Отдыхающих было немного, все-таки рабочий день, а большинство российских граждан по-прежнему имеют привычку где-то трудиться. На весь обширный пляж – не больше двадцати человек в купальниках. Парни расположились вокруг машины, попивали пиво. Разделись до плавок, выстроились цепью и дружно помочились в воду – при этом по рядам отдыхающих пронесся глухой ропот. Кирилл с Денисом сплавали на середину, вернулись, шуганув у берега какую-то пузатую мелочь – ничего интересного. Покрасовались бицепсами перед девчонками, чьи мордашки могли бы быть и посимпатичнее, – девчонки стыдливо отворачивались. Хряпнули еще по бутылочке – стало неплохо. Поднялся щуплый паренек, загорающий в компании худосочной девицы, подошел, испытывая отчаянный дискомфорт.
– Парни, вы бы, это самое… – он смущался, как на первом свидании. – У вас музон в машине орет, как обдолбанный… убавили бы, что ли, а то ведь отдыхаем…
– Ой, а мы не отдыхаем? – изумился Толян.
– Мячик пришел, – захохотал Кирилл, подмигнул заходящему со спины Денису и что есть силы толкнул паренька. Тот полетел, как ядро из пушки, даже охнуть не успел. И прямо в объятия Денису, который оттолкнул от себя паренька, и тот засеменил, махая руками, стараясь не упасть, обратно к Кириллу.
– Ни фига себе бумеранг… – изумился Кирилл и сделал бедолаге подножку. Парень покатился по песку под «бурные и продолжительные аплодисменты». Поднялся весь красный, как помидор, сгорая от стыда, сжал непроизвольно кулаки, а когда вся компания хором загоготала, поник, разжал пальцы.
– Вы что творите, твари? – возмущенно воскликнула худосочная девица, поднимаясь с тряпки.
– Ой, наша баба-яга, кажется, против, – заулыбался Денис и медленно, эффектно поигрывая мускулатурой, отправился к девице.
По мере того как он подходил, девушка бледнела, личико обрастало морщинками, делалось предельно некрасивым. Он не стал унижать ее физически, поскольку считал себя настоящим мужчиной, знающим, как вести себя с дамами (особенно при свидетелях), нагнулся и принялся что-то вкрадчиво говорить ей на ухо. Девушка перестала бледнеть, ее впалые щеки и кончики ушей подернул румянец. Отвисла нижняя челюсть, а в глазах заблестели слезы. Закончив проникновенный, демонстративно учтивый монолог, Денис подмигнул девушке. Та засуетилась, глотая слезы, принялась складывать покрывало, подхватила пляжную сумку, сунула ноги в шлепанцы и широким шагом засеменила прочь.
– Женя, постой… Женя, подожди… – отчаянно взвыл ее опозоренный спутник и по широкой дуге, чтобы снова не стать «бумерангом», побежал за девушкой.
– Вот ублюдки… – дернулся загорелый парень лет восемнадцати, откладывая телефон с раскрытой игрушкой.
– Мишка, не лезь, только хуже сделаешь, – остановил его товарищ. – Ты знаешь, кто это такие? – и принялся что-то лихорадочно бубнить, пугливо поглядывая на компанию. Парень сплюнул, отвернулся.
Самые «неустойчивые» покидали пляж, предпочитая отправиться домой или поменять место отдыха. А «золотая молодежь» выпила еще по бутылочке, включила музыку на полную громкость. Толян и Богдан, взбодренные алкоголем, плыли наперегонки на другую сторону озера. Удалые матерки разносились по воде. Кирилл от скуки принялся разговаривать с малолетними девчонками – те посматривали на него пугливо, натянуто улыбались. Денис, раскинув руки, лежал на песке, впитывал последние капли ультрафиолета.
– Держи, это предпоследняя, – бросил рядом с ним упаковку пива долговязый Виталя и бухнулся рядом. – Ох, тоска зеленая, надоело все… Слушай, Денис, а что творится в городе, не знаешь? Напряженно как-то было утром, не заметил?
– А мне по фиг, приятель… – лениво пробормотал Денис, приоткрывая один глаз. – Копы кого-то ловят, отец на нервах, дома почти не появляется – вон матушку с охраной к тетке сплавил… Нам-то какое дело? Флаг им в руки, пусть работают. А нам акула-каракула нипочем. Мы молодые, сильные, здоровые, и имя нам легион… Открой-ка пивасик, будь другом.
