Он не стал ей рассказывать, что вследствие вулканических процессов Чемдальский регион – самый сейсмоопасный. Серия мощных землетрясений разразилась ровно семь лет назад. Было много разрушений, эвакуировали людей. Жертв со смертельным исходом удалось избежать, но количество раненых и покалеченных измерялось сотнями. Афтершоки продолжались неделю, мотая нервы испуганным людям…
Спать уже не хотелось. Он проснулся пятнадцать минут назад, болтался по квартире в сложных чувствах. Интуиция подсказывала, что в плане личной безопасности ничто не угрожает, но неприятности иного плана вероятны и даже обеспечены. А завтра – очередная операция…
Он открыл старенький холодильник и мрачно уставился на пустые полки. Свечи от геморроя – это то, что им сейчас нужно?
– Что, Данила-мастер, не работает функция автозаполнения холодильника? – прозвучал с кровати хрипловатый, но ироничный голосок.
Ксюша окончательно проснулась. Вернее, поднялась, но еще не проснулась. Села на кровати, свесив ножки на пол, стала заразительно зевать и тереть глазки. Идеальный момент для фотосессии. Но фотоаппарата под рукой не оказалось. Никита облизнулся, наблюдая, как сползает одеяло с обнаженных плеч. Непроизвольно подался к кровати, сел рядом, обнял горячую от сна девушку. А она вела себя, как зомби. Стала с отрешенным видом чесать взлохмаченные волосы, потянулась к старомодному зеркалу на подставке, венчающему прикроватную тумбочку. Взяла его обеими руками и уставилась на отражение с мистическим ужасом.
– Это не я… С такой физиономией только поезда останавливать… – Она взлохматила волосы, оттянула прядь, стала неприязненно всматриваться в отросшие корни.
– Перекрасься в блондинку, – посоветовал Никита. – Буду жить, как дурак, с блондинкой. Потерплю.
Девушка вздохнула, потянулась к сумочке, обретающейся под кроватью. Стала рыться в ней, бормоча под нос, что давно пора в эту сумочку провести свет.
– Лицензию на убийство потеряла? – пошутил Никита.
– На самоубийство. – Она раздраженно отшвырнула сумочку и так посмотрела на обнимающего ее мужчину, словно только сейчас его обнаружила.
Назревал интересный момент. Поспали неплохо – не сказать, что выспались, но все равно поспали. Заняться нечем, еда в холодильнике отсутствует… Никита чувствовал, как учащается ее дыхание, два тела сливались в одно, перетекая в горизонтальное состояние… Но тут хлопнула входная дверь с улицы и внешний коридор огласила хриплая мужская ругань. Что-то повалилось с дребезжащим лязгом, загремели тазики, лопаты. Никита оторвался от возбужденной женщины, схватил со стола пистолет, стыдливо прикрытый вязаной шапочкой, и подлетел к двери. «Слон в посудной лавке» продолжал свою разрушительную деятельность. Он громко матерился, гремел сапогами, рухнул, не удержавшись на ногах. Никита приоткрыл дверь на несколько сантиметров – абориген как раз проползал мимо и среагировал на поскрипывание такой отборной бранью, что Никита отшатнулся и покраснел. Он захлопнул дверь и озадаченно посмотрел на Ксюшу, которая торопливо натягивала халат.
– Ничего он так поздоровался… Что-то не так, дорогой?
– Это может показаться странным, – пробормотал Никита, – но он на самом деле идет на бровях. М-да уж. – Парень почесал стволом ушную раковину. – Народ у нас, как говорится, хороший, но вот люди – полные уроды…
– Промышленные мужики, – отозвалась Ксюша. – И старая добрая североосетинская водка. Не обращай внимания, просто у человека слегка подвыпившее состояние.
Послышалось, как распахнулась дверь в квартире напротив, там грозно стала возмущаться простая русская женщина. Посыпались отрезвляющие затрещины. Потом она схватила за ноги загулявшего муженька и поволокла в дом. Тот брыкался, сквернословил, что-то булькал, но недолго. Захлопнулась дверь. «Не перевелись еще бабы на русских окраинах», – с уважением подумал Никита.
– Подожди, не надевай халат, – спохватился он, бросаясь к своей любимой.
– Может, ты пистолет для начала уберешь? – улыбнулась девушка.
Но снова им не дали насладиться близостью. Распахнулась входная дверь в барак, коридор огласился оглушительным топотом, заорали вразнобой пронзительные голоса. Весь этот ураган пронесся мимо двери, отразился от дальней стены и пролетел обратно, с треском отбросив входную дверь. Наступила оглушительная тишина. Никита сглотнул. Расставаться с пистолетом как-то не хотелось.
– Что-то мне подсказывает, что это был не ОМОН, – заметила Ксюша, сдерживая смех. – Лица детской национальности, они везде встречаются, такова уж у них особенность. У тебя ведь тоже было детство?
– Но не такое, – буркнул Никита, неохотно убирая пистолет.
Интимную обстановку этот хор мальчиков-дегенератов, выпущенных из дурдома, разрушил окончательно. Ксюша состроила сожалеющую мину, запахнула халат и побрела в ванную. Никита с грустью проводил ее глазами, облачился в трико и рубашку и снова наведался в холодильник – с твердой решимостью что-нибудь там найти. Им требуется усиленный рацион питания. Когда посвежевшая девушка вернулась, ворча, что как-то неприятно мыться коричневой водой, он грыз подсохшую картошку фри и задубевшие сандвичи, приобретенные вчера в местном аналоге «Макдоналдса» на улице с характерным названием Острожная. «Секонд-хенд пищевой промышленности», как метко окрестила подобную еду Ксюша.
– О, боже, сколько волка ни корми… – вздохнула она, – все равно не наестся. Где Мурзин? – возмутилась она. – Выходить из этого здания нам не советуют, еду не доставляют, от источников информации мы отрезаны.
– Не поминай, – проворчал Никита. – А то заявится. А я еще не утратил надежды затащить тебя в постель.
Оба вздрогнули, когда раздался приглушенный стук в дверь. Слава богу, условный. Но как четко все срослось. Ксюша изумленно воззрилась на Никиту, тот с прискорбным видом крякнул – мол, закон есть закон, и пошел открывать, прихватив на всякий случай пистолет. В убежище вторгся подтянутый мужчина в немаркой куртке, коротко стриженный и в очках. Последние он тут же снял и, морщась, начал разминать глаза. Зрение у посетителя было идеальное. Ворчливо поздоровавшись, он вытер ноги о половик и сел на стул, покосившись на вырез халата у Ксюши. Она понятливо кивнула и запахнула «створки». Посетителю было немного за тридцать, он выглядел уставшим – худое скуластое лицо, сероватая кожа. Под смышлеными глазами красовались мешки. Мужчину звали Вадимом Мурзиным, он трудился начальником уголовного розыска Чернореченского районного управления полиции.
– Все в порядке? – спросил он, созерцая тускловатые лица сообщников.
– Давненько ты что-то не заходил, – подметил Никита.
– Работаю, – отрезал Мурзин. – У меня рабочий день, да будет вам известно, до семнадцати тридцати. Бандитов обезвреживаю. Опасных уголовных преступников, вроде тебя с Ксюшей.
– А после семнадцати тридцати? – Никита покосился на наручные часы.
– А после семнадцати тридцати рабочий день продолжается, – вздохнул Вадим. – Это уж как начальство скажет. Между прочим, в нашем городе сейчас проходит широко разрекламированная акция «Нет – коррупции!», и у нас совсем нет времени заниматься ерундой.
