— Как себя чувствует Мария Михайловна? — спросила
я, чтобы переменить тему, потому что молчание наше неприлично затягивалось.
Карамазов погрустнел и сказал, что Мария Михайловна
чувствует себя плохо, а кто на ее месте чувствовал бы себя хорошо? Она потеряла
единственного сына и невестку.
— Насколько я знаю, террористический акт был направлен
против Валентины, а Женя погиб случайно.
— Да, да, ужасная трагедия! — поддакнул
Карамазов. — Это нелепица, случайное стечение обстоятельств.
Я посмотрела на него в смятении — ведь я слышала уже эту
фразу, сказанную тем монотонным голосом по телефону. Неужели? Я опустила глаза,
чтобы Карамазов ни о чем не догадался, он и так уже смотрел на меня с
подозрением.
— Извините, Николай Петрович, мне пора на
работу. — И я помчалась прочь от этого места, чтобы хорошенько подумать по
дороге на работу обо всем. Кириллу я позвоню позднее, хотя такой разговор лучше
провести не по телефону.
Весь день на работе я была сама не своя, меня преследовали
ужасные мысли. Неужели, неужели это все Карамазов? Звонил мне этим ужасным
голосом, угрожал… Шантажировал Аськой, подлец! И ведь все сходится, ведь, идя в
кафе, мы с Аськой встретили именно его, и все время он попадался на моем пути,
все время следил за мной. Что-то еще не давало мне покоя, какая-то мысль смутно
брезжила в мозгу, даже голова заболела. Это было похоже на навязчивый мотив,
который звучит в голове, но вслух напеть его никак не можешь, и от этого очень
неприятно. Я села в уголок, включила компьютер и стала усиленно вспоминать,
дело было во вчерашнем сне, у него была какая-то связь с сегодняшней встречей с
Карамазовым. Значит, опять я бегу по лестнице, вижу незапертую дверь квартиры
Вадима, вхожу, не задерживаясь в прихожей, останавливаюсь на пороге, пораженная
открывшимся мне зрелищем — замученный человек привязан к креслу. Дальше вместо
того, чтобы бежать из этой квартиры, я совершаю идиотский поступок — хочу
подойти к нему поближе, чтобы помочь, если он еще жив. Я делаю неуверенный шаг
вперед, спотыкаюсь обо что-то и лечу вперед. Перед моим мысленным взором так
ясно встало все, случившееся в квартире на Некрасова, что наконец-то до меня
дошло все. Я встала и набрала номер Кирилла. Опять у него было занято. Куда же
идти — прямо в милицию? Ладно, дадим Кириллу еще один последний шанс.
— Миша, мне надо уйти, — сказала я не терпящим
возражений тоном.
Он так удивился, что ничего не сказал. Как ненормальная, я
выскочила на улицу, поймала первого попавшегося частника и назвала адрес
Кирилла. Если его не будет дома, пусть пеняет на себя. У меня уже лопнуло
терпение.
Как видно, Кирилл был в прихожей или увидел меня в окно,
потому что открыл дверь сразу же, не успела я позвонить. Я влетела как вихрь, в
маленькой прихожей было тесно, поэтому, чтобы затормозить, мне пришлось
схватить Кирилла за плечи.
— Ты зачем здесь? — отшатнулся он.
Я вспомнила, какое у него вчера было несчастное лицо, когда
я ушла от него, как он думал, к пьяному Игорьку, и решила, что он сердится за
вчерашнее. Но какое это имело значение, когда я знала имя убийцы Вадима?
— Кирилл, я все знаю, это Карамазов.
— Что ты знаешь?
— Я вспомнила, я все вспомнила! Это он говорил тем
мерзким голосом, и он убил Вадима!
— Что? — заорал он.
— Да-да, Кирюша, милый, послушай, я знаю, ты мне не
веришь, думаешь, что я не в себе, но послушай, послушай скорее…
Я рассказала ему свой сон, вернее, это был не сон, а
воспоминание, как я шагнула туда к Вадиму, стараясь разглядеть и помочь, если
можно, как споткнулась о деревянную резную трость с трогательной галошкой
внизу, чтобы не сильно стучала.
— И по голове меня он потом стукнул тоже этой палкой!
— Не может быть! — задумчиво проговорил
Кирилл. — А хотя… Значит, он тогда в воскресенье утром отправился туда к
Вадиму, чтобы проследить. Где тот живет, он уже давно знал, он все знал.
Дождался, пока уйдут бандиты, потом пошел туда сам, чтобы поразнюхать. А Вадим,
очевидно, очнулся и попросил у него помощи, стал кричать… Тот испугался, что
люди услышат, ну и выстрелил в него со страху. А потом ты пришла, он решил тебя
подставить. Сфотографировал рядом с трупом и бросил там без сознания. Сам
слинял, а тебя нашли вернувшиеся бандиты. Видят — тот уже покойник, может, ты
что знаешь — и забрали тебя на дачу.
— Как в машине ехали, я помню!
В это время зазвонил телефон. Кирилл махнул мне рукой —
подожди, мол, — и бросился к аппарату. Он не снял трубку, а нажал какую-то
кнопку, и в комнате громко зазвучал слишком хорошо мне знакомый тусклый
механический голос:
— Надеюсь, мне нет нужды представляться?
— Опять вы! — закричал Кирилл. — Какого черта
вам от меня надо?
— Наше дело еще не закончено, — проскрипел
голос, — мне надо получить от вас одну вещь…
— Какую еще вещь — мы так не договаривались!
— Это не важно, как мы договаривались, важно то, что с
помощью вашего плана произошло ограбление квартиры коллекционера и два
убийства.
Услышав такие слова, я дернулась было, но Кирилл свирепо
посмотрел на меня и показал здоровенный кулак. Я закрыла рот рукой, чтобы не
заорать.
— Так вот, повторяю, или вы отдаете мне эту вещь, или
компетентным органам станет немедленно известно, что сигнализацию в квартире
коллекционера делал Кирилл Михайлов, он же сделал для злоумышленников план
размещения датчиков, и на плане этом есть его отпечатки пальцев.
Уму непостижимо, я уже перестала что-либо понимать. Чтобы
Кирилл связался с уголовниками, я не могла поверить, но тогда почему он так
испугался вчера, когда я застала его, можно сказать, на месте преступления. Я
решила послушать дальше.
— Хорошо, допустимая соглашусь, — осторожно сказал
Кирилл, — какие вы можете дать мне гарантии?
— Условия тут буду ставить я! — закричал
голос. — А ты, щенок, будешь делать только то, что я тебе скажу. А теперь
запоминай инструкции, куда надо принести брошку.
Вот это да! Оказывается, эта злополучная брошка-паучок,
из-за которой у меня было столько неприятностей, из-за которой опасность
угрожала моему ребенку, из-за которой я тряслась и не спала ночами, из-за
которой погиб Женя, — она у него! У этого монстра, у этого лживого
чудовища! И он молчал и ни слова не сказал мне об этом, видя, в каком я
состоянии, и еще симулировал, подлец, сочувствие ко мне и какие-то чувства!
Этот жуткий монотонный голос начал долго диктовать ему
инструкции, но я уже ничего не слышала. Хорошо, что передо мной не было
зеркала, наверное, я выглядела так, что сама себя испугалась бы. Я не стала
кричать, потому что у меня перехватило дыхание от злости. Но, дождавшись, когда
он положит трубку на рычаг, я тут же набросилась на него с кулаками. Он пытался
увертываться от моих ударов и делал это, мерзавец, довольно ловко, еще бы —
мастер спорта по самбо!
