– Неужели? – изумился Никита. – И много выловили проклятых коррупционеров?
– Пока троих, – отозвался Мурзин. – Поймали главного врача Центра борьбы со СПИДом – использовал средства организации в личных целях. Присвоил целых пятнадцать тысяч рублей. А инспектор УФСИН – две тысячи, за незаконные действия в стенах тюрьмы. А еще десять тысяч получил начальник станции по борьбе с болезнями животных – сокрыл факт обнаруженной подделки документов.
– Потрясающе, – пробормотал Никита. – Так держать, борцы со злом…
– Ты поесть принес? – спросила Ксюша.
– Нет, – смутился капитан. – Денег нет, зарплата только завтра. Вот завтра и принесу. На счету осталось двести долларов – хрен я их сниму, чтобы вас накормить.
– Двести долларов? – удивился Никита. – Ну прямо как в государственной казне Зимбабве. Именно столько там и осталось.
– Мне это льстит, – проворчал Мурзин и тяжело вздохнул, сделал мечтательное лицо. – И за что такое наказание – быть порядочным? Так немодно, вредно… Финансовые фантазии посещают чаще, чем сексуальные, хочется платить налог на роскошь, востребовать взятку, стыбзить у каких-нибудь лохов пару лямов зелени…
– Займись этим, – осклабился Никита, – и мы к тебе зайдем.
– Да уж, зайдете… – И капитан Мурзин снова принялся хмуриться и вздыхать.
– Выкладывай, – поморщился Никита. – Мы уже поняли, что имеются отступления от плана.
– Вы телевизор не смотрите?
– А он тут есть? – спросили они хором.
– Ах, да… – капитан стушевался. – Вы ролик про Калмановича в Интернет еще не загружали?
– Издеваешься? – вспыхнул Никита. – Здесь, кроме телевизора, нет также Интернета и компьютера.
– Ну, ладно, ладно, – занервничал Мурзин. – Расшумелись… В общем, дела наши движутся очень странно, ребята. Калманович вышел в эфир, отбарабанил, как по писаному, – персонал телецентра в шоке, зрители на ушах, чиновники в ауте. А через десять минут после того, как он сбежал из студии, Калманович выбросился из окна шестого этажа на мостовую, полную людей. Какая нелепая смерть.
Никита и Ксюша потрясенно молчали. На труп рассчитано не было. Большинство клиентов, которых они обрабатывали, были не ангелами, обвинялись не только в коррупции, но и в общеуголовных преступлениях, включая убийство, – то есть были отпетыми мерзавцами и с общечеловеческой точки зрения заслуживали смертную казнь. Но мстители не были карателями – с какой бы мразью они ни сталкивались. У них имелся собственный кодекс и свои правила поведения. Они брались за работу, лишь располагая достоверной информацией. Они могли свести человека с ума, могли опозорить на весь белый свет, в крайнем случае – покалечить. Но только не убивать. Временами приходилось делать нравственный выбор – и это, пожалуй, тот самый случай…
– Дьявол, как зубами о компостер… – метко выразилась Ксюша.
– Повествуй, что случилось, – нахмурился Никита.
– Информацией не владеют даже копы, – самокритично признал Мурзин. – Областное руководство пыталось засекретить инцидент, но куда уж там – десятки очевидцев. Он носился с глупым видом по зданию – это видели многие. Кто-то утверждает, что Калманович спасался бегством, якобы его преследовали. Но данные свидетельства из дела изъяты – официально считается, что у Калмановича поехала крыша и его обуяла паранойя. Он выпал из крыла, где проводится ремонт, строители сегодня не работали, поэтому никто не видел, что происходило с Калмановичем непосредственно перед падением. Возможно, выбросился сам, но вероятность этого небольшая. Коллеги убеждены, что Калманович на такое не способен, слишком любил жизнь. Да, он был взбудоражен, в отчаянии, лихорадочно искал выход из создавшегося положения… Но чтобы по собственной воле убить себя – это вряд ли. Преследование, судя по всему, имело место быть. Возможно, его столкнули, возможно, не оставили другого выбора. В общем, дело темное. Власти в ступоре, гадают, как реагировать на вздорные обвинения с телеэкрана. Уголовный розыск от дела отстранили. Занимается им впопыхах сформированная группа следователей под руководством начальника ГУВД Филина. Но понятно, что расследовать она будет не обстоятельства смерти чиновника, а обстоятельства его внезапного откровения. Руководство телецентра уволено. Съемочная группа отстранена от работы. На ведущую Нахабцеву – известную медийную личность, лояльную к властям, – собираются заводить уголовное дело: за преступную неосторожность, повлекшую нанесение крупного морального ущерба. Ничего похожего в Уголовном кодексе, мне кажется, нет, но ребята что-нибудь придумают. Просматривается содействие преступным умыслам: почему при первых же крамольных фразах не отключили аппаратуру? Почему она снимала практически до окончания пламенной речи чиновника? Оператор пытался уверить, что виноваты наушники, мол, вообще, его дело – снимать, а не вслушиваться, что за пургу там несут чиновники. У тех, кто был рядом, – свои отмазки. На знаменитых мстителей, орудовавших в других городах, пока не думают. Во всяком случае до тех пор, пока не появится ролик. Почерк иной – при чем тут телеинтервью? Многие считают, что чиновник действительно сошел с ума. Накопилась критическая масса греха, порвала мозг…
– И стоит ли в такой ситуации выбрасывать в Сеть отснятые материалы? – засомневалась Ксюша.
