– Да что вы пристали ко мне с этой женой? – взбесился адвокат и схватился за забинтованную голову. – Я ни разу в жизни никого не убивал! А Тамару я любил больше жизни и был искренне потрясен ее смертью, когда вернулся из командировки! Нашу квартиру ограбили, ее убили… Послушайте, у меня репутация, у меня множество безупречных клиентов…
Никита засмеялся:
– Не думаю, Генрих Павлович, что можно назвать безупречным человека, имеющего адвоката по уголовным делам. Ну, хорошо… – Он отступил и обозрел брезгливым взглядом всю компанию.
– Эх, не было бы у вас пистолета… – размечтался Волостной.
– А вы попробуйте броситься и завладеть оружием, Игорь Константинович, – предложила Ольга Дмитриевна. – Существует вероятность, что он не выстрелит.
– Выстрелю, – возразил Никита. – В ногу. И аптечку не дам.
– Может, хватит над нами издеваться?! – взорвался адвокат. – Нас похитили, мы терпим надругательства, весь этот кошмар! Может, сообщите, кто убийца – по вашей версии?
– Вы, Генрих Павлович. А по вашей?
Тишина обрушилась на гостиную. Шевельнулась Ксюша в углу и воздержалась от комментариев. Андрею было без разницы, лишь бы скорее все это закончилось и его увезли к доктору. Расслабились Ольга Дмитриевна и молодой начальник следственного отдела.
– Какая чушь! – обретя дар речи, преувеличенно громко засмеялся адвокат. Но в глазах его поселился тревожный блеск. – Вы хоть бы на минуту, молодой человек, задумались над своими словами! – Он собрался подняться, но Никита вскинул пистолет:
– Сидеть!
Адвокат побледнел и откинул голову.
– А почему не эта шлюха? – кивнул Волостной на оживающую Ольгу Дмитриевну. Вместе с женщиной оживал синяк на лбу, веселел, наливался пурпуром. – Какого хрена она меня кием отоварила?
– Это Волостной! – вскричал адвокат. – Он сбросил меня с лестницы! Это был точно он!
– Не думаю, что Игорь Константинович и Ольга Дмитриевна смогут вразумительно объяснить свои поступки, – заметил Никита. – Попробуем обосновать это тем, что дурной пример полковника, счастливой ему сковородки в аду, заразителен. Беспокойная ночь, чувство непрекращающегося ужаса, обреченность, безысходность. Люди гибнут один за другим, и с каждым трупом страх умереть становится сутью. Затмение, одержимость плюс бессонная ночь, люди делаются сами не свои, готовы крушить всех, лишь бы выжить самим. Это клиника, господа, согласен. В том и состояла цель акции – выжать вас морально и духовно. Но без трупов, разумеется. Еще вчера у меня возникла назойливая мысль, что убивает человек, который уже бывал в этом доме. Мысль была дикая, но она присутствовала. Зачем бы убийца забирался в эту глушь, где не живут люди? И с каждым часом моя мысль становилась назойливее. Человек, впервые оказавшийся в этой холодной громадине, уверенно ходит по темным закоулкам и мочит людей. Нашел распределительные щитки. Как он мог найти их в темноте, если они и при свете-то со стенами сливаются? Значит, знал, где они находятся. Отлично сориентировался на чердаке. Знал, что можно брызнуть в отдушину и газ накопится в санузле. Ну, как об этом может знать человек, не бывавший в этом доме? Я запросил развернутой информации. Кто из почтенной публики мог в конце девяностых водить знакомство с криминальным авторитетом-отшельником Пашей Калейдоскопом? С учетом уже погибших – Вломов, теоретически прокурор… Волостной не мог, слишком молод был. И, конечно же, адвокат! Пришла информация – лучше поздно, чем никогда, верно? Господину Чичерину было двадцать восемь, молодой сотрудник адвокатской коллегии, о собственной практике даже не помышлял. Но так получилось, что, когда приболел его старший наставник, Генриху Павловичу пришлось временно взяться за дела Павла Куприянцева, более известного как Паша Калейдоскоп. И он блестяще вызволил авторитета из-за решетки, куда тот загремел за вымогательство денег у коммерсанта. Милиционерам даже извиняться пришлось. Потом еще пара аналогичных случаев, и до безвременной кончины у Паши не было лучше друга, чем