Домов в деревне было немного. Стелла легко могла бы их пересчитать, если бы задалась такой целью. Но ее не интересовало, сколько их здесь было. Девушка увидела один более или менее сохранившийся дом с краю и взошла на крыльцо. Дверь была заколочена. Стелла взялась за доску и подергала. Доска не поддавалась. «Нужен гвоздодер», – подумала она, сходя с крыльца и направляясь к следующему дому. Этот был даже без стекол. Кому понадобилось выбивать их? Последнему, кто уезжал отсюда? Вряд ли, деревенские не относятся так варварски к домам, даже заброшенным. Ей было жутко ходить одной по вымершей деревне, заглядывать в окна и трогать заколоченные двери. «Зачем мне все это надо?» – думала она и шла к следующей двери.
Но вот девушка нашла ту, которая оказалась закрытой всего лишь на щеколду и вставленную в нее щепочку. Стелла выдернула щепку и толкнула дверь. В полумраке она разглядела сохранившуюся кое-какую обстановку: старый огромный комод, русскую беленую печь, покосившийся стол на трех ногах, железную кровать, сколоченный из дощечек самодельный табурет… Похоже, хозяева вывезли то, что еще могло служить им, а эту рухлядь просто бросили догнивать. Стелла ходила по комнатам, ей было страшно и даже жутко, но одновременно интересно. За печкой она нашла деревянную скалку – чересчур большую для обыкновенной скалки. Она как-то видела в кино, что в начале двадцатого века таким вот орудием выглаживали в деревнях одежду после стирки. Подержав в руке доисторический утюг, она убрала скалку на место.
Девушка уже собралась уходить, когда заметила в первой комнате крышку от погреба. Дернув за кольцо, открыла ее. Пахнуло сыростью и запахом квашеной капусты. Опустив крышку, Стелла рассмотрела и шпингалет, на который эта крышка закрывалась. Порядок! Вот куда она привезет Соснянского! Если затолкать его в этот погреб, его здесь сто лет никто не найдет. И здесь можно над ним хорошенько поизмываться: криков все равно никто не услышит, до основной дороги три километра. Остается всего лишь познакомиться с ним и заманить сюда. Как? Надо подумать. Уж она постарается, она сможет… ради Беллы…
* * *
Мать и тетка весь день расспрашивали Стеллу: как она устроилась в городе, не присмотрела ли квартиру, не нашли ли себе работу?
Девушка уплетала испеченные матерью пирожки с яблочным повидлом, запивая их яблочно-вишневым компотом, и отвечала на вопросы:
– Я ищу, ма, ищу! Ну, согласись: не могу же я пойти на первую подвернувшуюся работу. С этим делом торопиться не надо, а то устроишься на зарплату в сто рублей, как потом жить на них?
– Да, доча, это верно, ты не торопись, ты выбирай, как следует. Деньги-то хорошо припрятала?
– Хорошо…
– А как там Иван поживает?
– Как можно поживать с такой женой, как Зинка?!
– Ну, да, да… Зинка его пилит, знаю, она такая заноза!.. А ты пирожки-то еще ешь, не стесняйся. Тетя Вера сейчас курицу зарубит, на ужин куриный суп сварим… Ой, а яблок-то, яблок сколько в этом году уродилось! Мы яблочное варенье по вечерам варим, да и так режим их и сушим, на компот зимой…
Стелла слушала мать, отмечая про себя, как она сдала после смерти Беллы. И волосы вон совсем седые, и с памятью проблемы стали, сама призналась. Ей было до щемящей боли в сердце жалко мать, но в то же время она понимала: пока она ничего не может для нее сделать. Та опять начала говорить, что хорошо бы переехать жить в город, а то дояркой ей работать тяжело: руки стали болеть. Суставы ломит, какая уж тут дойка!
– Ма, я тебе мазь из города привезу, специальную, обезболивающую, – пообещала Стелла, – будешь на ночь руки мазать, – и суставы твои пройдут… Я в рекламе видела…
Матрена даже прослезилась и обняла дочь.
– Ладно. Буду ждать твою мазь…
Потом вдруг, вспомнив о приближающейся годовщине смерти Беллы, спохватилась:
– Ой, скоро ведь поминки! Ты приедешь?
– Ма, ну ты чего спрашиваешь?! Конечно, приеду. Может, даже с дядей Ваней приедем.
– Тогда гречки привези побольше и изюма – килограмм, не меньше! И еще риса тоже: здесь в магазине все так дорого!..
Стелла кивала, а мать вдруг опять начала рассказывать, какие замечательные уродились яблоки в этом году, как они с Верой делают по вечерам варенье… «Забыла уже, что про яблоки-то говорила», – с горечью подумала Стелла.
Домой она уезжала на другой день ближе к вечеру. В ее дорожной сумке лежала литровая банка свежего молока, полтора десятка яиц в детском пластмассовом ведерке (чтобы не побились в дороге!), сметана в пол-литровой банке, пакет с пирожками и еще один – с яблоками.
Распаковав все это дома, Стелла затарила, как она любила говорить, холодильник. Порядок! Теперь можно пару дней вообще не ходить за продуктами в магазин.
В понедельник около семи вечера, нарядная, надушенная французскими духами и с макияжем на лице, девушка снова была возле банка. Но и в этот раз их знакомство сорвалось: Соснянского в тот день она так и не дождалась. Стелла не могла знать, что буквально за несколько минут до ее приезда он отбыл из банка по делам. Прождав его до восьми, она пешком отправилась домой, гадая, что же могло случиться с этим уродом. Только бы он был жив и здоров, а то кому же она будет мстить?
И только во вторник удача наконец-то улыбнулась ей: в самом начале восьмого Соснянский с веселым видом вышел из своего банка и направился к стоянке авто. Стелла тут же подхватилась и засеменила на своих каблуках туда же. В этот раз, выезжая из ворот, Соснянский, как обычно, посмотрел на знакомого охранника, посигналил ему и тут же налетел на неожиданно появившуюся откуда-то девушку. Разумеется, он страшно перепугался. Выскочив из машины, он подбежал к упавшей на асфальт пострадавшей.
– О, господи! Откуда вы взялись? Вы ранены?
Девушка сидела прямо на дороге, потирая бедро и ногу, и громко стонала. Сумочка ее валялась тут же.
– Разъездились тут! – начала кричать проходившая мимо пожилая гражданка. – Нормальным людя́м прохода нет! А здесь тротуар, между прочим!..
Крикливая остановилась, радуясь возможности повыступать на публике, перевела дух и продолжала, оглядываясь по сторонам:
– Люди! Вы только посмотрите! Опять человека сбили!
Другие пешеходы тоже начали останавливаться.
Соснянский, видя происходящее, подхватил Стеллу под руку:
– Давайте я вас в больницу отвезу! Держитесь за меня, я помогу вам сесть в мою машину…
– Вези, вези! И смотри, не вздумай по дороге ее из машины выкинуть: я твой номер запомнила! – голосила шумная гражданка.
Банкир недовольно покосился на нее, но, стиснув зубы, промолчал: сложившееся положение было не в его пользу. Вдвоем с подбежавшим знакомым охранником они помогли Стелле подняться и сесть в машину, кто-то из зевак поднял с земли сумку девушки и положил ей на колени. Соснянский уселся на свое место, и машина рванула со стоянки.
