— Убираемся, дорогая. Спокойно, незаметно, негромко постреливая из автоматов.
— Ты никого там не убил? — забеспокоилась женщина.
— Нет, это были учебные стрельбы. Боже, дорогая, эти идиоты ничем не отличаются от предыдущих идиотов. Обидно за страну, которая не умеет готовить нормальных полицейских. Я просто мечтаю, чтобы за это дело взялся хваленый капитан Дементьев и мы хоть немного испытали прилив адреналина. Не вставай, дорогая, нас не должны заметить, я сейчас к тебе присоединюсь.
Он оттолкнулся веслами от скалы, начал загребать левой рукой, разворачивая нос в открытое море. Скалы отдалялись, а вместе с ними и остров, озаренный вспышками автоматных очередей. Участок моря, по которому скользила лодочка, никто не освещал. Мужчина вынул весла из воды, пристроил их в скобах. Перебрался на корму и резким рывком завел мотор. Пристроился лежа, чтобы голова не торчала, и развернул суденышко на северную оконечность островка.
Спустя минуту лодка промчалась мимо груды булыжников, к которой притулился один из катеров «флотилии». Там царила суета. Прожектор был направлен на остров, и никто не понял, что за судно проследовало по траверсу за кормой. Лодка неслась на полной скорости, ручные фонари до нее не добивали. Даже у самых зрячих сложилось впечатление, что в лодке никого нет. Опомнились не сразу — не до мелочей было людям, когда на острове творится такое. Оборвалась стрельба, включились трезвые головы… Моторная лодка уже одолела половину дистанции, взяла курс на северную оконечность городка, где не было ни пирсов, ни причалов. Развернулся прожектор на катере, и сам он начал отплывать от живописной горки булыжников. Гневные вопли полковника разносились по воде, их не мог заглушить даже треск мотора. Ударил дружный залп. От острова отделялись быстроходные моторные лодки, понеслись, рассекая воду, наперерез хитроумным мстителям. А те уже входили в прибрежные воды. На бетонной набережной толпились зеваки, привлеченные фейерверком на острове. До берега осталось метров пятьдесят, лодка, уходящая от погони, вдруг резко сменила курс, развернулась к северу и помчалась вдоль береговой полосы, мимо любопытствующих зевак, неказистых домишек, стыдливо замаскированных охапками зелени. Обрывалась жилая зона, показался мыс, окруженный кустарником и нелюдимыми скалами. Лодка отправилась по касательной к скале. Человек перевалился через борт, пропал в пучине. За ним последовал другой, и над ним сомкнулись воды. Неуправляемое суденышко мчалось на скалу, а за ним летели три аналогичных. И уже шарахались, меняли курс, чтобы не разбиться вдребезги. А лодка без рулевого на полной скорости врезалась в скалу. Ломалось дерево, рвался металл. Вспыхнул расплескавшийся бензин. Жадное пламя облизало бугристый камень… и погасло, лишив зевак, оставшихся в стороне, голливудского зрелища…
Понедельник, 4.30 утра
Заместитель начальника уголовного розыска капитан Дементьев Олег Михайлович очнулся от какого-то непонятного чувства. Первая мысль, возникшая в голове: от школы бы откосить. Нет, не то… Прошло семнадцать лет, как отгремели школьные годы чудесные, он немного вырос. Пробуждение было трудным, мозг отключался, норовил улизнуть обратно. Первая часть сознания уверяла, что пора просыпаться, вторая настаивала, что можно поспать еще. И что за непонятное чувство? Он распахнул глаза. По модно декорированной спальне (он сделал ее в японском духе, добавив тропического колорита и россыпей огненных мамбреций) плавали предутренние духи, цеплялись за картинки на стенах, предметы стильной обстановки, что-то шептали. Тревога была вполне реальной. Не в спальне, где-то за пределами, возможно, на веранде, в саду или в подсознании что-то происходило… Он машинально сунул руку под матрас, нащупал рукоятку «Грача», помешкал, стоит ли вытаскивать. Нет, это слишком. Стыдно, капитан, ты в родном городе, в собственном доме.