– Стоит, – уверенно сказал Никита. – Как бы цинично это ни выглядело. А что ты предлагаешь – чиновник умер, да здравствует чиновник? По нашей информации, он явился косвенным виновником гибели как минимум пяти человек. Он крал миллионы, наносил невосполнимый ущерб экономике области. И не мы его убили, если на то пошло. Каковы будут действия правоохранительных структур, Вадим?
– Структуры гадают на кофейной гуще, – пожал плечами капитан. – Думаю, сегодня-завтра они будут пытаться что-то нарыть. Но доподлинно известно, что завтра, в девять часов вечера, то есть в вечерний прайм-тайм, в выпуске местных новостей состоится интервью с начальником ГУВД Филиным, где он будет интерпретировать народу то, что народ услышал от Калмановича. Версия властей оригинальностью отличаться не будет: у господина Калмановича было сильное психическое расстройство. Причину сочинят. Симптомы, нарушения в прошлом – все будет. Образовалась внезапная обида на коллег. Скажем, после закрытой встречи с градоначальником Попковым, где тот сделал заместителю выговор за нерадивое исполнение служебных обязанностей. Разумеется, в том, что наплел Калманович на микрофон, нет ни слова правды. Чиновники Чемдальска – кристально честные существа. А вот то, что говорил Калманович касательно себя, обязательно проверят. А то надо же, собрался своими же грехами замазать порядочных людей.
– Забавно, – усмехнулся Никита. – Полковник Филин – у нас на очереди. Это не знак свыше?
– И мы уже догадываемся, чем все это кончится, – вздохнула Ксюша. – Ох, гореть нам в аду за нашу благотворительную деятельность…
Воцарилось тоскливое молчание. Ситуация в городе и области действительно требовала если не разрешения, то хотя бы хорошей встряски. В замкнутом мире творилось что-то беспредельное. Судя по тому, с какой интенсивностью разворовывались бюджетные средства, местные нувориши долго править не собирались. Была цель обобрать область, а потом свалить все на слабых и безвольных: на тех же мэра с губернатором. Правили бал вторые лица. Правили жестко, по безжалостным клановым понятиям. Власть сменилась пару лет назад. «Святые места» заполнялись новыми лицами, тут же присягающими на верность «капитулу». Сопротивление было незначительным. По городу прокатилась волна самоубийств крупных чиновников. Покончил с собой выстрелом из пистолета начальник городской ГИБДД. Повесился известный депутат – глава комитета городской Думы по бюджетной политике. Лег под поезд в командировке по Приморскому краю руководитель аппарата областного правительства – носящий, по иронии судьбы, фамилию Каренин. Трагически погиб на охоте глава местного отделения Федерального агентства по рыболовству. Средства массовой информации без особой грусти писали, что у махровых коррупционеров перед лицом неотвратимого наказания сдают нервы. Но фактически уходили не самые одиозные, если и имели грешки, то компенсировали их нормальным выполнением своих обязанностей. На крючке у местной властной мафии повисли чиновники, страдающие наркотической, игровой зависимостью – таковых оказалось немало. Махинации с лососевой икрой, крабами, креветками, гребешками. Незаконная добыча кижуча и других ценных промысловых пород приобрела невиданный размах. Управление по борьбе с экономическими преступлениями смотрело на них сквозь пальцы и, похоже, имело собственный процент. И доколе такому продолжаться? И это на фоне ухудшающейся криминогенной обстановки в регионе. Особо не афишируется, что в городе и области стали пропадать люди – в большинстве молодые девушки…
