Полынов сел, бегло покосившись на пульт управления. Ручка экстренного торможения слишком далеко - рывком не дотянуться. Да и глупо: двенадцать "же" не смертельны, а вот выстрел в спину...
- В ваших планах, - Полынов твердо решил завладеть инициативой, - есть одна неувязка, опасная для меня... и для вас.
- Любопытно, любопытно, - с иронией сказал Гюисманс. Его глаза блеснули из темноты провалов. - Просветите.
- Рано или поздно вам придется вернуться на Землю, потому что в космосе награбленные богатства вам ни к чему. Так?
- Допустим.
- И тогда вы будете вынуждены кое-кого из своей шайки ликвидировать. Может быть, его, - он кивнул в сторону забившегося в угол стража.
- Это почему?
- Вам непонятно? Удивительно. Кто-нибудь, обязательно проболтается о ваших похождениях. И тогда вам крышка. Вам придется убрать ненадежных, чтобы этого не случилось. Меня уж во всяком случае. А может, и вас уберут, ведь свалки вам не избежать.
Полынов испытующе посмотрел на Гюисманса, ожидая его реакции.
- Вполне логично, - Гюисманс утвердительно наклонил голову и обхватил руками колено. - Но вы не учли одного обстоятельства, которое сводит на нет ваши безупречные построения.
- Какого? - вопрос прозвучал беззаботно.
- Об этом мы поговорим, если вы скажете "да". Полынов встревожился - удар не достиг цели. Но почему? Притворство? Нет. Полынов готов был поклясться, что нет.
- Пусть так, - сказал Полынов. - Но уж коли вы предлагаете мне сделку, я вправе выставить свои условия.
- Забавно. Я обещал вам жизнь, чего еще вам надо?
- Во-первых, мне нужна гарантия безопасности всех пассажиров и всех членов экипажа. Во-вторых, карты на стол!
Гюисманс язвительно засмеялся, дрыгнул ногой.
- Да вы юморист, Полынов! Вы абстрактный гуманист! Безопасность своих противников, ха-ха... Ведь сенаторша, троечка миллионеров и прочая шваль враждебны вам, коммунисту, разве не так?
- Это мое дело. Вы принимаете условия?
- Не смешите меня. Право, я уже достаточно повеселился. Вот что. Я реалист. Карты на стол? Что ж, возможно, это зависит от вас. Пассажиры вас не касаются, запомните. Единственное, что я могу вам обещать - это безопасность одной симпатичной девочки. Вы понимаете?
Полынов вздрогнул. Вот оно. Ловушка. Видимо, он им здорово нужен. И Крис Крис! - заложница.
- Давайте все поставим на свои места. - Гюисманс наклонился к нему, стараясь разглядеть выражение его лица. - Должен предупредить, что эта девочка - она мила, не правда ли? - законная добыча Большеголового. Такова плата за его участие в наших делах. А у Большеголового дурацкая привычка любить девушек, мучая их. Он сноб и растягивает это удовольствие. Закон на Земле почему-то не раз уже придирался к нему за эту невинную слабость. Так что поймите, речь идет не об одной вашей жизни, а о двух. И даже кое о чем большем, чем жизнь. Такое условие вас устраивает?
У Полынова перехватило дыхание. Гюисманс самодовольно улыбался. Полынов отчаянным усилием подавил желание сдавить эту тонкую жилистую шею.
- Требуется нашатырный спирт? - промурлыкал Гюисманс.
"Отвести взгляд, иначе не выдержу. Звезды. Тысячи родных и близких звезд, вечная природа - какую гадость ты рождаешь! Расслабиться. Побольше отчаяния. Пусть думает, что раздавил меня".
- Хорошо... Я принимаю... я вынужден...
- Согласны быть у нас врачом? - быстро спросил Гюисманс.
- Да.
- А может, и от убеждений заодно отречетесь, а? Ну, ну, я пошутил. Гюисманс замахал руками, поняв по выражению лица Полынова, что переиграл. Все и так славно устроилось. Коньячку по такому случаю, как?
- Нет.
- Тогда партию в шахматы, как встарь?
- Согласен.
- Отлично!
Гюисманс щелкнул пальцами. Охранник исчез. Гюисманс отодвинулся от Полынова, положил руку в карман, напрягся.
- Зря, - сказал Полынов. - Не буду я вас душить, если вы сдержите слово.
- Мое слово - закон, и не мне вас бояться, - надменно сказал Гюисманс, но руки из кармана не вынул.
Принесли шахматы, и они сели играть. Полынов рассеянно двигал фигуры, зевнул ферзя и проиграл, что еще больше улучшило настроение Гюисманса.
- Да, кстати, - сказал он напоследок. - Видите? Он извлек из кармана маленькую коробочку и потряс ею.
- Вы догадываетесь - это магнитофон. После соответствующего препаривания наш разговор попадет в общую катушку информации. Единственную, которую сможет получить человечество в случае нашей неудачи. Если вы помните, некоторые места нашего разговора просто великолепны. Например: "Согласны быть у нас врачом?" "Да". - "Тогда партию в шахматы, как встарь?" - "Согласен". Я с вами совершенно откровенен и прошу вас о том же.
Когда Полынов вернулся в каюту, Крис бросилась к нему, подпрыгнув, повисла на шее, плача и бормоча:
- Цел, цел...
"А поймет ли она мой поступок?" - со страхом спросил он себя, уклоняясь от шквала обрушившейся на него радости.
4. База пиратов.
Он рассказал все без утайки, умолчав лишь о Большеголовом и о ее собственном незримом участии в торге. Она слушала, сдвинув брови, уперев свой маленький упрямый подбородок на сцепленные пальцы, и он ничего не мог прочесть в ее взгляде - ни укора, ни одобрения. Одно лишь доверчивое внимание. Но его постепенно сменяло отчуждение.
Полынов даже застонал. "Бог мой, если бы ты была мужчиной, я бы знал все твои мысли наперед. Но такой вот ребенок - загадка..."
Он хотел удержаться от оправдания и не смог.
- В истории моей родины, я читал, был однажды такой случай, - Полынов старался не смотреть на Крис. - Тогда на Русь навалилась мощная и беспощадная сила - татары. Они подмяли все и всех. А потом хан вызвал к себе одновременно двух князей. Перед аудиенцией, от которой зависело многое, оба должны были пройти мимо очистительных костров. Это не было издевательством, нарочно придуманным для унижения князей. Просто ритуальный обряд. Первый князь прошел через огонь. Второй отказался, и ему отрубили голову. Людская память не запомнила его имени. А того, который прошел сквозь огонь и выторговал у хана сносный мир, знают и теперь. Это Александр Невский, победитель шведов, немецких рыцарей, наш национальный герой. Он поступил...
- Как благоразумный человек, я понимаю, - перебила Крис. - А если бы его уступка оказалась ни к чему, кем бы он стал тогда?
- Со стороны легко судить, - Полынов отвел взгляд, - очень.
Он прошел, не глядя на Крис, в ванную, несколько секунд тупо разглядывал в зеркале свое лицо. "Да, надо умыться, - сказал он себе, - полегчает". Он с отвращением посмотрел на себя в зеркале. Кричи от бессилия, кричи, нашел где искать самооправдания - у бескомпромиссной юности. Тряпка. Он-то думал, что его сила всегда с ним! Оказывается, львиную часть ее он брал взаймы у других. Неужели сам по себе он так мало стоит, когда рядом нет друзей? Хороший урок, справедливый урок.
