– Вперед! – Паленый первым перескочил через недвижимое тело охранника. И Антону Дмитриевичу ничего не оставалось, как последовать за ним.
Они ворвались в зал кафе, где в окружении примерно десятка своих людей находился Фархад.
– На пол! На пол, бля, суки! Лежать! – хриплым басом ревел из-под маски Паленый, поводя стволом автомата из стороны в сторону.
– Всем лечь! Работает ОМОН! – вторил ему Самохин.
Они остановились около входа. У противоположной стены топтались азербайджанцы, неуверенно косясь в сторону своего авторитета. Подчиняться человеку в форме – это было у них в крови, заложено с детства, чуть ли не на генетическом уровне... Но в то же время, если они будут беспрекословно подчиняться местным ментам, всесильному авторитету это может не понравиться... Они решали этот крайне сложный для себя вопрос, одновременно прикрывая собственными спинами Фархада от пришельцев. И стрелять в него сейчас было просто невозможно.
Пауза слишком затягивалась.
– На пол, я сказал! – прохрипел Паленый.
Но в его голосе не было прежней уверенности. А азербайджанцы постепенно начинали приходить в себя, расправлять плечи, шевелить усами...
– Стрелять буду! – выкрикнул Самохин и поднял ствол автомата немного вверх, направив его в потолок над головами азеров. Честно говоря, он и сам не мог бы сказать, выстрелит сейчас или нет...
Патовую ситуацию разрешил сам авторитет. Встав с места, Фархад распорядился на родном языке:
– Делайте, как они сказали. Я с ними сам поговорю...
Азербайджанцы стали ложиться на пол, лицом вниз. Причем большинство делало это весьма охотно – они выполняли распоряжение своего авторитета. И в то же время не ссорились с ментами. Короче, все складывалось так, что и волки были сыты, и овцы оставались целы.
Дождавшись, пока все его охранники окажутся на полу, Фархад, грозно растопырив усы, обратился к двоим "камуфлированным" на хорошем русском языке:
– Вы знаете, кто я такой?! Да я!..
Наверное, должна была последовать какая-то угроза... Но азербайджанскому авторитету не дали договорить.
– Мочи, бля! – заорал Паленый, нажимая на спуск своего автомата. Автомат Самохина ударил с секундной задержкой.
Маленькие злые пули рванули дорогой костюм на груди и животе Фархада, отбрасывая тучное тело авторитета к стене. В отличие от Паленого, который с волчьим рычанием от живота поливал свинцом все вокруг, Самохин стрелял короткими, скупыми очередями. И более прицельно. Последняя, короткая очередь из трех пуль пришлась прямо в лицо азербайджанца...
– Уходим! – Паленый, расстрелявший все патроны, рванул Антона Дмитриевича за рукав. Тот, выпустив еще одну очередь над начинающими подниматься курчавыми головами, бросился следом за ним к двери.
Валявшийся на пороге охранник уже начал было приходить в себя, шевелиться... Но Паленый "успокоил" его, с разбегу, как заправский футболист, ударив ногой по чернявой голове.
Уже через несколько секунд "шестерка" сорвалась с места.
– Автоматы – за спинку сидений! – командовал Самохину сидевший за рулем Паленый. – Куртки и маски – туда же!
Антон Дмитриевич послушно выполнял указания "бригадира". Он сейчас ни о чем не мог думать – в голове стоял звон. Возможно, это были всего лишь последствия стрельбы в замкнутом помещении. Возможно, что-то другое...
"Шестерка", визжа покрышками, сделала один поворот, потом – еще один...
– Здесь! – Паленый уже выскакивал из машины. – Фули расселся! Уходим!
Вслед за "бригадиром" Самохин нырнул на заднее сиденье большой иномарки с наглухо затонированными стеклами, ожидавшей их на этом месте. Еще не успела захлопнуть дверца, а машина уже тронулась и, постепенно набирая скорость, покатила в сторону, противоположную той, откуда недавно прибыла "шоха"...
– Как там?.. – не оборачиваясь, спросил сидевший за рулем крепыш.
– Все ништяк, братуха! – довольно осклабился Паленый. – Все ништяк! "Черный" ответил по полной программе!
Широкая ладонь бригадира весьма ощутимо приложилась к плечу Самохина.
– И Антоха молодец! Вел себя как мужик!
Антон Дмитриевич невольно съежился под этим ударом. Оказывается, не так уж много и надо, чтобы тебя считали мужиком...
А отомстивший за старого друга Паленый пребывал в состоянии легкой эйфории. Вроде как небольшую порцию кокаина нюхнул или таблетку "экстези" употребил.
– Вот теперь, Антоха, ты точно наш! – весело улыбаясь, говорил он Самохину. – Свой в доску пацан...
3
Когда в кабинет Михайлова ворвался начальник УУР, тот как раз вместе с ребятами собирался выезжать для задержания подозреваемого в убийстве на еврейском кладбище.
– Да что же это такое! – с порога запричитал полковник. – Что здесь, в конце концов, происходит?
– Вы это о чем?.. – с некоторым удивлением поинтересовался Игорь. Трое оперативников из его отделения стояли молча. Только переглядывались между собой.
– О чем?! – Полковник разве что не плакал. – Это же Чикаго какой-то, а не нормальный российский город! Шагу пройти невозможно – то там, то тут на труп криминальный напорешься!
– Что-то случилось? – Игорь делал вид, что не замечает истерики начальника.
– Случилось! – выкрикнул тот в ответ.
– Что именно?..
– Полчаса назад из двух автоматов был расстрелян Фархад Муслимов! Убийцы с места происшествия скрылись!
– Оп-па! – Игорь даже на стул опустился, наплевав на субординацию. – Вон оно, значит, как оказалось!..
– Вы это о чем?.. – с некоторой настороженностью покосился полковник на Михайлова.
– Да так... – ответил тот. – О своем все, о девичьем... Что, убили его?
– Пока жив... В реанимации... Но состояние критическое, и до утра он скорее всего не доживет... Множественные проникающие огнестрельные ранения туловища и головы. С повреждением внутренних органов...
– От души постарались, – хмыкнул кто-то за спиной Игоря.
Они не были бездушными людьми. И к смерти, рядом с которой ходили каждый день, не привыкли. К ней привыкнуть невозможно. Но только каждый из них работал не первый год и прекрасно знал, кто такой Фархад Муслимов... Как и то, сколько смертей на совести этого человека.
– Короче, так! – Начальник наконец-то вспомнил, какую должность он занимает. – Приказ генерала – все на раскрытие этого дела! На место происшествия! Понятно?..
– Понятно! – послушно кивнул Игорь. Хотя насчет места происшествия у него было свое, несколько отличное от начальственного, мнение...
