– Я же сказал, что моя супруга и Этери…
– Вы не тот человек, господин Мирцхулава, который будет
слушаться своей супруги. Тем более в бизнесе. Вы слишком много лет провели на
Западе. Повторю еще раз мой вопрос: кто рекомендовал вам взять на работу Этери
Гургенидзе?
– У вас ложные представления о жизни на Западе, – дернулся
Гурам. – Я мог сам предложить Этери устроиться к нам на работу.
– Только не говорите, что вы были в нее влюблены, – пошутил
Дронго. – Или мне спросить вас в третий раз? А может, лучше пройтись по
кабинетам ваших сотрудников, узнавая, кто рекомендовал в вашу компанию госпожу
Этери Гургенидзе и как хорошо она справляется со своей работой?
– Не нужно, – прохрипел Гурам. – Ее просил взять
представитель американского фонда Карнеги. Они как раз сидят в нашем здании.
Это их офис, а мы у них арендуем часть помещения.
– Кто именно?
– Господин Вейднер. Брэтт Вейднер. Но это закрытая
информация.
– Можете не беспокоиться. Я не собираюсь давать интервью в
газетах. И чем он объяснял такую заботу?
– Ничем. Я не спрашивал. В нашем деле нужно понимать с
полуслова. Мы играем вместе на теннисном корте, и Вейднер посоветовал мне взять
Этери на новую должность. Мне специально выделили новую ставку, и я решил, что
она ей подойдет. Тем более молодая женщина из такой хорошей семьи…
– И больше он не интересовался ее работой?
– Никогда. Вейднер достаточно порядочный человек, что бы о
нем ни говорили. Я думаю, что его попросил об этом кто-то из друзей генерала. И
я с удовольствием выполнил его просьбу.
– Госпожа Гургенидзе по-прежнему работает по «скользящему
графику»?
– Пока да. – Мирцхулава вложил в свой ответ весь сарказм, и
Дронго его понял.
Он поднялся из кресла.
– Спасибо, вы мне очень помогли.
Мирцхулава поднялся тоже. Протянул руку:
– Надеюсь, наш разговор останется между нами. Но я вам
обещаю подумать и уплотнить график госпожи Гургенидзе.
– Не сомневаюсь, что вы так и сделаете, – иронически заметил
Дронго, – особенно после смерти ее отца. До свидания. – И вышел из кабинета.
Приехавший с ним офицер поднялся со стула в приемной. Они
спустились вниз, прошли к входным дверям, где дежурили два охранника. Дронго
спросил одного из них:
– А где находится представительство фонда Карнеги?
– На втором этаже, – услышал он в ответ, – но их
представителя сейчас нет. Господин Вейднер и его заместитель улетели в США.
– И неизвестно, когда вернутся?
– Известно, – улыбнулся охранник, – они вернутся через
несколько дней, в начале следующей недели.
Очевидно, что-то поменялось в лице Дронго, потому что
охранник запнулся и больше ничего не сказал. Пробормотав слова благодарности,
Дронго вышел к машине. Посмотрел на часы.
– Мне нужно срочно встретиться с помощником генерала
Гургенидзе, – обратился он к своему сопровождающему.
Глава 15
Офицер достал мобильный телефон и набрал номер Нодара.
Выслушав его распоряжение, согласно кивнул, убрал аппарат и повернулся к
Дронго:
– Вам разрешили встречу с Чхиквадзе. Только он сам приедет к
Мерабу, чтобы с вами побеседовать. Нодар просил сказать, что вам не нужно
ездить в МВД.
– Хорошо, – согласился Дронго. – В таком случае возвращаемся
домой.
Они сели в автомобиль и развернулись в обратную сторону.
Когда проехали два квартала, водитель обратил внимание на странный «Ниссан»,
который ехал за ними от здания фармацевтической компании. Водитель свернул в
боковую улочку, и «Ниссан» пронесся мимо.
– Кажется, нам сели на хвост, но потом поняли, что мы их
заметили, и уехали, – доложил водитель.
После этого они покрутили по городу еще около часа, чтобы
убедиться в отсутствии всяких наблюдателей. И лишь затем отправились к дому
Мераба, где их уже ждал Виталий Чхиквадзе, бывший помощник генерала Гургенидзе,
офицер полиции, с которым погибший генерал работал все последние годы.
Чхиквадзе был высокого роста, красивый, подтянутый, с
пышными темными усами. Он был в штатском костюме, надеть который его, очевидно,
попросили сотрудники Нодара. Гость сидел в гостиной и стремительно поднялся,
когда туда вошел Дронго.
– Добрый день, – протянул руку Дронго, – я хотел с вами
поговорить. Извините, что заставил вас сюда приехать. Меня обычно называют
Дронго.
– Виталий Чхиквадзе, – отчеканил офицер.
– Садитесь, – предложил Дронго, – вы были в последние годы
помощником генерала Гургенидзе?
– Да, – ответил офицер, усаживаясь на место. – Я был его
помощником.
– Я понимаю, что о покойниках плохо не говорят, но, может,
вы смогли бы охарактеризовать вашего начальника, его слабые и сильные стороны?
– Умный был человек, – сразу ответил Чхиквадзе, –
дисциплинированный, толковый, грамотный. Очень отличался от других работников
полиции. Его все любили и уважали. Настоящий мужчина был. Гордый, честный,
смелый.
– Это его положительные качества, – согласился Дронго. – А
отрицательные? У него были отрицательные черты характера?
– Не было, – убежденно ответил Чхиквадзе. – Только
положительные. Он был такой сильный.
«Только этого не хватало, – подумал с нарастающим
раздражением Дронго, – нарваться на экзальтированного офицера полиции, который
к тому же был влюблен в своего руководителя».
– У каждого человека есть положительные и отрицательные
стороны, – пояснил он. – Вы работали с генералом несколько лет. Может, сумеете
вспомнить о его недостатках? Поймите, я спрашиваю об этом не из праздного
любопытства. Мне нужно знать, каким был Гургенидзе, чтобы понять, почему его
убили.
– Ясно, – чуть нахмурился Чхиквадзе. – Он был очень смелый
человек…
– Вы уже говорили.
– Нет, не в том смысле. Он был слишком смелый, никого не
слушал, никого не боялся. Честный был. В нашей полиции давно не было таких
офицеров.
– Он был вспыльчивым или рассудительным человеком?
– Скорее рассудительным, – подумав, решил Чхиквадзе.
– В последнее время вы не замечали ничего странного в его
поведении? Может, он изменился, стал более нервным, переживал?
– Мы все изменились, – философски заметил Чхиквадзе, – но он
был такой, как всегда.
– И вы ничего не замечали?
