Все два года он с великими ухищрениями спасал свою задницу от свирепых пожилых негров, которые таким способом боролись с белым расовым засильем. По слухам, Сергей знал, что в местах заключения с белыми не церемонились, и уберечься от афроамериканской любви было совсем не просто. Но он был русским и ухищрялся выкручиваться из самых щекотливых ситуаций. Иногда ему просто везло.
Жена не собиралась терпеть отсутствие мужа целых два года – она объявила Сергею развод и уехала с очкастым библиотекарем в Луизиану.
Униженный и опустошенный, совершенно раздавленный жизнью, Рысов вышел из тюрьмы с тощей кредиткой и клеймом отбывшего заключение преступника – пять лет он не имел права работать в компьютерном бизнесе. Сергей не сомневался, что и по прошествии моратория ему вряд ли дадут работу у монитора.
У него теперь было два пути – совершить новое преступление и снова сесть, чтобы негры не особенно скучали, или остаться изгоем – работать полотером, грузчиком, заправщиком, снимать комнатку в грязном многоквартирном доме и топить тоску в дрянном виски.
Купив билет на междугородний автобус, Сергей приехал в Калифорнию. В Лос-Анджелесе его никто не ждал. Проработав два года полотером и мойщиком посуды в одном из дешевых кафе, он снова влез в историю – чем-то не понравился местным пьяницам. Его избили два раза. Третьего раза он ждать не стал. Так он оказался на пять миль южнее отвратительной дыры у мексиканской границы, именуемой Пасифик-Сити. Именно здесь располагалась последняя перед границей заправка. При ней, в дощатом сарае с вывеской «мотель», он и поселился. Хозяин заправки, вредный старик, любитель выпить и покурить, пообещал кормить, поить, иногда давать деньги.
– Вижу, парень, ты не в ладах с законом, – назидательно погрозил он пальцем.
– Почему вы так думаете?
– Старика Крэнка не проведешь. Но мне плевать. Если есть закон, кто-то с ним должен быть не в ладах. Здесь мексиканская граница, и понятие о законе очень расплывчатое. Как мне тебя звать?
– Сэм, – в Америке все звали Сергея Сэмом.
– Значит, договорились, Сэм. И учти, если окажешься прохвостом – отправлю за решетку. Шериф Ларкинс мой старый друг. Такой же пьяница, как и я.
И Рысов остался на заправке. Он стал не то что рабом – в этой пустынной дыре с пыльными ветрами желающих заправить автомобиль и помыть его было не много, но жил он не свободно – старик помыкал им и воли не давал. Даже в Пасифик-Сити не отпускал.
Два года Сергей жил тихой жизнью затворника. Он не спился и не заскучал, не превратился в циника. Он занимался собой, особенно своим телом – физические упражнения приносили неведомое раньше удовольствие. Много бегал, качал мускулатуру.
– Не дури, Сэм, Арнольда из тебя все равно не выйдет, – пускал остроты пьяный Крэнк.
Когда на заправку заехала пыльная машина и призывно просигналила, на зов вышел высокий, красивый, хорошо сложенный парень тридцати лет, в майке и обтягивающих джинсах.
Сердце Наташки Лопес екнуло. Впервые за всю сознательную жизнь.
– Заправь полный бак, красавчик!
5
Машина укатила прочь, подняв облако медленно оседающей пыли. Сергей, смотря ей вслед, задумчиво тер тряпкой пахнущие бензином руки.
Старик Крэнк удовлетворенно перебрал полученные от клиентки деньги, протянул Рысову купюру.
– Возьми.
– Зачем?
– Глупый вопрос, Сэм. Купишь себе что-нибудь.
– Где? Ты меня не отпускаешь с заправки.
– Купишь у меня.
– Ты мне и так продукты выдаешь.
– Ну, Сэм, позабавь старика. В моей лавке давно никто ничего не покупал. Берут бензин, и то редко. Кассовый аппарат покрылся слоем пыли.
– Первый раз ее вижу, – сказал Рысов об уехавшей незнакомке.
– А… да, красивая стерва. Я ее знаю. Танцует в баре «Красная дыра», – Крэнк, хлюпая губами, закатил глаза – по выходным он уезжал с заправки в Пасифик-Сити прополоскать горло в обществе таких же, как и он, пьяниц. – Но забудь ее, Сэм. Она подружка зверя Антона.
Сергей помрачнел. Антон – русское имя, но носил его похожий на Микки Рурка пятидесятилетний ублюдок, то ли мексиканец, то ли янки. Банда у него состояла сплошь из латиносов, и держали эти пограничные отморозки огромный район – им платили негласную дань все мелкие торговцы. Только старик Крэнк не платил – шериф был его другом. А вернее, у него нечего было брать. И Антон его не трогал. Даже за бензин рассчитывался.
Сергей видел Антона несколько раз. На этой неделе кортеж из двух машин с головорезами Антона трижды проносился к границе и обратно.
Да, спелая куколка ублажала старого ублюдка. Зализанного, даже немного напомаженного, в мексиканской рубашке – в России в таких рубашках любят ходить цыгане. Попал бы он в ту тюрьму, где сидел Сергей, познакомился бы с неграми в первую ночь. Хотя он старый. В тюрьмах негры разбалованные – их ублажают юнцы.
6
Наташка ехала в своей неоднократно битой, старой развалине на колесах и крепко думала. Во-первых, о том, что так, как она жила все эти годы, дальше жить нельзя – она ничего не достигла, отдаваясь ублюдку Антону и его дружкам, и, продолжая жить так дальше, ничего не достигнет. Скоро она растратит свои прелести на гангстерских придурков, и они сдадут ее в бордель, а дальше – наркотики и смерть в тридцать с небольшим. Во-вторых, о том, что самым разумным было бы прямо сейчас доехать до Мексики и ехать еще дальше, в саму Мексику; там добраться до курортного побережья, постараться подцепить какого-нибудь богатенького доктора или юриста и быстро выйти за него замуж…
Наташка улыбнулась. Тот русский пожилой дурак – Самуил, который трахался с ней, он ведь на полном серьезе предложил стать его женой. Урод. Наташка передернула плечами. Ежедневно он будет трахать ее в анус – да она умрет на третьи сутки от такой супружеской жизни. И Карлос – владелец бара – ублюдок. Он не предупредил Наташку, что русский мужик – извращенец. Этот русский, видимо, и мальчиков не пропускал. Козел старый.
Наташка утопила педаль тормоза. Повеситься от такой жизни, больше нечего – все мужики козлы. Говорят, что любят, а потом лапают за сиськи, трахают и черт-те что вытворяют, особенно пьяные. Сплошные ублюдки! Что американцы, что латиносы, что русские. Еще Карлос собирался дать ей только сто пятьдесят баксов. Наташка возмутилась его наглой ухмылке.
– Двести, Карлос! Не меньше! Ты не предупредил меня, что русский любит анальный секс!
– Он драл тебя в попу?
Ублюдок. Лопес еле сдержалась, чтобы не влепить Карлосу пощечину.
Карлос достал из нагрудного кармана рубахи сотню, потом еще пятьдесят.
– Если Антон узнает о твоем промысле… – заговорил он, посмеиваясь.
– Он отрежет тебе яйца и заставит их съесть, – закончила Наташка, вырвала из руки Карлоса сотню, потом влезла в его карман и достала вторую. – Двести! Даже этого мало!
