— Ты в порядке, милая? — выплюнул мужчина, хватая женщину за плечи.
— О да, дорогой… Это что-то бесподобное… Сейчас полегчает, он не очень сильно ударил, догони его… а я подтянусь…
Он выбежал из номера, машинально проверяя, на месте ли маска, помчался за ублюдком олимпийскими прыжками. А генерал оказался не таким уж тюфяком, молодец, есть еще порох в пороховницах. Прижалась к стене постоялица, идущая в свой номер, выпучила глаза, когда мимо нее с ревом падающего бомбардировщика промчалось что-то волосатое в розовых лохмотьях. Оторвалась от стены и вновь прижалась — когда вдогонку за первым промчался второй, спортивно сложенный, в страшноватой маске. Генерал имел все шансы уйти, скатиться с лестницы, доораться до охраны. Но допустил ошибку — обернулся, прежде чем скакнуть на лестничный марш. И споткнулся, схватился за косяк у проема, но камеру не уронил. Треснулся челюстью об стену, а пока собирал себя в кучку, на него уже налетел злоумышленник в маске, повалил, принялся вырывать камеру. Но не тут-то было! Генерал извивался, пыхтел, бился всем, чем мог, даже головой, но ценную вещь не отдавал. Засандалил злоумышленнику лбом в переносицу, ударил пяткой по чувствительной мышце на бедре. Тогда преступник скатился с него, стиснул кулак и начал бить — по челюсти, по вытаращенным глазам, пробил ладонь, которой тот пытался защитить лицо… и буквально вырвал победу на последней секунде! Баранов взревел от боли, разжал руку, и камера скатилась на пол. Ее подобрала подоспевшая женщина в маске. Где-то на лестнице уже кричали, топали охранники, а в этом солидном гостиничном комплексе охрана и служба безопасности были что надо. Мужчина в маске все не мог остановиться, он кипел от ярости и превращал физиономию оппонента в кровавую маску.
— Хватит, милый, ты увлекся, не стоит он того, — потащила его за рукав подруга. — Бежим, достаточно! Это же не свадьба — баяниста на меха рвать!
Он проснулся среди ночи. В ушах гремело, словно товарняк промчался. Помотал головой, вытрясая посторонние шумы. Грохот удалился, остался разноголосый вкрадчивый шепот — тараканы в голове что-то энергично обсуждали… В квартире было тихо. Из ванной комнаты, дверь в которую была открыта, доносился звук падающих капель. Прохудилась сантехника, а починить некогда…
Прислушался — не обманчива ли тишина. Покосился на лунную дорожку, проложенную от окна к креслу. Что-то частенько стал он просыпаться по ночам от нехороших предчувствий, кошки скребли на душе.
— Что такое? — заворошилась и приподнялась лежащая рядом женщина. — Что-то случилось?
— Неспокойно на душе… — пробормотал он. — Слышала, что в городе творится? А вдруг эти «мстители» и к нам придут? Мы же таких дел, черт возьми, натворили, мы с тобой закоренелые злодеи…
— Вот это да… — гулко прошептала женщина. — Не могу поверить. Неужели события нас обогнали? Ведь мы сами, дорогой… «мстители». Или, пока я спала, что-то изменилось?
— А, точно… — мужчина откинулся на подушку и невесело рассмеялся.
— Я знала, что рано или поздно нам отзовется… — женщина придвинулась ему под бочок и обняла за шею. — Мы с тобой, как те эсэсовцы, что каждый день отправляли евреев в газовую камеру, а потом практически до единого тихо вымерли в расцвете лет без постороннего вмешательства — от непомерного психического груза. Даже не верится, что когда-нибудь мы заживем спокойно. Ходим на эти акции, как на работу, — а это, знаешь ли, спорное удовольствие. Понимаю, что надо, сама напросилась, но… Я вся уже в морщинах, не замечаешь? Волосы от стресса выпадают…
— Это молочные волосы, успокойся, — пошутил мужчина. — А жить спокойно мы, по крайней мере, пытались. Но не вышло… Как твоя производственная травма?
— Все прошло, не бери в голову… Просто на душе хреново после этого борова. Как вспомню, бр-р-р… Такое ощущение, словно он изнасиловал меня…
— Да, нехорошо получилось… Знаешь, я проголодался, — он пружинисто поднялся с кровати. — Видимо, не только плохих парней по ночам терзает голод. Что у нас на кухне? Парочки таблеток от голода не найдется?
— Холодильник, сковородка — там найдешь свои таблетки, — вздохнула женщина. — Я вчера их с избытком нажарила. Иди уж, заправляйся, горе мое ненасытное. — Она включила тусклый свет над головой, и на мужчину устремились печальные глаза.
Он наклонился, чмокнул ее и побрел на кухню — свет не дальний. Площадь съемной квартиры составляла тридцать метров, все необходимое находилось под рукой. Пожевав в лунном свете и запив все водой, завернул в ванную — почистить зубы. Из зеркала на Никиту Россохина взирал угрюмый мятый мужик с коротко стриженной окладистой бородкой и длинными волосами. Больше всего на свете он хотел постричься, но опасался — шевелюра была частью имиджа. Глаза запали в черепную коробку, их окружали фиолетовые припухлости. Под правым глазом красовался глубокий шрам — не бутафорский, самый настоящий шрам, кардинально меняющий внешность его носителя. Три месяца назад Никита с Ксюшей Левторович окольными путями покидали Подмосковье. После тарарама, учиненного в Качалове, их преследовала вся полиция региона, весь ОМОН и части спецназа. Они перемещались проселочными дорогами, объезжали населенные пункты, через день всплыли на окраинах Тулы, еще через три — в Саранске, потом в Самаре, в Орске Оренбургской области. На Южном Урале прожили неделю — достаточный срок, чтобы через старых знакомых Никита мог справить фальшивые, но качественные документы — деньги пока имелись. В ожидании паспортов провели неделю в съемной комнате барака — район не самый благополучный, проживали там представители социального дна, не пользующиеся Интернетом и плохо знакомые с ТВ-новостями. Но однажды Никите пришлось вмешаться в семейную разборку — подвыпивший сосед, плохо ладящий с головой, бросился с ножом на жену. Голоса в голове проинформировали, что благоверная ему изменяет! Никита, прибежав на шум, врезал алкоголику под дых, но тот успел во время падения махнуть ножом и оставить след на лице оппонента. Непонятно, как подставился, сонный был. После этого с квартиры пришлось съезжать, отметина сохранилась (в новом паспорте тоже), и несколько дней опечаленная Ксюша пристально разглядывала его новое лицо и не могла определиться, украшает ли его шрам. Потом сказала: «Ладно, это тебе вместо пластической операции».
Она же сильно меняться внешне отказалась наотрез. Кардинальная стрижка, челка, очки с небольшими диоптриями для выходов в свет — и появилась другая женщина. Через неделю они въезжали на попутной машине в огромный сибирский город, и намерения имели самые благие — начать новую жизнь, снять хорошую квартиру, обзавестись приличной работой.
Только и успели, что снять квартиру…
Когда Никита вернулся в комнату, девушка не спала. Сидела, сжавшись в комок, натянув одеяло на подбородок, смотрела, не моргая.
— На подсознание воздействуешь? — пошутил он, пристраиваясь рядом.
Она вздохнула, выбралась из кровати, побрела в туалет, бормоча под нос, что она вся такая разобранная, потрепанная, а завтра на работу, снова заправлять в планшеты космические карты… Мужчина проводил глазами худенькую фигурку, стал дожидаться ее возвращения. Вернувшись, Ксюша выключила свет, обвилась вокруг него.
