резко ударил затыльником автомата о землю. Под воздействием силы инерции затворная рама прыгнула вниз и тут же вернулась назад, досылая патрон в патронник. Оставалось только поднять оружие и открыть огонь по проклятому стрелку. Но как раз в этот момент автомобиль начал трогаться с места, и Сиверцев открыл огонь не по стрелку, а по водителю, выпустив одной очередью практически половину магазина. С удовлетворением заметил, как водитель ткнулся головой в руль и тут же перенес огонь на заднее сиденье.
У него был достаточный опыт боестолкновений, приобретенный в мятежной республике. И уже первая очередь пришлась в цель – одна из пуль, пробив тонкий металл кузова машины, ударила Ваху в грудь. Всплеснув руками в воздухе, стрелок рухнул на мягкие подушки, уронив пистолет на пол между передним и задним сиденьями.
Лишенный управления джип медленно сполз в кювет, где и остановился, уткнувшись "мордой" в крутой откос. Громко выл сигнал, на который давил окровавленный лоб Шамиля. В кузове прибавилось пробоин.
– Значит, говоришь, чеченец?! – бормотал Леха, перезаряжая автомат. Потом осторожно, "гусиным шагом", выставив вперед ствол оружия, начал подбираться к машине.
Резко распахнул заднюю дверцу – стрелок корчился в узком промежутке между сиденьями. На губах – кровавые пузыри. Окинув салон опытным взглядом, Леха сразу же понял – за рулем, скорее всего, "двухсотый", проще говоря – труп. Вся голова в крови. Ну, а тот, что сзади, уже не опасен. Повезет, если выживет. Или, наоборот, не повезет – это уж с какой стороны посмотреть.
Развернувшись, Сиверцев окинул взглядом поле боя. С земли несмело поднимались упавшие при первых же выстрелах водители, остановленные его коллегами для проверки. Сами коллеги осторожно, пригнувшись, подбирались к джипу. Глазищи дикие, испуганные. Руки трясутся. Не привыкли "хозяева дорог" к таким вот передрягам. Это не деньги с водителей трясти как "отступные" за мнимые и реальные нарушения.
Посреди проезжей части сломанной куклой, в очень неудобной позе лежало отброшенное пулями тело старшего лейтенанта Трунова, и Леха автоматически, без каких-либо лишних эмоций отметил, что раненые такне лежат.
"Нет, все-таки уйду в СОБР..." – как-то отстраненно и устало подумал Сиверцев, охлопывая карманы новенькой формы в поисках сигарет.
Глава 12
1
Лом в очередной раз надавил на кнопку звонка. За дверью, которая, судя по ее состоянию, неоднократно имела дело с берцовками бравых и бесцеремонных "физиков" из новообразованного Комитета наркоконтроля, прозвучала громкая соловьиная трель. И сам Лом, и стоящий чуть сзади и в стороне от напарника Ман замерли, чутко прислушиваясь к звукам внутри квартиры. Тишина.
– А может, ее дома нет? – Лом развернулся к Ману. В глазах здоровяка светился огонек надежды – ему очень не хотелось делать то, что они должны были сделать. И не потому, что он испытывал какой-то священный трепет перед таинством человеческой жизни, единственной и неповторимой. Вовсе нет! Всеми его поступками руководил первобытный эгоизм – допустимо и хорошо все то, что идет на пользу ему самому.
Но вот Ленка... Это была единственная привязанность Лома. Даже к своей собственной матери он не относился так, как к этой тощей девчонке. Наверное, он ее даже любил по-своему, сам себе не отдавая в этом отчет. Да и само это слово, скорее всего, было ему незнакомо.
Сейчас он прекрасно понимал, что Ленка должна умереть для того, чтобы они, он сам и его подельник Ман, могли выжить и сохранить свободу. Но, как уже говорилось, ему очень не хотелось этого делать. И он по-мальчишески искренне радовался любой, даже самой минимальной отсрочке.
