– Ну, ладно, – твои абреки недоношенные, – предельно спокойно сказал Сазонов, опустившись в кресло, – а сам-то ты, Самвел Ваграмович, хорошо соображаешь, на что идешь? Это же не просто похищение. Это похищение сотрудника прокуратуры. Со всеми отягчающими.
– Э-э, слушай, какое такое похищение? Ты же сам ко мне приехал, да? Отдохнуть решил немножко в отпуске и приехал. В бассейне поплескаться, шашлычок покушать.
– В каком отпуске? – насторожился Сазонов.
– Как «в каком отпуске»? В очередном. Тебя же с сегодняшнего дня Степанчук в отпуск отправил.
– Что ты несешь?! В какой отпуск?
– Чего несу? Ничего не несу. Сам вчера видел. Он же при мне твой рапорт вечером подписывал.
– Я никакого рапорта ему не подавал.
– А-а, подавал – не подавал. Это уже ваши там дела. Меня это совсем не касается. Так что никто тебя искать не будет, дорогой. Совсем никто. Понимаешь?
«Неужели эта скотина Степанчук уже до такой степени этим бандюкам продался?! – мысленно ужаснулся Андрей Степанович. – Да не может такого быть! Просто не должно! Не может! Помогать этим говнюкам уйти от уголовной ответственности – это еще куда ни шло. Но чтоб такое?! Это же чистейшей воды предательство!»
– Слушай, Ашотик, а он не верит? Точно не верит. Посмотри – какой злой, да?
– А сейчас Ваху позову – тогда поверит.
– Зачем Ваху? Я думаю – рано еще. Он сам нам все расскажет. Да, Сазонов?
– Что вам от меня нужно? – борясь с искушением сорваться на грубость, спросил Андрей Степанович. – Конкретно и покороче.
– А все нужно. Все, что ты знаешь про этого твоего Мостового-шмастового. Твоего, твоего. Ты же прокурору ничего почти не докладывал. Я знаю… Где он сейчас прячется? Как к нему подобраться?
Сазонов молчал.
– Не хочешь, да?
– Я же говорю, надо Ваху звать, – вклинился Ашот. – Что мы с ним тут будем время зря терять?
– Придется, наверно, – показательно вздохнул Самвел. – Вай, какой дурак, да.
Его схватили под руки. Вытащили в фойе. На секунду он столкнулся взглядом с женщиной, прижавшейся к дверному косяку. «Савченко! – полыхнуло в голове. – Та самая Елена или Алина Васильевна».
Поволокли куда-то вниз по крутым ступеням. Втолкнули в бетонную коробку пять на пять. Ударом по лодыжке свалили на пол.
Корчась от боли, вполглаза, мельком огляделся. Глухие высокие стены в ржавых разводах. Тусклая, забранная в синий, покрытый металлической сеткой плафон лампочка – под потолком. Какие-то толстые трубы в несколько рядов – по всему периметру. Массивные опломбированные рожковые вентили, покрытые красной масляной краской… «Может, насосная для бассейна? На то похоже».
– Ну, что ты там мне грозил, мент вонючий? – устраиваясь на табурете, криво усмехнулся знакомый кавказец – тот, что руководил захватом.
– Я работник прокуратуры.
– А-а, все равно – мент. Все вы там одной ментовской масти, – он побуравил Сазонова тяжелым нехорошим взглядом. – Что, не хочешь с хозяином говорить? – зашипел, распаляясь. – Гордый, да? Большой начальник?! Сейчас ты у меня как баба-сорока верещать будешь. Ираклий! Гога!
Били вдвоем. Молча и сосредоточенно. Лупили ногами, стараясь попасть в самые уязвимые места – в промежность, по почкам, в лицо. Сазонов лежал на бетоне, скрючившись, прикрывая руками голову. Ни о каком сопротивлении не помышляя. И трое на одного. И годы уже не те.
– Ладно, – благосклонно обронил сидящий на табурете. – Пока хватит. На сегодня. Хватит, говорю. Он у нас полежит, подумает. Завтра так болтать будет, что не остановишь. А не будет – тогда повторим. Пошли.
– Попался бы ты мне лет пятнадцать назад, – поглаживая изувеченный подбородок разбитыми костяшками наименее пострадавшей в избиении правой руки, – просипел Андрей Степанович.
– И что бы было? – ощерился кавказец. – Я б тебя и тогда как барашка разделал, урус вонючий. Ладно. Живи пока. Хозяину скажи спасибо. Не разрешил еще тебе кишки выпустить…
Приковали наручниками к трубе. Еще пару раз чувствительно пнули под ребра на прощанье и ушли.
Висел на онемевшей, одеревеневшей в неудобном положении руке и думал: «Кошмар какой-то! Выкрасть среди бела дня важняка прокуратуры! Да запросто! Без раздумий! Да такое ни в какую мыльную оперу при самой больной фантазии не всунешь! Это же уму непостижимо! Это же ни в какие ворота!»
И вдруг необъяснимым образом перекинувшись мыслями на дело Мостового, помотал налитой болью взлохмаченной тронутой сединой головой: «Это ж до какого крайнего предела надо нормального человека довести, чтоб он решился на такое?! Это ж сколько надо ему крови выпить?!»
АНДРЕЙ
Краев вернулся на заимку на следующий день поздним вечером. Приехал один. Без Васи Нилова.
От ужина отказался. Накоротке дыманул, пока Семеныч наводил порядок на столе. Раскрыл ноутбук. Вставил флешку.
– Все-таки откопал?! – посмотрев на экран, удовлетворенно крякнул Славкин. – Молоток!
– Полночи в Интернете просидел, но все, что нужно, выжал.
– Еще бы распечатку! С ней удобнее работать…
– А есть и распечатка… с GPS, – с готовностью откликнулся Егор и тут же достал из кейса стопку пронумерованных стандартных листов. Отодвинул ноутбук в сторону, быстро и сноровисто сварганил пазл.
Мостовой поднял крайний лист и тут же про себя злорадно усмехнулся: «Ну да… Конечно… Прям такой масштаб – из Интернета?! С таким-то разрешением?! Чего за дурака держать?» На снимке были хорошо видны даже самые мелкие детали ландшафта. Прямоугольники скамеек вдоль ровных забетонированных дорожек. Даже волны металлочерепицы на крышах строений. Черные овалы тени – от спутниковых тарелок.
– А тебя, Андрей, зек твой тогда действительно не обманул, – прокомментировал Краев. – В принципе, так оно и есть: от Ирги – где-то три с небольшим километра. Только это довольно-таки далеко от Отрадного. Почти что в самых верховьях. Если принять во внимание, что у нее там сплошные петли и изгибы, то километров сорок наберется. Не меньше.
– В общем-то – не так страшно, – отметил Саня. – Все равно пока это один из самых приемлемых вариантов. Не больше трех часов ходу до места высадки, даже принимая во внимание сложный фарватер.
– Да, Слава, порогов там порядочно натыкано. Да и заломов, наверно, мощных – по самое не хочу… Вполне вероятно, что кое-где даже придется лодки волоком в обход по тайге тащить. Тем более ноябрь на дворе. Вода-то совсем малая.
– А вот она и дорога, – сказал Славкин. – Да, тут, конечно, гораздо дальше.
– Почти сто двадцать километров от трассы. Сто восемнадцать, если точно.
– Вот это, как я понимаю, лесовозная от Преображеновки. И вот оно – это ответвление – сразу за перевалом. Значит, от лесовозной.
