— Скотина! Мерзавец! Уголовник!
— Таня, да подожди же, я все объясню…
— Не желаю слушать твоих объяснений, опять все наврешь!
— Стой же ты да прекрати царапаться! — Я пустила в
ход ногти, и это действительно получилось намного эффективнее, чем
кулаки, — ведь этот метод ведения боя более свойствен женщинам.
Я чувствовала себя дикой кошкой, прямо озверела, визжала и
царапалась, Кирилл никак не мог со мной справиться.
— Негодяй! С самого начала брошка была у него! Я с ума
схожу от страха, ребенка отдала чужим людям, а он, нагло глядя мне в глаза,
врет, что ничего не знает! Мало тебе досталось от арабов, жаль, что они тебе
вообще…
— Да прекрати ты! Ой, больно! Ну перестань, я все
объясню…
— Убийца! Бандит! Извращенец! На.., насильник…
Дело в том, что, понимая, что в честной борьбе с моим
маникюром ему не выстоять, этот уголовник и растленный тип лишил меня свободы
слова долгим поцелуем. И я как-то сразу забыла, за что я на него разозлилась и
почему мы вообще ссоримся. Только одна мысль вертелась у меня в голове — почему
он не сделал этого раньше, тогда я бы раньше поняла, зачем я пришла к нему
вечером в воскресенье и что я нашла в этом человеке с такими ласковыми губами и
сильными руками.
— Ох, Кирилл. — Я перевела дух.
Этот нахал выглядел абсолютно спокойно, потом он что-то
понял по моему лицу и улыбнулся:
— Совсем все вспомнила или только плохое?
— Но зачем же ты так, с брошкой? — В моем голосе
против воли прозвучали слезы.
— Девочка моя, неужели ты могла поверить, что я
когда-нибудь способен причинить тебе вред?
Я прекрасно знаю, что на риторические вопросы такого рода
нельзя отвечать: ответив «нет», ты лишаешь себя дальнейших аргументов в споре,
ответив «да», не оставляешь противнику никаких шансов. Но его поцелуй ощутимо
повлиял на мои умственные способности, потому что я ответила «нет».
— Умница! Тогда что же ты так разошлась?
— А ты бы как реагировал на моем месте?
— Я нашел брошку только после арабского погрома, утром,
когда ты ушла. Она в диван провалилась, в щелку. А тебе не сказал, потому что
ты бы со страху наделала глупостей. Они все равно тебя в живых бы не оставили.
Валентина с Вадимом тебя с самого начала приговорили, ты им нужна была для
эксперимента…
— Какого еще эксперимента? — похолодела я.
— Таня, некогда мне! — взмолился он. — Это
полдня надо рассказывать! Там в брошке была микропленка со всеми материалами, я
прочитал и все понял.
— А я, значит, ничего бы не поняла? Я, между прочим,
тоже грамотная и высшее образование имею!
— Я тебе потом все объясню. Так вот, если бы ты отдала
брошку Карамазову, то арабы тебя бы продолжали преследовать, а если бы —
Валентине, то все равно арабы убрали бы нежелательного свидетеля.
— Слушай, до сих пор не верится, что это Карамазов. А
почему он таким голосом говорил?
— Ты не догадалась? Это приспособление такое, аппарат для
людей с поврежденными связками. Он усиливает шепот.
— Ну надо же!
— Таня, я тороплюсь. Не было никакого убийства, это
ловушка, чтобы его поймать. Сейчас только Володе позвоню и побегу. Ты пойми,
ведь доказательств никаких на Карамазова у нас нет. Ты ведь там, у Вадима,
видела только его палку. Поэтому надо его с поличным поймать.
Там, куда он звонил, наверное, никого не было, и он
надиктовал на автоответчик, что идет на встречу с «нашим общим другом», что
встреча у Петропавловки, и точное место и время. Пока он говорил, я
причесалась, застегнула куртку и собралась идти вместе с ним.
— Ты что это еще выдумала? Ты не вообразила ли, что я
тебе позволю со мной идти? Ты что, хочешь ребенка сиротой оставить? Будешь
здесь сидеть и носу не высовывать!
Он так орал, что я решила сменить тактику. Было понятно, что
с собой он меня не возьмет, поэтому я смирно села в уголке и выглядела как сама
невинность.
— Если я не вернусь, — продолжал Кирилл тоном
ниже, — у Гены есть ключи, он придет вечером и тебя выпустит. Понятно?
— Понятно, — кивнула я.
— Татьяна, дай слово, что будешь меня слушаться!
— Конечно, дорогой, — я глядела ему в лицо
честным, незамутненным взором.
Очевидно, я перегнула палку, потому что он что-то
заподозрил.
— Так, дверь я закрою, ключи заберу, тебе изнутри не
открыть. Если через окно, то тут решетка. А из кухни тебе нипочем не вылезти.
— Да-да, — кивала я.
Все это я делала для того, чтобы ему не пришла в голову одна
простая мысль — спрятать мою одежду, а вернее — обувь, потому что на худой конец
я могла бы натянуть его свитер, но в ботинках сорок второго размера я далеко не
уйду. Но он смотрел подозрительно, поэтому я подошла к нему, обняла и
поцеловала так, что когда он оторвался от меня через три минуты, то сказал
только, что если сейчас не уйдет, то не уйдет никогда, и плевать на Карамазова.
Гражданские чувства одержали верх, Кирилл запер меня на все замки и умчался в
неизвестную даль.
Я металась по квартире, как тигр перед кормлением. Это же
надо такое придумать: он будет ловить Карамазова, а я должна сидеть тут и ждать
у моря погоды! Ну уж нет! Я, конечно, дала слово слушаться Кирилла, но только
не сегодня. Сегодня я должна сама поймать этого негодяя, и я это сделаю. Дверь
заперта, замок я не выломаю, да и неудобно, буду шуметь, соседи услышат,
милицию вызовут. На окне комнаты действительно у Кирилла была решетка, хоть и
довольно хлипкая. Но вот кухня…
Пройдя на кухню, я поняла, почему Кирилл не волновался, рамы
были заперты на здоровенные старинные шпингалеты, которые все проржавели. Открыть
их не было никакой возможности.
Я походила вокруг окна, подумала немного, а потом решила,
что раз шпингалеты не открыть, то я могу их отвернуть совсем. Вылезу, а окно
прикрою, потом вернемся, на место поставим. Все-таки все мужчины удивительно
самодовольные создания. Им почему-то никак не может прийти в голову, что
женщина моей комплекции способна держать в руках отвертку. Казалось бы, ну что
тут такого сложного — отвинтить четыре винта? Ну потрачу я на это вдвое больше
времени, чем средний мужчина, но ведь сделаю же! Но нет, им кажется, что мы
такие дуры, что держим отвертку другим концом или вообще путаем ее со
стамеской. Вот совсем нет у нас мозгов, хотя тут мозги как раз и не требуются.
Кирилл в этой суматохе не принял во внимание, что я — одинокая женщина.
Ремонт в моей комнате мы сделали вдвоем с Галкой, карниз и
полки прибил Сережа, но он часто уезжает, и вообще у него масса дел, а если я
буду за каждой мелочью обращаться к приятелю или еще к какому-нибудь соседу, то
рано или поздно они дадут мне понять, что «на спасибо не отъедешь», и будут
по-своему правы. А у женщин моего возраста и внешности мужчины денег не берут,
предпочитают получать в иной валюте. Так что мне пришлось научиться самой
забивать гвозди и делать многое другое.
