К счастью, в кармане верзилы запел мобильник. Приостановившись, он неторопливо полез в карман и поднес трубку к уху.
– Слушаю! Ага, понял. Ага. На Урале, значит? Ну, нормально. А то я тут все облазил – никаких следов. Этого кекса никто, похоже, не помнит. Я сначала думал, он, как наскипидаренный, за наследством рванет… Но он одно из двух, или ничего не знает пока, или… Чего? Прямо сейчас на Урал? А больше некому, что ли? Макар каторжный, что ли? Макар туда, Макар сюда, а другие будут груши околачивать…
На лице с грубоватыми чертами появилось выражение обиды. Подавить ее стоило верзиле немалого труда, но он все-таки справился и уже совсем покорно пробурчал в трубку:
– Ладно, не теряю ни минуты… Как скажете. Подъемных-то хоть подкинете? Ага, на карточку, понял… А дальше-то, когда я его найду – чего делать?
Похоже, собеседник верзилы вышел из себя – его голос в трубке зазвенел так, что вибрация донеслась даже до ушей Дроздова, хотя он стоял довольно далеко. Слов он, конечно, разобрать не мог, но и без этого было ясно, что судьба посылает ему невероятный шанс кое-что узнать о порученном Мариной деле. Безо всякого сомнения, речь шла все о том же Владимире Томилине, которого слишком многие хотели видеть.
Даже местопребывание этого человека обозначилось сейчас в чужом разговоре. Это был Урал. Координаты не бог весть какие – Урал большой, но это уже было кое-что. Главное было сейчас не упустить эту ниточку. Если Дроздов хотел угодить жене, а он это хотел, он должен был прицепиться к москвичу на манер рыбы-прилипалы и вместе с ним прибыть в ту точку, где беззаботный Томилин прохлаждался, ничего не ведая о своем счастье.
Однако как это сделать? Еще минута, и верзила уедет. Если Дроздов даст ему сейчас ускользнуть, то потом отыскать его будет непросто. А без него шансы найти на Урале Томилина равны нулю.
Человека в черных очках нужно было непременно задержать, но как это сделать, Дроздов пока не придумал. Неожиданно ему на помощь пришел сам верзила.
Сильно раздосадованный, он как раз спрятал в карман мобильник и с мрачным видом озирался по сторонам, собираясь с мыслями. Заметив пристальный взгляд Дроздова, он заметно возбудился и с вызовом рявкнул:
– Чего пялишься?
Ему явно требовалась разрядка, и он готов был потратить ради этого свои драгоценные минуты. Он нарывался на драку, и тут Дроздова осенило.
Он был килограммов на десять легче, но решил не обращать пока на это внимания. В конце концов, игра на своем поле должна давать преимущество.
– Что-то не так, уважаемый? – презрительным тоном осведомился он, быстро надвигаясь на своего потенциального противника и демонстративно играя мышцами.
Человек в очках слегка опешил. Про себя он сразу решил, что будет доминировать в этом конфликте, и неожиданная активность Дроздова здорово сбила его с толку. Может быть, он сообразил, что по-хорошему ему не следовало бы отвлекаться от насущных проблем. Но было уже поздно.
Танцующей походкой Дроздов подскочил к незнакомцу и с ходу врезал ему в челюсть. Очки слетели с толстого носа и, подпрыгивая на асфальте, откатились далеко в сторону. Дроздов увидел глаза противника – уже не столько изу-мленные, сколько горящие ненавистью, и слегка испугался. Но ему тоже было поздно что-то менять.
Дроздов успел блокировать мощный ответный удар в скулу, но следующий, выверенный и точный, пришелся ему в печень. У Дроздова перехватило дыхание. Чувствуя, что дело плохо, он как клещ вцепился в рубашку своего врага, заплел ему ноги, и они оба грузно повалились на тротуар, оглашая окрестности злобным рычанием и хриплыми выкриками.
Дроздов не знал, сколько бы он продержался в этой схватке – противник оказался силен, – но тут случилось то, на что Дроздов от души надеялся. Рядом, визжа тормозами, остановилась машина, захлопали дверцы, и грубый голос произнес:
– Вы чего тут устроили? А ну, встать! Оглохли? Давыдов, пакуем обоих! В отделе воспитывать будем. У нас город образцовой культуры, а они вон чего вытворяют среди бела дня…
Уже совсем выбившись из сил, Дроздов дал растащить себя и разъярившегося тяжеловеса, а там и с удовлетворением проследил, как полицейские защелкнули на нем наручники. С Дроздовым проделали то же самое, но его это нисколько не расстроило.
– Я не тороплюсь. А в какой отдел поедем? – поинтересовался он у ментов.
– Там увидишь! – зловеще пообещали ему.
4
Жмыхов любил свой родной город. Пускай тот был не слишком велик и знаменит, но в нем прошла молодость Андрея, там у него случилась первая любовь, там он постигал азы оперативного мастерства, завел семью и схоронил родителей. Много друзей там осталось, из родственников кое-кто, не говоря уже о сослуживцах. Конечно, служба в Зеленодольске была более перспективна, да и привык к новому месту Жмыхов быстро, однако теплое чувство к родному Перекопску, воспоминания о лучших годах грели его сердце. На родину Андрей не выбирался уже года четыре, соскучился, конечно, но ехал теперь туда с тяжелым сердцем. Слишком необычны были обстоятельства и причины этого путешествия. Ввязался майор в дело не слишком красивое и опасное, обещавшее немалую прибыль, но вот только никаких гарантий на этот счет никто ему не давал. Слова Орешина не в счет. Этот человек привык на своей должности обещать. Слова слетают с его языка так же легко, как пушинки с одуванчика.
Жмыхов в глубине души уже пожалел, что согласился на эту аферу с наследством. А как было не согласиться? В тех обстоятельствах это означало записать Орешина в свои личные враги со всеми вытекающими. Остаться у разбитого корыта вообще безо всякой вины? Это уж совсем глупо. Жаль только жене пришлось врать. Андрей не любил врать. А она, узнав, что на работе ему вдруг дали отпуск, обрадовалась и сгоряча предложила:
– Если уж ты выбрался в кои веки в отпуск, то почему бы нам не съездить на море? Я уж забыла, какого оно цвета, море…
– Синего, – буркнул он тогда в ответ. – Только море отменяется, Мариша. Прокопенко мне дал неделю с тем условием, что я попутно одно дельце проверну. В Перекопске. Как говорится, приятное с полезным. Нужно с тамошними коллегами договориться о совместной операции. Артист один объявился на горизонте, вроде видели его несколько раз в Перекопске. А мы его два года пасли, понимаешь…
Мариша сделала вид, что понимает, и Андрей был ей за это благодарен. Если бы она вдруг начала копаться, да ловить его на нестыковках… Ему и без того хватало проблем. Если уж взялся за гуж, то тащи, не шарахайся. Будешь шарахаться – в самый раз окажешься в канаве. Да, все нужно было делать как можно быстрее и так, чтобы комар носа не подточил. Даже плохое дело нужно делать хорошо – так учил когда-то молодого Жмыхова его начальник – веселый майор Левитин. Где-то он сейчас? Вряд ли живой. Много лет прошло. А вот совет его врезался в память.
На последней встрече с Орешиным выработали план-минимум: Андрей представляет кандидата на роль Томилина, Орешин по своим каналам готовит на него документы, удостоверяющие личность, затем они предъявляют «новоиспеченного» Томилина нотариусу и уже вплотную занимаются наследством. Во вторую очередь организуют поиски настоящего Томилина, чтобы, как выразился Орешин, «исключить любую возможность сбоя программы».