Дементьев пружинисто поднялся, блеснув накачанным торсом. Время тридцать две минуты пятого, если верить светящимся настенным часам. Обнаженная женщина, лежащая рядом, попыталась схватить его за какую-нибудь часть тела, но было уже поздно.
— Ты куда? — простонала она. — Рано еще… Олежек, может, не пойдешь сегодня на работу?
Олег Михайлович промолчал. Если он сегодня не пойдет на работу, то работа придет за ним.
— Ну, дура я, — пробормотала женщина. — Прости… — Она обняла подушку и сладко заурчала, — глупости несу. Все бабы дуры. Очень удобно. Какой с нас, дур, спрос? — И только успела завершить бесценный перл, как уже сопела, возвращаясь в страну исполненных желаний.
«Неужели ей там лучше, чем наяву, в его красивом и безопасном доме? — с какой-то нахлынувшей неприязнью подумал Дементьев. — Что за чушь ей там снится, счастливое замужество?»
Неприятное чувство не отступало. Он на цыпочках приблизился к застекленным, выполненным по принципу шкафа-купе дверям на лоджию. Пуленепробиваемое стекло было изготовлено с односторонней тонировкой, из спальни он видел все, что происходит снаружи, а с улицы интерьер помещения не просматривался ни под каким углом. Предутренняя мгла накрыла Росинки — элитный поселок за Фарфоровой горой на южной окраине Кабаркуля, окруженный вечнозелеными реликтовыми лесами и хмурыми парнями из местного ЧОПа. Из полумрака показывались лохматые деревья на краю приусадебного участка, заросшего магнолией. Резная беседка, клумбы с розами и хризантемами, бассейн, выложенный бирюзовой плиткой. На шезлонге у края воды валялись скомканные женские трусики. Агата на ночь совершала омовение, а в дом вернулась в натуральном виде, не утруждаясь лишними движениями…
Посторонних на открытой местности не было. В кустах ничего такого не просматривалось. Это что-то новенькое. Бравый капитан Дементьев, не боящийся ни бога, ни черта, начинает чего-то бояться? Он поскрипел зубами и окончательно проснулся. Ладно, через час все равно вставать. Можно прогуляться до кухни, пожевать чего-нибудь. Говорят, что ночью в холодильнике еда вкуснее. Оторвавшись от стекла, он на цыпочках проследовал в ванную комнату, включил приглушенный свет. Первым делом уставился в зеркало. Ну здравствуй, оборотень. А ведь в натуре оборотень! Физиономия мутная, глаза горят, руки трясутся. А ну, отставить этот декаданс! Он взял себя в руки, включил полный свет. Все под контролем, капитан Дементьев хоть немного и осунулся, но пока не обращается в зверя. Подтянутый тридцатичетырехлетний атлет с короткой стрижкой и суровой, как мартеновский цех, предельно сексуальной (бабы не дадут соврать) физиономией. Мудрый, как Соломон, хитрый, осторожный, вменяемый на сто процентов, в отличие от большинства представителей так называемой элиты Кабаркуля. Все о’кей, Олег Михайлович, просто вы проснулись на час раньше, вот и мерещится невесть что…
Путь до холодильника оказался тернистым. Вернувшись в спальню с твердым намерением спуститься вниз, он обнаружил, что красавица Агата не спит, пребывает в соблазнительной позе и делает вид, что это случайно.
— Не спишь? — проворчал он.
— Не сплю, — подтвердила пепельноволосая Агата. — Вот лежу, капитан, и пытаюсь разобраться, не чудится ли мне ощущение надвигающегося конца.
Чувство юмора у его сожительницы было какое-то мрачноватое. Но Дементьеву нравилось. И про «методы получения приятного от противного», и про взрослые «настольные игры» — излюбленное развлечение, при условии, что стол большой, не усеян острыми предметами и ничто не мешает «бросать кости» и трясти стариной. Утро в принципе начиналось неплохо. В отличие от большинства опробованных им женщин Агата предпочитала утренний секс вечернему и достигла в нем высокого мастерства. Пришлось задержаться на пятнадцать минут.
