Антон помнил и про черный глазок дула пистолета, который недавно смотрел на него. Его правая рука сдавила другую кисть «Иванова», сжимавшую в кармане рукоятку пистолета. Это была молчаливая борьба из последних сил. Борьба одного за жизнь и борьба второго за смерть. Они стояли посреди маленькой улочки за углом от здания вокзала с налитыми кровью глазами, со вздувшимися венами на шеях и руках. Они хрипели, но никто не намеревался сдаваться. Люди, находившиеся рядом, шарахались в испуге в разные стороны, кто-то предложил позвать полицию, кто-то громко стал увещевать двух сцепившихся мужчин.
Секунды мчались, как скаковые лошади, секунды, которые решают все. Антон чувствовал, как у него трещат мышцы, потому что его соперник был очень силен. «Иванов» тянул и тянул из кармана руку с пистолетом. Потом он оставил эту попытку и нажал на курок. Грохнул выстрел, отдаваясь эхом в почти замкнутом пространстве маленькой улочки, с пронзительным жутким воем ушла в рикошет от бордюрного камня пуля. Но Антона неожиданный выстрел не застал врасплох, не заставил ослабить хватку.
Не попавшись на хитрость своего противника, он сам решил применить тактический прием, основанный на том, что противник ослабит хватку в момент, когда возникнет угроза потерять то, из-за чего и идет борьба. Со всей силой, насколько позволяла свобода движения шеей, Антон нанес удар головой в ухо «Иванову», и в этот же момент тряхнул его левую руку с телефоном. Попытка удалась! Четыре пальца не смогли удержать аппарат, и он полетел на асфальт.
А что будет от удара об асфальт? Антон не знал, может ли от удара, от встряски замкнуться контакты кнопки «вызов»? А если корпус расколется, если вылетит аккумулятор? Тогда разомкнется связь, а от этого бомба тоже может взорваться? Мысли вихрем пронеслись в голове, а нога сама метнулась навстречу телефону и удачно поймала его носком ботинка.
Удар локтем в нижнюю часть груди заставил Антона выдохнуть. Но вдохнуть никак не удавалось. Еще миг, и террорист вырвется! Антон зарычал, борцовским приемом завалил тело противника на себя и опрокинулся на спину. Телефон отлетел куда-то в сторону и закрутился вокруг своей оси. Антон, падая, чуть развернулся и приземлился на бок, прямо на руку, которая сжимала кисть «Иванова» с пистолетом. Грохнул второй выстрел, заверещала сигнализация припаркованного автомобиля, где-то завизжала женщина.
Антон бил кисть своего противника об асфальт, об его же лицо, не давал ему сосредоточиться. Но террорист был опытным бойцом и обладал большой силой. Он умудрился оттолкнуться ногами и почти опрокинул Антона на спину. Еще немного, и он придавил бы его своим телом. Но Антон вовремя понял его намерения и успел чуть продвинуться, правда, ободрал руку, и теперь она и рука с пистолетом оказались придавлены телом самого «Иванова». Но в какой-то момент и «Иванов» оказался в невыгодной позиции, в которой не мог размахнуться, и Антон снова нанес ему удар головой, но теперь уже в лицо. Еще удар, и еще, уже в губы.
У «Иванова» никак не получалось отстраниться, и он крутил головой и всем телом, пока со звериным ревом не вырвался и не перевернулся через живот на другую сторону. Еще миг, и он освободился бы. Телефон теперь оказался на расстоянии его вытянутой руки. И это решило исход схватки. «Иванов» выпустил пистолет, высвободил руку и попытался схватить мобильник, и в это мгновение Антон вспомнил, что у него в кармане пистолет, он тут же схватил его, чуть приподнял над землей ствол и выстрелил террористу в ногу.
Куда он попал, было непонятно, но «Иванов» заорал и забился под ним. Значит, он его продырявил. И тут Антона как обухом по голове ударила мысль. А почему до сих пор не вмешались не только свои – полицейские, но и помощники «Иванова»? Ведь и эти должны быть где-то поблизости, страховать. Неужели Быкову удалось задержать всех? Или…
Было как раз «или». Схватка началась так быстро и проходила так скоротечно, что вмешаться боевики террориста смогли только сейчас. Антон поднял голову и увидел, как к ним со стороны вокзала бегут двое парней. Он был уверен, что это те, кто ехал на «Мазде», но сейчас это особой роли не играло.
Выдернув руку с пистолетом из-под тела террориста, Антон окончательно содрал кожу с тыльной стороны кисти. Но стрелять не пришлось. Вдребезги разлетелась витрина магазина, и на двух боевиков буквально вывалились несколько омоновцев в черных костюмах и масках. Антон со стоном дотянулся до горла «Иванова», сгреб его сгибом локтя, придавил и только тогда оглянулся в другую сторону. К нему бежали несколько рабочих в синих новеньких спецовках, двое носильщиков и полковник Быков. Никогда Антону не была так мила его фигура с коротковатыми ногами, которыми он смешно перебирал.
– Не трогать телефон! – прохрипел Антон, размахивая пистолетом. – Он активирует детонатор… там осталось нажать лишь одну кнопку…
– Хорошо, хорошо, – присел рядом на корточки Быков и махнул кому-то рукой.
Антона как пушинку сняли с тела «Иванова», а самого ругающегося на незнакомом языке террориста выдернули из-под него в сторону. Продолжая сидеть на корточках, широко расставив руки, Быков делал знаки, чтобы все отошли от телефона. Антон бросил пистолет и уселся, сложив ноги по-турецки. Правая штанина напитывалась кровью, нога страшно ломила и пульсировала.
– Он не успел нажать кнопку вызова, а код успел, – со стоном кивнул он на телефон. – Извините, не успел помешать. Хитрая паскуда, столько всего предусмотрел, столько ловушек наставил.
– Ну, не хитрее некоторых, – проворчал Быков, разглядывая аппарат. – Как говорится – «наши проктологи похитрее будут».
Антон осмотрелся по сторонам. Плотная цепь омоновцев с автоматами выстроилась вокруг них с Быковым и одиноко лежащего телефона. Антон не понимал, почему полковник не предпринимает никаких попыток, не зовет специалистов – электронщиков, взрывотехников. И не слышит он никаких мегафонов, сирен, громогласных объявлений о том, чтобы все срочно покинули здание вокзала. То ли у него в голове что-то случилось, то ли…
– Что происходит, Алексей Алексеевич? – спросил Антон, но вопрос прозвучал очень тихо.
Глава 10
Почему у меня не шевелятся губы? Почему они такие непослушные, почему тишина звенит? Должно же быть шумно, должна быть эвакуация. Быков посмотрел на Антона, потом на его окровавленную ногу и окликнул кого-то. Тут же подбежал один из омоновцев, уверенно и решительно вытянул ногу Антона, выхватил нож и в два движения вспорол штанину до самого бедра. Рана была нехорошая! Пуля вспорола кожу, оставив безобразный длинной след сантиметров в тридцать. Омоновец извлек из сумки, взявшейся непонятно откуда, какой-то баллончик и чем-то стал опрыскивать ногу. Рану заломило сильнее, почти нестерпимо, а потом стало наступать онемение. Спрей пенился, пучился розовой пеной. Затем на ногу положили какой-то пухлый стерильный тампон, ногу спеленали и оставили лежать. После всех этих манипуляций Антону сделали два укола: один в ногу, второй в плечо. Он посидел немного с закрытыми глазами, и в голове потихоньку стало проясняться.
– Ну? Как ты себя чувствуешь? – спросил Быков, подозрительно глядя на Антона.
