Да, война – это война. Там стреляют, там убивают, там человек проверяется на вшивость лучше всего. Вот, помнится, у Володьки в школе учительница была по физике – Нина Васильевна. Почему-то она его невзлюбила, он и сам не мог бы сказать, почему. Уроки он не прогуливал, ну, разве что когда весь класс убегал... Учился более или менее нормально – в четвертях больше двух троек у него никогда не было. И все у него было бы хорошо, если бы не физика. Эта самая Нина Васильевна придиралась к нему больше, чем к другим, гоняла его по пройденному материалу, а потом все равно ставила тройку. Володька от обиды грубил ей, и один раз она сказала с видом великой прорицательницы: «Ничего путного в жизни из тебя, Строгов, не выйдет! Вот помяни мое слово. Никчемный ты человек...»
Если бы физичка знала, что этот никчемный человек будет выносить c поля боя раненых друзей, рискуя собственной жизнью, под пулями вытаскивать из горящего БТР потерявшего сознание товарища, защищать мирное население Дагестана, делиться с ним хлебом, отдавая голодным ребятишкам свой паек... Если бы она могла себе представить, что Володька будет отдавать раненым друзьям свою кровь, что будет награжден медалью «За отвагу», орденом Мужества... Впрочем, вряд ли теперь высокомерная физичка, поставившая на Володьке штамп никчемного человека, вообще думала о нем. Как и он о ней тоже.
Неожиданно Володя услышал вой сирены и увидел в окно автобуса какую-то машину с «мигалкой», расчищающую таким способом себе дорогу. Окна в шикарной черной машине тоже были сплошь черными. Она обошла автобус, как стоящий, на довольно приличной скорости, вся такая обтекаемая, импортная, роскошная и важная. Сверкающая на солнце полироль делала автомобиль похожим на пластмассовую мыльницу.
– Ишь, какая-то важная шишка поехала! – с усмешкой сказал кто-то из Володькиных попутчиков. – Не терпится на природу на шашлыки завалить. «Трубы» небось сохнут...
– У них для шашлыков дачи есть, – возразил другой пассажир, молодой мужчина лет тридцати шести, – а это, похоже, кто-то из администрации по делам в область едет.
– «По делам»! – передразнил первый начавший разговор пассажир. – Знаем мы, какие у них дела. Карманы свои государственными деньгами набивать...
– Ну, почему только набивать? – откликнулась пожилая женщина с корзиной на коленях. – Они и народу пользу приносят: нам в Дубровино, например, газ тянут... Может, это к нам и едут?.. Сколь годов мы бились, чтобы, значит, нам газ провели, – и никому дела до нас не было. А как мы с дровами-то мучались! А тут вдруг – раз, и газ нам тянут! И все бесплатно. Во как!
– Чудеса! – восхитился кто-то из задних рядов.
– Нет, что-то здесь не так, – подозрительно сказал пожилой пассажир, первым начавший разговор. – Никто сейчас ничего задарма делать не будет. Тем более власть. Это вам не социялизьм. Сейчас капилистисские отношения, каждый во всем свою выгоду ищет.
– Но газ-то тянут! – стояла на своем тетка с корзиной. – И денег с нас не просят...
– Подождите, еще попросят! Так попросят, что последние штаны продадите за этот газ, и готовить-то на нем потом нечего будет.
– Типун вам на язык!
Володя в разговор не вмешивался, его все это совершенно не касалось. Он смотрел в окно и ждал, когда на дороге появится дорожный знак «Населенный пункт «Еремеевка». Это его остановка, здесь он должен выйти. Потом ему предстояло поймать попутку, проехать почти десять километров до деревни Дубровино в сторону от основной трассы, и уже здесь выйти и пройти четыре километра пешком до хутора Озерного.
Вот и долгожданный дорожный знак. Автобус остановился, вместе с Володей вышли пассажирка с корзиной и еще один мужик, который молчал во время спора, но чему-то мрачно ухмылялся. Они поймали попутку до Дубровино – какого-то древнего деда с лошадью и телегой. Дед привез их в деревню, причем по дороге им попался тот самый черный автомобиль, который теперь ехал им навстречу, в сторону города. Удивленные пассажиры лишь проводили его взглядом. Из Дубровино до хутора Володя дошел пешком.
Татьяна Семеновна и Арсений Матвеевич встретили его, как родного. Хозяйка обняла Володю, поблагодарила за то, что не забыл стариков, потом бросилась накрывать на стол. Хозяин крепко, по-крестьянски пожал гостю руку, потом троекратно расцеловал и широким жестом пригласил в дом.
– Ну, порадовал ты нас, Володька, ох, порадовал! Вот сюрприз так сюрприз...
– Как сюрприз? – удивился гость. – Подождите, Арсений Матвеевич, вы разве мое письмо не получили? Я ж еще неделю тому назад послал...
– Какие письма, мил-человек, кто их сюда понесет, письма твои? – усмехнулся мужчина. – В нашу-то глухомань...
Хозяин махнул рукой, присел на высокие ступени крыльца и достал из нагрудного кармана рубашки дешевые папиросы.
– Так ведь телефона у вас нет, вам же не позвонишь! Как с вами вообще связь держать, Арсений Матвеевич?
– А никак! На фиг она нам нужна, связь эта? У нас способ связи один: сел вон на мой драндулет и дошканделял до Дубровино. А там тебе и почта, и магазин, и вся остальная цивилизация... Ну, или пёхом на своих двоих, минут сорок – кому как нравится...
Володя только головой покачал: и это в двадцать первом-то веке!
Они сидели на крыльце и курили. Арсений Матвеевич, шестидесятипятилетний крестьянин, загорелый, коренастый и жилистый, как культурист, с натруженными руками, седыми короткими волосами и сощуренными серыми глазами, был похож на артиста Сергея Гармаша. Его «драндулет» – старенькая облезлая «Нива» белого цвета – стоял здесь же, во дворе. Перед приходом гостя хозяин мыл ее, проверял уровень масла, подкачивал колеса. У Володи тоже была «Нива», только почти что новая и цветом темно-зеленая. Он купил ее у друга, когда его только комиссовали из армии. Рука у него тогда еще не работала, и мать принялась укорять его: зачем, мол, берешь машину, все равно водить не можешь, только деньги напрасно потратил... Но Володя поставил перед собой четкую цель: разработать руку и начать водить гражданскую машину. Она, конечно, отличалась от БТРа, на котором ездил его экипаж, а все-таки была чем-то и похожа на него: так же проходила по бездорожью там, где другие машины пасовали, а главное, как все танки, не боялась грязи. Когда он познакомился с Лидой и та увидела его лимузин, как он называл в шутку свою «Ниву», девушка презрительно скривила свои пухлые губки: «Фи! Я думала, у тебя и вправду лимузин...»
Ну, да, не лимузин, конечно, ну и что с того? Зато его боевая подруга напоминала ему их «Бэтмена», как они в шутку называли свой БТР. А теперь он собирался отправиться на ней в отпуск к морю и отдал ее на СТО для профилактического техобслуживания.
– Мужчины, мойте руки и давайте к столу! – послышалось из дома. – Картошка готова...
На столе оказалась не только картошка. Татьяна Семеновна успела накрошить в глубокую миску редиску с зеленым луком и яйцами, полила все это густыми деревенскими сливками, поставила на стол сковороду, в которой красовалась ароматная яичница с домашней колбасой, блюдечко с тонко нарезанными кусочками домашнего сала и кринку молока.
