Он специально подчеркнул слово «мой». Словно провел разграничительную черту между той и этой жизнью, между детством и самостоятельностью. Указал им, кто главный и кто теперь диктует условия. Однако на том конце повисла тишина.
– Что молчишь? Не нравится, что я так сказал? Но это же правда, мамочка. Дом оформлен на мое доверенное лицо, – не мог удержаться Малахитов-младший, чтобы не «порадовать» мать своей независимостью.
Телефон упорно молчал, и только теперь Ник увидел, что он отключился из-за разряженных батареек. Он выругался, недовольный тем, что последние слова говорил в никуда. Выйдя из кабинета, Николай отправился в столовую смочить пересохшее горло. Не доходя до двери, он остановился, услышав знакомый голос. Голос отца! Холод и страх пролился по всему его телу, как и до исчезновения родителей, когда он выходил к ним, ожидая очередного наказания. Знакомые ощущения вызвали оцепенение. Сердце стучало с такой силой, что, казалось, его слышно во всем доме. Он встал у двери, невольно прислушиваясь к разговору.
– И что ты будешь с ним делать? – первое, что отчетливо услышал Ник после того, как сердце немного успокоилось.
– Еще пока не знаю, но думаю, что он больше не жилец, – сурово и твердо произнес Малахитов-старший.
– Ты что же, прямо здесь убивать его будешь? – Голос матери задрожал, но в нем не было жалости. Скорее, нездоровый интерес, с которым дети предлагают отрывать лапки кузнечикам.
– Мне все равно, здесь или в лесу. Как карта ляжет. – Отец говорил спокойно, по-деловому, словно речь шла о подписи на документах.
Ник старался не дышать, чтобы не выдать своего присутствия. В голове мелькали вопросы. Как они оказались в доме? Где охрана? Что делать? Инстинкт самосохранения заставил его отойти от двери и на цыпочках побежать в кабинет отца, где остался его телефон. Захватив аппарат и упаковку с ампулами морфина, он забежал в каминный зал второго этажа, где снял со стены арбалет и колчан стрел. Вспомнив, что телефон разряжен, хотел вернуться в кабинет за зарядным устройством, но в этот момент дверь в столовую открылась, и Николай услышал голос матери. Он спрятался за портьеру.
– Он, наверное, в кабинете, – раздался голос отца, – пойдем к нему.
– Я лучше останусь здесь, – возразила Лидия Семеновна.
Отец один стал подниматься по лестнице наверх. Ник, не зная, что ему делать, оставался за портьерой. Арбалет был не заряжен. Но натягивать тетиву он побоялся, поскольку при этом механизм громко скрипел и мог выдать, где он схоронился. Спустя какое-то время раздались звуки шагов отца, спускавшегося обратно вниз.
– Его там нет, – донесся до Николая его голос.
– А тебе так прямо неймется, – пожурила его мать.
– Да лучше бы побыстрее грохнуть его, да и отмучиться, – недовольно проворчал отец, – можно было бы заняться своими делами… выпить, наконец, как следует.
– Тебе бы только нажраться, – прозвучала злая интонация Лидии Семеновны. – Нет бы меня приласкать…
– Да ладно, чего, я и сейчас готов, – с вызовом бросил ей Иван Николаевич. – Пойдем в сауну.
Мать засмеялась, и они с отцом стали спускаться в подвал с бассейном и сауной. Оставшись вне опасности, Николай распечатал упаковку морфина и сделал себе очередную инъекцию. Страх, опоясывающий его тело, улетучился, голова просветлела. Николай вспомнил про случай, когда его отец застал в сауне своего управляющего в неурочное время. Поскольку он был очень брезгливым человеком, ему стало неприятно, что его обслуга пользуется одной с ним парилкой, и он приказал врезать замок в дверь парилки. После он закрывал ее на замок. Ник лихорадочно стал вспоминать, куда он дел ключ со дня своего рождения, когда открывал сауну для своих гостей. Ключ нашелся в нижнем ящике письменного стола. Натянув тетиву арбалета и вставив стрелу, Ник, словно охотник в компьютерной игре, спустился вниз и занял исходную позицию на лестнице в подвал, прислушиваясь к звукам снизу. Плеск воды в бассейне говорил о том, что родители принимают водные процедуры в ожидании необходимого нагрева электропечи. Ник, охваченный охотничьим азартом, залег в засаде, ожидая подходящего момента для спуска вниз.
– Пойдем, сауна уже нагрелась, – наконец-то донесся до его слуха голос отца.
Плеск воды прекратился. Ник осторожно спустился к бассейну. Никого. Дрожащий от возбуждения, он подкрался к двери сауны, откуда доносились недвусмысленные звуки. Торопливо сделал два оборота, закрывая глухую деревянную дверь. Выдернув ключ, потянул на себя дверь, и только когда почувствовал, что ее не открыть, полностью расслабившись, опустился на пол. Капкан захлопнулся. Ему стало смешно. Звонки отца, его угрозы, планы лишить его жизни. Он засмеялся. Громко, ничего не боясь, как смеются победители. Возня за дверью моментально прекратилась. Робкая попытка открыть дверь, потом все сильнее и сильнее. Хохот Ника стал переходить в истерику.
– Врезал зам-о-о-к на свою го…олову, – захлебываясь словами, продолжал смеяться сын Малахитовых, – теперь сам и сдохнешь от этого.
Ему стало больно от смеха, и чтобы хоть как-то прекратить истерику, он пошел прочь от рвущихся наружу родителей.
– Ник, Ники, открой, ты что творишь? Пошутил, и хватит, – доносились вслед ему испуганный голос отца и истерический крик матери.
– Надеюсь, на этот раз вы сдохнете окончательно, – крикнул им в ответ Ник, выходя из бассейна.
Зайдя в пустую комнату охраны, он увидел спортивную сумку Дрона и положил ключ от сауны в маленький боковой карманчик. Затем, вернувшись в кабинет, набрал телефон Обносова.
– Я с ними покончил, – услышав его голос, поделился своей окончательной победой Ник.
– С кем? – не понял Кузьма Сергеевич.
– С отцом и матерью, – удивился его непонятливости парень. – Кончил их окончательно.
Он прислушался к еле различимым крикам, доносившимся из подвала.
– Правда, они еще живы, но это не надолго. Максимум час остался. – Ника несло по морю эйфории. – Ты, помнится, любил мою мамку; может, хочешь с ней напоследок повидаться?
– Тебе что нужно, Ники? Я сейчас в прокуратуре, и мне не очень удобно разговаривать, – опешивший от такой странной информации, решил прервать разговор Кузьма, полагая, что парень в наркотическом опьянении.
– Передавай привет прокурору, – засмеялся Малахитов, – и расскажи ему, как пытался отправить меня на тот свет, дав ампулы с отравой.
– Ты что-то путаешь, – пробормотал Кузьма Сергеевич.
– Это ты попутал, Кузя… Ну да ладно, я решу, что с тобой делать, побеседую на досуге с твоим другом Хлыстом, – пригрозил расправой Ник.
– Хорошо, – сдержанно произнес Обносов.
– И давай возвращай мне собственность, господин доверительный управляющий, – вспомнил Малахитов про важное обстоятельство. – Твои услуги мне больше не понадобятся.
Следующий звонок Ник сделал адвокату Борисенкову, поручив ему начать обратное переоформление собственности с Обносова на себя. Наконец-то решив все формальности, он почувствовал дикую усталость и, едва дойдя до кожаного дивана, упал на него без чувств.
