Едва переступив порог квартиры, Наташа почувствовала: что-то
не так. В квартире пахло по-другому.
- Ой, как накурено! - всплеснула руками мама. - У
кого-то гости, что ли?
- Небось у нашей, - недовольно проворчал отец, доставая
ключ и открывая дверь комнаты, - навела мужиков. Я знал, что этим кончится.
Но в квартире стояла тишина, никаких посторонних голосов не
слышно. Непохоже, чтобы у Люси были гости.
- Доча, поставь чайник, - попросила мама.
Наташа вышла на кухню и с удивлением увидела незнакомого
мужчину. Он сидел на табуретке в голубой майке и в трусах и курил, стряхивая
пепел в банку из-под консервов "Бычки в томатном соусе".
- Здравствуйте, - вежливо поздоровалась Наташа.
- Привет.
Мужчина медленно повернулся и окинул ее сонными глазами.
- Вы кто?
- Коля. Николай я. Твой новый сосед. Нинкин муж. А ты
кто?
- Наташа. Казанцева, - зачем-то уточнила она. - Мы
только что приехали из Сочи.
- Отдыхали, стало быть, - мрачно констатировал Николай
и снова отвернулся, погрузившись в свои мысли.
Нинкин муж… Слова какие-то незнакомые. Никто в их квартире
не называл Нину Нинкой, и слышать такое было непривычно. Неужели и свадьба уже
была? Как жалко! Опять Наташа все самое интересное пропустила. Хотя Ниночку
понять можно, гораздо удобнее праздновать, когда соседи разъехались, никому не
мешаешь, можно по всей квартире гулять, танцевать, петь песни и не бояться, что
кто-то уже лег спать.
Вскоре, однако, выяснилось, что никакой свадьбы пока еще не
было, она состоится только в сентябре, но поскольку вопрос решенный, то Николай
не стал тянуть с переездом и заблаговременно переселился к будущей жене. Через
несколько дней для Казанцевых стало очевидным, что сбываются некоторые
неприятные пророчества их прозорливой соседки Бэллы Львовны. Ниночкин жених
оказался как раз таким человеком, соседства с которым они стремились избежать.
Во-первых, он страсть как любил выпить, но при этом категорически не желал
употреблять в одиночку и настырно приставал с предложением "принять на
грудь по чуть-чуть" сначала к Наташиному отцу, потом к Марику, а потом, не
добившись успеха у мужской части обитателей коммунальной квартиры, переключался
на женщин, начиная обычно с Галины Васильевны, следом за которой шли Люся (если
была дома и соизволяла открыть дверь) и Бэлла Львовна. Но это происходило
только в тех случаях, когда дома не было ни Ниночки, ни ее мамы Полины Михайловны,
которые с удовольствием составляли ему компанию. Во-вторых, у Николая был
громовой голос, который он включал в полную силу, выясняя отношения со своей
новой семьей. Вся квартира, замерев от ужаса, слушала буквально через день
длинные тирады о том, что "Нинка - лахудра та еще" и что "пусть
она спасибо скажет, что я ее такую взял" и с сегодняшнего дня пусть
помнят, кто в доме хозяин. Соседи перешептывались, бросая недовольные взгляды
на дверь комнаты, из-за которой доносился крик, но понимали, что сделать ничего
не могут. Николай кричит не на общей кухне и не в общем коридоре, а у себя
дома. Конечно, пока что он здесь не прописан, но это вопрос всего нескольких
недель, зарегистрирует брак с Ниной и тут же пропишется. Александр Иванович,
Наташин отец, пытался поговорить с новым соседом, но каждый раз все
заканчивалось одинаково.
- Иваныч, ты меня не суди строго, - говорил Николай,
покаянно бия себя в грудь, - я мужик простой, на заводе работаю, у нас в цехе
такой грохот стоит, что пока не крикнешь во всю глотку - сам себя не услышишь.
Привык, понимаешь ли, громко разговаривать, особенно если меня обидят. А они
меня обижают, вот поверь моему слову, прямо через день обижают. Я ж не со зла
ору, а от чувств.
