- Светик, мой отец к приемной комиссии никакого
отношения не имеет. Отбор абитуриентов осуществляют известные актеры и
режиссеры. А он - преподаватель, профессор.
- А что он преподает? Актерское мастерство?
- Научный коммунизм.
- Что?! - Света резко поставила чашку с шоколадом на
стол.
- Научный коммунизм. Ты что, плохо слышишь?
- Но у него же есть связи, - растерянно заговорила
девушка, нервно постукивая ложечкой по руке, - он же нам билеты доставал в
театры и на закрытые просмотры… Ты сам говорил, что у него большие знакомства в
мире кино. Неужели он не может мне помочь?
- Светик, он даже мне не смог помочь, когда я
провалился на экзаменах в летное училище. Мне, своему родному сыну!
- Ты хочешь сказать, что я ему - никто? - Лицо ее
приобрело хищное выражение, но всего лишь на какойто миг, и снова стало
горестным и просящим. - Конечно, Игоречек, ты прав, как всегда. Если бы я
официально была твоей женой, - другой разговор. А так - кто я ему? Знакомая
сына. Он даже не знает, что мы с тобой уже давно фактически муж и жена.
Выходит, шансов у меня никаких, и придется мне возвращаться в этот дурацкий
Томск и учиться на этом дурацком юрфаке, от которого у меня уже скулы сводит.
Что ж, значит, не судьба.
Она улыбнулась и погладила Игоря по руке, и снова он с
облегчением вздохнул, увидев, что ситуация, грозившая перерасти в конфликт,
благополучно разрешилась без ссоры, слез и истерик.
В ноябре Игорь стал замечать, что в Светлане снова начала
проступать та самая надменность и холодность, которая так не нравилась ему. Они
по-прежнему жили вместе, вместе сидели на лекциях и возвращались домой, в
квартиру Тамары Серафимовны, только вот в магазины Света совсем перестала
ходить, так же как перестала есть то, что покупал Игорь.
- Не хочу, - вяло отмахивалась она, глядя в окно или
уткнувшись в книгу, - меня от этого мутит.
- С голоду помрешь, - весело предупреждал Игорь,
решивший, что лучше всего не обращать внимания на капризы и дурное настроение.
- Все равно не буду. Я не могу это есть.
- Ну хочешь, в кафе сходим? - предлагал он.
Чаще всего Света соглашалась, но иногда и это предложение
отвергала:
- Да ну, там такая же муть с комбижиром.
Она жевала булочки и бутерброды, принесенные из
университетского буфета, и запивала их чаем или лимонадом. Игорь молча пожимал
плечами и с аппетитом уминал дешевые консервы с вареной картошкой, стараясь не
смотреть при этом на кислую физиономию своей подруги.
Однажды она отказалась идти с ним домой после занятий.
- Игоречек, я пойду в общежитие, ты меня не жди.
- Зачем тебе в общежитие?
- Там девочки сабантуй устраивают, просили помочь,
салатики нарезать и все такое.
- Ну иди, - нехотя согласился Игорь.
Явилась Света за полночь, веселая, взбудораженная. От нее
пахло вином.
- Игоречек, девчонки меня не отпустили, как же так,
говорят, ты столько времени у плиты простояла, весь стол приготовила, мы тебя
не отпустим.
- Могла бы позвонить и предупредить, что
задерживаешься, - холодно ответил он, испытывая горькую обиду: для него она ни
разу не сделала даже винегрета.
- У меня "двушки" для автомата не было. Ну не
сердись, Игоречек, миленький. Давай ложиться, я так спать хочу…
Он быстро раздвинул диван и постелил постель, в радостном
предвкушении страстного и сладкого примирения, однако надежды его не
оправдались. Светлана закуталась в одеяло, отвернулась и почти сразу заснула, а
Игорь до рассвета проворочался без сна, борясь с желанием разбудить ее, обнять,
поцеловать…
Походы в общежитие случались все чаще и чаще, иногда Света
приходила домой рано, иногда поздно. А однажды не пришла совсем. Игорь и не
думал искать ее и обращаться в милицию, он отчего-то был уверен, что она ночует
в общежитии. Так и оказалось. Утром они встретились на лекции.
- Как это понимать? - спросил он, едва сдерживая ярость
и стараясь не закричать. - Что ты себе позволяешь?
И осекся. Перед ним снова стояла ТА Света, неприступная и
далекая, чужая и высокомерная. На которую он не имел никакого права не то что
кричать - даже голос повысить.
- Это Я, - она сделала упор на местоимение, - ТЕБЕ
позволяю меня ждать. Я делаю то, что считаю нужным. Я тебе никто. И ты мне -
никто.
Она подхватила свой портфельчик и ушла в другой конец
лекционного зала. До конца занятий они не обменялись больше ни словом, и домой
Света в этот день не пришла. Не пришла и на следующий день. И на следующий.
Игорь злился, считая ее поведение хамским, изнемогал от любви и тоски и
терпеливо ждал, когда Светлана перестанет сердиться и вернется к нему. Не век
же ей в общаге ночевать, да и вещи ее у него, одежда, косметика, книги.
"Перебесится", - уверенно думал он, но с каждым часом эта уверенность
все больше разбавлялась вопросительными интонациями.
На пятый день он пришел домой и сразу увидел, что в прихожей
нет ее тапочек, сиротливо стоявших на одном и том же месте с того момента, как
Светлана в последний раз ушла отсюда на занятия. "Вернулась!" - понял
Игорь. Его захлестнула горячая волна радости. "Никуда ее больше не отпущу.
Я не могу жить без нее. Мы все время были вместе, почти два года, ни на один
день не расставались, и я, идиот, просто не знал, какой это кошмар - жить без
Светки. И какое это счастье, когда она рядом. Если она хочет замуж за меня - я
готов. Хоть завтра. Только бы она никуда не уходила больше."
Он рванулся в комнату и с удивлением обнаружил, что дверь
заперта. "Зачем она закрылась? От меня?" Игорь осторожно постучал,
потом чуть громче. Подергал ручку. Никто ему не открыл, и за дверью стояла
мертвая тишина.
- Света, это я, открой! - кричал он все громче и
громче, барабаня в дверь кулаками. Ему вдруг привиделась страшная картина:
Светлана с перерезанными венами, истекающая кровью. Это он довел ее до
самоубийства, он привел ее в свой дом, стал открыто жить с ней, а жениться не
хотел, это любую девушку оскорбит до глубины души и доведет до самоубийства.
Наконец ему пришло в голову проверить полочку в прихожей,
где они оставляли ключ от комнаты. Может быть, Светка вернулась, переоделась и
пошла в магазин, а тапочки просто забыла в комнате? Такое часто бывало. Вот и
сапог ее в прихожей нет, не могла же она пойти в комнату прямо в грязных
сапогах, на которые налип мокрый серый снег?
Ключ лежал на месте. Дрожащими руками Игорь вставил его в
замок и распахнул дверь. Первое, что бросилось ему в глаза, - на гвоздике возле
двери не было знакомого цветастого халатика. Подоконник девственно чист - ни
зеркала, ни косметички, ни баночек с кремами. Нет Светкиных учебников и
конспектов, нет вазочки посреди стола. Ничего нет, кроме того, что и было до ее
появления в квартире Тамары Серафимовны.