Когда он очнулся, солнце уже село, подкрадывались сумерки. В двух шагах колыхалась водная гладь, ветерок расчерчивал воду мелкой рябью. Он сел, почесал затылок, надо же так отрубиться. Глянул на часы, спохватился, позвонил отцу: дескать, все в порядке, батя, сиеста затянулась, скоро дома буду. Но домой, как ни странно, не хотелось – после сна он чувствовал прилив сил, потянуло на подвиги. Народ с пляжа практически разбрелся, только под обрывом дрых какой-то алкаш, умудрившийся по мере отдыха высосать бутылку водки. Неинтересно…
– Очнулся, вставай, заспанец, – прокомментировал его пробуждение Кирилл. Товарищи тесным кружком резались в подкидного, матерно комментировали выпавшие карты – будущая элита государства, мля… Кажется, за пивом съездили (кто разрешил брать машину?) – в траве валялись свежие упаковки надоевшего «Будвайзера».
– Что-то не хочется домой, – зевнув, сообщил Денис, вскрыл бутылку и высосал в один присест. Швырнул в ближайший валун, сказал «Йес!», когда бутылка разбилась вдребезги, и осколки разлетелись по пляжу.
– Ну, вот, сиди теперь во всем этом, – всплеснул руками Виталя. – Ты головой-то думай, Дениска.
– Так поехали отсюда! – провозгласил Денис. – Метнемся на соседнее озеро, посмотрим, что да как, а если уж совсем тоска заест, поедем к Богдану на хату – все равно пустует. Девчонок подцепим, покажем им дрозда. А ну, грузись в машину, «золотая молодежь»!
До соседнего Ванькиного озера доехали минут за пятнадцать по лесной дороге. Береговая полоса у этого чуда природы была изрезана не хуже, чем у норвежского фьорда. Обрывистые скалы громоздились у воды, кое-где отступали, и на берег выбирались пушистые ели и молодцеватые сосны. Дорога петляла мимо живописных бухт, заваленных камнями. Людей здесь было мало – лишь пару раз отметили припаркованные машины и палатки у воды. Вставали, вслушивались, морщились, различая многоголосую мужскую речь и звон посуды, ехали дальше. Промелькнул овраг, сползающий пастью в воду, утлые мостки. Два скалистых образования, похожих на двугорбого верблюда…
– А ну-ка, притормози, – встрепенулся Толян и, не дожидаясь полной остановки, выкатился из машины и засеменил назад – к каменным шишкам. Припал к ним, всматривался, потом глаза его заблестели, язык отвис от предвкушения, он начал лихорадочно показывать жестами – мол, сдавай задним ходом…
Машину загнали в лес, глотнули для пущего куража и спустились к берегу по крутой тропке. А там царил такой эдем, аж слюнки потекли… В крохотной бухточке, окруженной скалами, было по-домашнему уютно, мило. В ложбинке между камнями горел небольшой костер, валялась кучка веток для поддержания огня. Под обрывом притулилась палатка, валялись два рюкзачка – вроде тех, с которыми школьники посещают занятия. Уютное рукотворное ложе, выложенное еловыми лапами, а на ложе… две девушки. Самое то! Солнце давно уже скрылось, и они в принципе были одетые. Та, что поплотнее, в закатанных до коленей штанах, в майке защитного цвета навыпуск, с распущенными темными волосами, сидела, прислонившись к камню, и бегло печатала на портативном нетбуке. Временами делала паузу, задумчиво смотрела на воду и снова начинала перебирать пальчиками. Рядом с ней расположилась хрупкая девчушка – совсем хрупкая, такую ударишь по колену – сломаешь пополам. Курносая, с вспушенными пепельными волосами, в джинсах и топике, с полотенцем, наброшенным на плечи, – она опрыскивала худые руки спреем от комаров и что-то бормотала, обращаясь к подруге. Обе вздрогнули, когда посыпались камни, и широко распахнули глаза, уставившись на пятерых улыбающихся парней. Кирилл вполголоса напевал: «Не видят люди друг друга, проходят мимо друг друга…»