этот ловкий, специализирующийся на лазейках в законодательстве молодой юрист. Когда он начал строить дом на отшибе, готовился к грядущей старости, частенько привозил сюда и господина Чичерина. Летом тут нормальная дорога, а в те годы была и вовсе приличной. Чудная природа, отличная рыбалка на Ковряжьем озере, где водятся зеркальные карпы. У Генриха Павловича сложились теплые отношения с семьей авторитета. Потом безвременная гибель авторитета, забвение, про дом забыли, кому он нужен в этой глуши, кроме самого Калейдоскопа? Любопытно, Генрих Павлович? Дальше будет еще любопытнее. Ваши способности не остались незамеченными, и через год вас взял под крыло некий Рязанский Аркадий Леопольдович. Как выяснилось случайно, сводный брат Паши Калейдоскопа. Формально не бандит, а фактически – еще какой, солидный предприниматель, ловко устраняющий конкурентов, богатеющий не по дням, а по часам и ногой открывающий двери чиновничьих кабинетов. Самое странное, что за последующие годы Аркадия Леопольдовича не убили, не посадили, он вырос и сделался влиятельнейшим в регионе человеком, предусмотрительно держащимся подальше от политики. В этом и ваша заслуга. И все эти годы вы сохраняли с Рязанским прекрасные отношения, помогали, чем могли, выполняли предлагаемую работу. Вы и сейчас поддерживаете с ним прекрасные отношения, не так ли? За этим серым кардиналом, как за каменной стеной.
– Ну и что? – взмолился к небесам Генрих Павлович.
– Потерпите немного. Информация, полученная нами, имела усеченный характер. Сомневаться в ней не приходилось, но хотелось ее расширить. Это сделать оказалось несложно. Вы убили свою жену – Чичерину Тамару. Кто она такая? Мы не знали. И вдруг с удивлением обнаруживаем, что Чичерина Тамара Леопольдовна – младшая и горячо любимая сестра этого самого Аркадия Леопольдовича! Он доверял вам настолько, что выдал за вас свою любимую игрушку. А вы ее убили. Рисковый вы человек. Наверное, имелись серьезные основания, Генрих Павлович?
– И что с того, что Тамара – сестра Рязанского? – продолжал взывать Чичерин, но в глазах его уже вполне определенно обосновалось беспокойство.
– Вас не заподозрили. Вы все спланировали. Окаянные грабители выждали момент, когда вы уехали в командировку. Рязанский скорбел по-настоящему, он любил свою сестру. У него и в мыслях не было, что это вы, ведь вы представлялись идеальной парой. И вдруг по прошествии многих лет вы с ужасом узнаете, что тайны больше не существует. С экрана звучит сермяжная правда, и с этой минуты все люди, находящиеся в доме, плюс те, кто готовил запись, становятся для вас чистопородным злом. Одно дело – просто сесть, другое – умереть. Если до Рязанского дойдет хотя бы намек, что вы убили его сестру, вам не жить. Вы умрете и, как уже говорилось, без вариантов. Где бы при этом ни находились – на Марсе, в СИЗО. И смерть ваша будет мучительной. Вас пронзил махровый ужас. Не допустить, чтобы поступила информация! Хотя бы временно, чтобы грамотно спланировать исчезновение. Убить всех! Мысль недопустимая для нормального человека, но вы ведь только прикидываетесь нормальным человеком, верно? Вам было двадцать пять, когда вас поместили в психиатрическую клинику с диагнозом обширный психоз. Вы жили в другом городе, случился тяжелый срыв, из-за которого вы нанесли увечия жившей с вами девушке. Вспышки ярости, подозрение на шизофрению. Уголовного дела не заводили, вы лечились, прекрасно осознавая свой недуг. Целый год посещали психоаналитика, который, вместо того чтобы лечить, загонял вашего зверя вглубь. Потом вы переехали, построили блестящую карьеру, полностью контролировали себя. Вы не только специалист своего дела, но разбираетесь и во многих других вопросах. Компьютеры, Интернет, шпионская аппаратура, вы занимались лыжами, экстремальным вождением, прыжками с парашютом, посещали арбалетный клуб, где вас учили и ножи бросать. Вы стали респектабельным, облагородились, четко знаете, чего хотите. И убивать вам, увы, не в диковинку…
