Увлеченная расчетами, она вздрогнула, услышав совсем рядом
знакомый голос:
- Девушка, я перед вами занимал, вы не забыли?
Перед ней стоял улыбающийся Марик с авоськой в руке.
- Прихожу с работы, а меня мама в магазин посылает,
говорит, мол, Наташа только что побежала в гастроном, иди скорее, может, она
еще в очереди стоит. Удачно я успел, да, Туся? Давно стоишь?
Наташа взглянула на маленькие часики на кожаном ремешке -
подарок отца ко дню рождения.
- Минут сорок. Вставай передо мной, всего три человека
осталось.
- Неправильно мыслишь. Вот тебе рубль, возьми для нас
двести граммов "Любительской" колбасы, а я пойду в молочный очередь
занимать.
Так сменяя друг друга в очередях они купили все необходимое.
Марик левой рукой легко подхватил тяжелую Наташину сумку, а правую согнул в
локте.
- Хватайся, а то скользко, упадешь.
На улице и в самом деле было скользко, декабрьский мороз
лизал ледяным языком щеки и нос, холодный ветер засыпал в глаза мелкую снежную
крупу. У Наташи моментально замерзли руки, и только тут она сообразила, что в
пылу беготни из очереди в очередь сунула перчатки на самое дно сумки, и теперь
для того, чтобы их достать, нужно останавливаться, ставить сумку на тротуар и
выкладывать все продукты. Ладно, правую руку она засунет в карман, а вот что
делать с левой, которая так хорошо лежит на рукаве у Марика? Не убирать же ее.
Ладно, ради такого случая можно и потерпеть, до дома ведь совсем близко.
Однако Марик почти сразу заметил ее покрасневшие пальцы.
- А перчатки где? Потеряла?
- Они в сумке, я их продуктами завалила, - как можно
беспечнее отозвалась Наташа. - Да мне и не холодно совсем.
Он остановился, поставил на тротуар Наташину сумку и свою
авоську, снял перчатки и протянул ей.
- Возьми, надень, а то лапки отморозишь. Бери, бери, не
стесняйся.
- А ты как же?
- А мне не страшно, у меня, как у всех мужчин, кожа
толстая.
- Ты обо всех девушках так заботишься? - весело
спросила она.
- Не обо всех, а только о некоторых.
- О каких же?
- О самых лучших.
Сердце ее гулко заухало в груди. Вот он, тот момент, когда
удобно и уместно задать свой вопрос. Ну же, Наталья, давай, решайся, еще три
шага - и дверь подъезда, где они живут.
- Значит, я - самая лучшая? - осторожно спросила она.
- Вне всякого сомнения, - улыбнулся Марик, открывая
перед ней дверь.
- Ты не шутишь?
- Ну какие же могут быть шутки. Все знают, что Наташа
Казанцева - самая лучшая девушка на свете, спортсменка, комсомолка, отличница и
наконец просто красавица.
Они уже начали подниматься по лестнице на четвертый этаж, и
Наташа чувствовала, что что-то не так, разговор идет по какой-то совсем другой
колее и ведет совсем в другую сторону. Осталось пройти всего три этажа. И она
решилась.
- Марик, а ты кого-нибудь любишь?
И замерла в ужасе перед собственной смелостью.
- Конечно, маму люблю, друзей своих люблю, учеников. И
вас всех, моих соседей, тоже люблю.
- Я не это имела в виду. У тебя есть девушка, которую
ты любишь?
Марик остановился, удивленно посмотрела на нее.
- Вот это вопрос! Даже и не знаю, что тебе ответить, ты
меня совсем ошарашила.
- Ответь правду.
- Зачем? Зачем тебе это знать?
- Мне нужно. Марик, пожалуйста, скажи, мне очень важно
это знать.
Лицо его стало неожиданно серьезным. Свободной рукой он
погладил Наташу по холодной щеке.
- Туся, никогда не задавай вопрос, если ты не уверена,
что готова услышать ответ.
- Но я готова… - запротестовала было Наташа, однако
Марик перебил ее:
- Я все сказал. Ты подумай над моими словами. И больше
мы это обсуждать не будем, - твердо произнес он.
До квартиры они дошли в полном молчании. "Никогда не
задавай вопрос, если не уверена, что готова услышать ответ." Что это
должно означать?
О том, что Ниночка беременна, первой узнала, как всегда,
Бэлла Львовна.
- Ты кого хочешь, мальчика или девочку? - приставала к
Нине Наташа, которая почему-то страшно обрадовалась. При мысли о том, что в их
квартире появится крошечное существо, о котором нужно будет заботиться, у
Наташи становилось радостно и тепло на сердце.
- Да мне без разницы, - вяло отмахивалась Нина. - Кто
родится - тот и родится.
- А Коля кого хочет?
- Пацана, само собой. Все мужики хотят сыновей.
Теперь Наташа ходила в магазин за продуктами не только для
своей семьи, но и для Ниночкиной, ведь Полина Михайловна уже немолодая, да и на
работе сильно устает, Нине поднимать тяжести и стоять в душных очередях вредно,
а с Коли какой спрос? И если в ванной комнате Нина замачивала белье в тазу,
Наташа при первом же удобном случае старалась его постирать. А что такого? Ей
не трудно, а Ниночке вредно стоять согнувшись в три погибели над стиральной
доской. Николай, однажды застав Наташу за стиркой своих рубашек, хмыкнул и
заявил:
- Решено, начну откладывать с каждой получки, к лету
куплю Нинке стиральную машину. А то пеленки пойдут, распашонки всякие, не вечно
же ты ей помогать будешь.
Наташу покоробило это "ей". Что значит
"ей"? Наташа заботится о Нине просто потому, что больше некому это
сделать, Полина Михайловна всегда уставшая и почти каждый вечер пьяненькая, а у
Нины, между прочим, муж есть, который обязан ей помогать, но не помогает,
пальцем о палец не ударяет, даже за хлебом никогда не сходит, только и знает,
что курить на кухне и искать собутыльников. Получается, что Наташа помогает не
только Нине, но и ее мужу, делает за него то, что он сам должен был бы делать.
- Ничего, мне не трудно, - сдержанно ответила она,
продолжая оттирать изрядно заношенный воротничок Колиной рубашки. - Но если бы
ты носил рубашки по три дня, а не по месяцу, мне было бы легче их отстирывать.
- Ишь ты! - фыркнул он. - Мала еще меня поучать. Не
больно-то мы нуждаемся в твоей помощи, не хочешь стирать - не надо, в прачечную
снесу, там еще лучше постирают и погладят.
Наташа с трудом подавила в себе желание поднять таз с
мыльной водой и выплеснуть на соседа. Ну и пусть, она же не для него старается,
а для Ниночки и для маленького. А Ниночка всегда благодарит ее за помощь.
Правда, как-то вяло и безразлично, но все-таки благодарит. Особенно когда
Наташа вместо Нины моет полы в местах общего пользования, надраивает с порошком
унитаз, ванную и раковины в ванной и на кухне и отчищает плиту и духовку.
