- Ходила.
- Да? С кем это, интересно знать? - недоверчиво
прищурилась Инна.
- С Вадиком.
- С каким еще Вадиком?
- Ну там, в Сочи, два года назад, помнишь, я тебе
рассказывала. Вадик из Мурманска.
- Ах этот… Этот не в счет.
- Почему не в счет? - удивилась Наташа.
- Он за тобой не ухаживал.
- А… - начала Наташа и вдруг осеклась.
И в самом деле, ухаживал Вадик за ней или нет? Тогда, в Сочи
ей казалось, что они просто проводят вместе вечера, потому что оказались
единственными близкими по возрасту жильцами одного дома. Вадик, уезжая, даже
адреса ее не попросил и писем писать не обещал. Однако теперь, пройдя через
пристальное наблюдение за поведением Марика и исступленные поиски признаков
влюбленности с его стороны, Наташа стала понимать, что те же самые признаки
можно было увидеть и в поступках и словах ее южного приятеля. А ведь он почти
такой же красивый, как Марик, и умный, книжек много читал, и воспитанный, и
добрый. Только он намного моложе Марика, а в остальном… Может быть, Инка не так
уж и не права, утверждая, что Марик на свете не единственный? От этой мысли ей стало
почему-то грустно. Выходит, ничего необыкновенного в Марике нет, и где-то на
Земле, а может быть даже и по Москве ходят такие же как он, чудесные, умные,
красивые и добрые.
Все лето Наташа провела вместе с Инной на даче у Левиных в
Подмосковье. Она набрала с собой учебников для десятого класса с твердым
намерением заниматься каждый день. Все равно Марик женится и уедет из их
квартиры, а годовалую Иринку Нина увезла куда-то в деревню, к родственникам
Николая. Инна только плечами пожала, увидев перевязанную бечевкой стопку
учебников, взятых у кого-то из выпускников (новые будут выдавать в школе только
в сентябре).
- Ты что, серьезно? - спросила она, насмешливо глядя на
подругу.
- А что? Я всегда летом занимаюсь, ты же знаешь. И
потом, я папе слово дала, что в десятом классе у меня не будет ни одной
"четверки" в табеле.
- Ну смотри, - Инна притворно вздохнула. - Жалко,
конечно, но ничего не поделаешь, раз ты слово дала.
- А что? - забеспокоилась Наташа. - Я не понимаю, о чем
ты.
- Натуля, да ты хоть представляешь себе, что такое лето
в дачном поселке, где живут одни профессора, академики и известные артисты?
- Не представляю, - честно призналась Наташа. - У нас
нет дачи, я только к тебе иногда приезжаю, да и то зимой, на лыжах кататься.
- Вот то-то и оно! Ладно, что я тебе буду рассказывать,
сама увидишь.
И Наташа увидела. На много лет запертая любовью к Марику и
непомерным честолюбием в четырех стенах своей квартиры, она даже не
подозревала, что есть и такая жизнь, полная веселья, шумных компаний, анекдотов,
песен под гитару и танцев под магнитофонные записи зарубежных певцов и
ансамблей. Она не знала, что можно гулять всю ночь и ложиться только на
рассвете, что можно ездить на родительской машине на озеро купаться, жарить
шашлыки на берегу, сидеть по вечерам у костра и обмениваться долгими
многозначительными взглядами с сидящим напротив сыном врача из Кремлевской
больницы или с сыном известного кинорежиссера, а потом бродить с ним, взявшись
за руки, по извилистой тропинке вдоль леса, с замиранием сердца думая:
"Обнимет или не обнимет? Поцелует или не решится?" Никаких
ограничений и запретов на поздние возвращения не налагалось, присматривала за
девочками Инкина тетка, с пониманием относившаяся к юношеским забавам и твердо
знающая из многолетнего опыта дачной жизни, что в таком почтенном
респектабельном окружении ничего плохого с ее подопечными случиться не может.
Учебники, естественно, были забыты, и мысль о женитьбе
Марика не вызывала больше отчаянной боли во всем теле. Так, небольшой укол
где-то в области сердца. Спохватилась Наташа только в начале августа, когда из
подъехавшей к дому машины Инкиного отца Бориса Моисеевича Левина вылез
Александр Иванович, отец Наташи.
- Ну, как вы тут? - добродушно осведомился отец,
оглядывая огромный, поросший соснами участок и просторный деревянный дом. -
Борис Моисеевич давно меня звал вас проведать, вот, наконец, выбрался. Как,
Анна Моисеевна, не очень вам хлопотно с двумя-то девицами на выданье?
Анна Моисеевна, маленькая и кругленькая, как булочка, звонко
расхохоталась и замахала руками.
- Что вы, Александр Иванович, какие с ними хлопоты,
сами себе приготовят, сами за собой уберут. А у вас вообще не девочка, а клад,
все умеет, и печет, и жарит, и варенье варит, и штопает, и огурцы солить умеет.
Мне бы такую помощницу каждое лето на один месяц, я бы горя не знала - и вашу
семью, и Боренькину, и свою на всю зиму вареньями-соленьями обеспечила. Мы с
Наташенькой уже сорок банок смородины накрутили, и огурцов банок пятнадцать. С
завтрашнего дня за капусту возьмемся.
- А у вас свой огород? - удивился Александр Иванович,
оглядываясь. - Я не заметил.
- Да что вы, какой огород, на участке ни одной грядки
нет, только кусты, вот смородину красную и черную и крыжовник я отвоевала, а
больше Боря ничего не разрешает сажать. Мы все на базаре покупаем, здесь
дешевле, чем в городе, да и дом большой, места много, есть где развернуться. А
в городской кухне разве столько варенья наваришь? А капусты столько нашинкуешь?
- Ну, славно, славно, - приговаривал Александр
Иванович, выслушивая похвалы в адрес своей дочери. - А с занятиями как?
Продвигается дело?
- Да, потихоньку, - промямлила Наташа, мечтая только об
одном: не покраснеть и не выдать себя.
Отец пробыл на даче до вечера, вместе с Борисом Моисеевичем
стучал молотком, занимаясь починкой полок в погребе, съездил с ним на базар за
капустой, выдал Анне Моисеевне деньги за Наташино питание, от которых та шумно
и яростно отказывалась, утверждая, что съедает девочка на копейку, а помощи от
нее на сто рублей, и что если бы не Наташа, ей, Анне Моисеевне, пришлось бы
приглашать помощницу из местных жительниц и платить ей бешеные деньги. Однако
Александр Иванович увещеваниям не внял, положил конверт с деньгами на стол,
помахал всем рукой и отбыл вместе с отцом Инны на сверкающих новеньких белых
"Жигулях".
- Мне заниматься надо, - растерянно пробормотала
Наташа, глядя вслед удаляющейся машине. - Всего месяц остался.
- Да брось ты, - беспечно махнула рукой Инна. - Ты же
способная, ты и так в течение года будешь нормально учиться, если перестанешь
все время думать о Марике.
- Нет, - Наташа упрямо покачала головой, - так нельзя.
Надо заниматься. Я папе обещала.
- И что, не будешь теперь по вечерам с нами гулять?
- Буду. Заниматься можно и днем.
- А тетке помогать? А купаться на озере? А шашлыки?
- Инка, не расхолаживай меня! - засмеялась Наташа. - Я
знаю все твои хитрости и уловки. Время для занятий найти можно, было бы
желание. В конце концов, можно отказаться от озера и от шашлыков.