- Пьешь много, - строго замечал Александр Иванович, -
не дело это. И к соседям пристаешь с выпивкой своей. Сколько раз я тебе
говорил: у нас квартира непьющая.
- Ну да, - похохатывал Николай, - а теща моя любезная
как же? Полина-то Михайловна ни дня всухую не проживет, и ничего, вы ей
замечаний не делаете. Да и Нинка моя выпить не прочь, и опять же ничего, вы ей
не препятствуете. А ко мне чего цепляетесь?
- Да я не потому, что ты пьешь, - начинал оправдываться
Александр Иванович, - это в конце концов твое личное дело, но делай его
потихоньку, не приставай к нам, особенно к женщинам.
- А как же? - в этом месте лицо Николая начинало
выражать полное недоумение. - Одному, что ли, пить? Это, брат Иваныч, признак
алкоголизма, верный признак. Человек, если себя уважает, должен пить в
компании.
После нескольких попыток обуздать соседа на него махнули
рукой. Аргументов, которые могли бы хоть в чем-то убедить Николая, ни у кого не
находилось, а сам Коля так искренне извинялся за доставленные неудобства…
Больше всего дружелюбия к нему проявлял, как ни странно,
Марик. Он был единственным, кто мог подолгу разговаривать к Николаем, сидя на
кухне поздно вечером, когда все хозяйки заканчивали с готовкой и мытьем посуды.
- Он что, нравится тебе? - ревниво спрашивала Наташа, с
горечью думая о том, что никогда ее любимому Марику не приходило в голову вот
так же посидеть вечером на кухне и поболтать с ней самой.
- А почему он не должен мне нравиться? - отвечал Марик
вопросом на вопрос. - Он такой же человек, как и мы все.
- Нет, он не такой, - горячилась девушка, - он грубый и
неотесанный, он пьяница и хулиган. Не понимаю, что у вас может быть общего.
- Вырастешь - поймешь, - тонко улыбался Марик. - А пока
запомни: он наш сосед, он живет в нашей квартире и будет жить в ней всегда, и
мы ничего не можем с этим поделать. Поэтому надо приспосабливаться и делать все
возможное, чтобы поддерживать с ним хорошие отношения. Вот я отношусь к Коле
по-человечески, и он перестал меня цеплять, перестал навязывать совместную
выпивку. А Люся, твоя сестра, наоборот, все время на него фыркает и дает
понять, что он не человек, а так, животное какое-то. Это его злит, и он
специально к ней цепляется при каждой возможности.
Свадьба Нины и Николая превратилась в кошмар, квартиру
заполнили незнакомые мужчины и женщины, быстро перепились, громко бранились,
кого-то рвало в туалете, кто-то кого-то ударил и только совместными усилиями
Марика и Наташиного отца с трудом удалось предотвратить кровавый мордобой.
Наташа едва сдерживала слезы разочарования: она так ждала этого дня, так
готовилась, одолжила у Инки Левиной модное кримпленовое платье, темно-красное с
яркими желтыми цветами, а ее сестра Мила дала на один день потрясающие
итальянские туфли. Наташе так хотелось хорошо выглядеть, ведь придут гости, все
будут нарядные и торжественные, и может быть ей удастся сесть рядом с Мариком,
который будет весь вечер за ней ухаживать, подкладывать в тарелку салат и
наливать лимонад. Но все вышло совсем не так, на Наташу никто внимания не
обращал, все пили водку или вино, а лимонада на столе вообще не было. Марик к
началу застолья опоздал, он водил своих учеников в музей и появился только
часам к пяти, его усадили где-то с краю, далеко от Наташи, а минут через
двадцать он ушел к себе, и никто, кроме самой Наташи, этого не заметил.
Промаявшись в одиночестве еще какое-то время, она тоже сбежала. Разделась в
своем закутке, аккуратно сложила платье и туфли, завернула в белую бумагу и
отправилась к подружке.
