– Несколько человек, – подумав, сообщил Гозалишвили. – Но не
настолько близких, чтобы входить к нему через балкон. Нет, никто из них не
посмел бы войти таким образом. Генерал спустил бы с лестницы такого шутника.
– Кого еще из близких ему людей вы можете назвать?
– Жена, сын, дочь, внуки, – Гозалишвили заметил, что его
кофе уже холодный, и брезгливо отодвинул чашечку, – еще, наверное, его младший
брат, помощник и его друг. У него был очень близкий друг в Москве – генерал
Кудрявцев. Но если бы он прилетел в Тбилиси, об этом написали бы все наши
газеты. Нет, я не могу представить, чтобы генерал Гургенидзе разрешил бы
кому-нибудь войти в его дом через черный ход.
– Когда вы видели его живым в последний раз?
– За два дня до убийства. Я привез девочку в десятом часу, и
Этери, как обычно, меня отчитала. Она говорит, что я дурно влияю на ребенка и
нарушаю ее режим. А генерал меня, как обычно, защищал. Но вид у него был
какой-то нездоровый, глаза потухшие, он даже не шутил. Я подумал, что он
заболел. Потом генерал позвал меня к себе и спросил о моем друге – Гураме
Мирцхулаве. Его интересовало здание, в котором он сидит. Ну, в общем, ничего
особенного. Мы немного поговорили, и я ушел.
Дронго посмотрел на Тамару. Часы показывали уже половину
третьего. Нужно было решать, как быть дальше.
– Спасибо, господин Гозалишвили, – поднялся со своего места
Дронго, протягивая руку дипломату, – вы нам очень помогли.
– Я всегда рад, – пожал ему руку молодой дипломат, – вы
можете рассчитывать на мою помощь.
– Последний вопрос, – улыбнулся Дронго, – вы не знаете, где
ваш тесть хранил пистолет?
– Обычно в коробке, которую запирал в шкафу. Он никогда не
держал оружие на столе, – пояснил дипломат, – боялся, что оружие попадет в руки
внуков – детей сына. И поэтому всегда тщательно запирал шкаф. Правый шкаф от
его стола. Все взрослые в доме знали, что ключи от этого шкафа нельзя оставлять
в кабинете.
Гозалишвили улыбнулся Тамаре и, взяв свой зонтик, стряхнул с
него дождевые капли.
– Я вам больше не нужен?
Тамара покачала головой. Дронго тоже качнул головой и вдруг
спросил:
– А вы сами поднимались когда-нибудь с черного хода? Или
всегда входили только через парадную дверь?
Гозалишвили вздрогнул, посмотрел по сторонам.
– Я никогда не поднимался с черного хода, – ответил он
дрожащим голосом, – и не нужно меня подозревать. Если я развелся с его дочерью,
это не значит, что я готов был убить ее отца.
– Никто этого не говорил, – улыбнулся Дронго. – До свидания.
Дипломат поднял свой зонт. И именно в этот момент раздался
первый выстрел. Если бы не зонт дипломата, то стрелявший точно попал бы в цель.
Но убийца промахнулся. Пуля прошла между Дронго и Тамарой. Они услышали только
характерный щелчок, когда пуля попадает в стену. Но Дронго слишком хорошо знал
характер таких звуков.
– Ложись! – крикнул он, толкая молодую женщину.
Она упала вместе со стулом. Вторая пуля просвистела над
головой Дронго и тоже попала в стенку. В кафе раздались женские крики,
Гозалишвили с испугом глядел на отверстие в своем зонте.
– Падай! – со злостью заорал на него Дронго. – Выстави зонт
и падай на пол, идиот несчастный! Иначе тебя убьют.
Заторможенный дипломат наконец понял, что от него требуют.
Неловко оглянувшись, он упал боком, сбив столик со всеми стоящими на нем
чашками. И в этот момент третья пуля попала ему в плечо. Дипломат закричал, все
посетители кафе начали прятаться по углам или ложиться на пол. На плече у
Гозалишвили расплылось темно-красное пятно.
Глава 12
Тамара подползла к стонущему от боли дипломату. И чуть
приподняла голову, доставая пистолет.
– Не стреляй! – крикнул Дронго. – Они уже перестали
стрелять.
– Не поднимай головы! – потребовала Тамара. – Только не
поднимай головы.
Дронго чуть отполз за стол и все-таки поднял голову,
выглянув на улицу. Никого не было видно. «Неужели здесь нет полицейских?» – зло
подумал он.
Тамара посмотрела на тихо скулившего дипломата и гневно
проговорила:
– У вас не такое страшное ранение, чтобы так плакать.
– Будь осторожна, – попросил Дронго. – Нам лучше подождать,
пока сюда не приедет полиция.
– Нам лучше побыстрее отсюда убраться, – отрезала Тамара. –
Как я буду объясняться с полицейскими? Почему тебя уже второй раз пытаются
убить?
– Они не пытаются, – отозвался Дронго.
– Что? – не поняла Тамара, и в этот момент за ее спиной
упала чашка, задержавшаяся на краю стола. Раздался женский крик. Тамара решила,
что уже слишком долго лежит на полу, и начала подниматься. Стараясь держаться
ближе к стенному выступу, она снова посмотрела на улицу и продолжила: – Я не
поняла, что ты мне сказал, но сейчас у нас нет времени на объяснения. Я думаю,
нам лучше уйти через черный ход. И вызвать врачей для помощи нашему другу.
– Помогите мне, – простонал Гозалишвили. Пятно на его плече
стало гораздо больше.
– Он истечет кровью, – заметил Дронго, осторожно поднимаясь
и также прижимаясь к стене.
Тамара обернулась, увидев прятавшегося за стойкой буфетчика.
– Вызовите «Скорую помощь» и полицию, – крикнула она
пожилому человеку, потерявшему от страха способность здраво рассуждать. И,
снова наклонившись к дипломату, ободряюще произнесла: – Все будет хорошо. Пуля
попала в плечо, думаю, кость не задета. Не нужно ничего бояться.
– Вы еще получите награду за мужество, – не без иронии
добавил Дронго. Дипломат не понял иронии и сделал скорбно-величественное
выражение лица, словно его уже награждали.
На улице послышались крики, двое полицейских бежали по
направлению к кафе. Тамара взглянула на Дронго.
– Нужно уходить, – решительно заявила она. – Выйдем через
черный ход и вернемся к нашей машине.
– Нет, – возразил Дронго, – выйдем через черный ход и уйдем
как можно дальше от вашей машины. Кажется, полицейские уже близко. Давай
быстрее, потом я тебе все объясню. – И он буквально толкнул ее в сторону
буфетной стойки, за которой была дверь на кухню.
Они ворвались на кухню, напугав двух женщин, и побежали
дальше в складское помещение, оттуда выбрались на улицу.
– Может, ты мне что-нибудь объяснишь? – спросила Тамара.
– Потом, – отмахнулся Дронго, – у тебя есть лари? Так,
кажется, называют вашу валюту?
– Зачем тебе деньги? У меня есть пятьдесят или шестьдесят
лари.
