- Да, вы не умеете делать сюжеты. Но вы умеете находить
слова, которые попадают прямо в сердце. И вы очень хорошо чувствуете зрительный
ряд. Знаете, сколько было разных лент, призывающих бороться за противопожарную
безопасность? Десятки, если не сотни. И на них люди умирали от скуки. А вы
написали сценарий и, главное, закадровый текст для еще одного такого фильма - и
у зрителей ком в горле стоит, они переживают и плачут по каждому погибшему
пожарнику, по каждому задохнувшемуся в дыму ребенку. Я прекрасно помню ваши
работы, которые вы представили при поступлении во ВГИК, я же был в приемной
комиссии. И меня поразило ваше умение работать с чувствами через слова, хотя
сюжетная основа у вас и тогда хромала на обе ноги. У вас редкий дар, Наталья
Александровна, а вы пытаетесь растратить его впустую, создавая сценарии с
прекрасными диалогами, но с чудовищно слабыми сюжетами.
Она не обиделась на этого маститого режиссера, потому что
понимала: он прав. Ни один из ее самостоятельно написанных сценариев
художественных фильмов не был одобрен и утвержден. Зато как гордилась она и как
радовалась, когда ее приглашали в соавторы к признанным мастерам сюжета именно
для того, чтобы она поработала с диалогами. Нет, никогда и никто не называл
сценариста Воронову бездарной. И вот услышать такое от родной сестры…
- Почему ты решила, что моя карьера не складывается? -
сдержанно спросила она, стараясь не выдать вспыхнувшую обиду.
- Но тебя же никто не знает! - Люся сказала это с
терпением учителя, объясняющего элементарное правило арифметики. - Если бы ты
была талантливой, то была бы известной. Это очевидно. Вот Эмиль Брагинский,
который пишет сценарии для Рязанова, - он талантливый, и вся страна знает его
имя.
- Помнится мне, ты с ума сходила по фильмам Марлена
Хуциева, считала их гениальными, на "Июльский дождь" бегала по всем
захудалым домам культуры, только бы еще раз посмотреть. Кстати, не ты одна
такая, с тобой большинство населения согласится, и я тоже. А кто написал
сценарии этих фильмов, ты знаешь? Уверена, что нет, - насмешливо поддела ее
Наташа, которая никак не хотела верить в серьезность этого разговора, настолько
бредовыми казались ей высказывания сестры. - А сценарии к фильмам Гайдая кто
писал? Эти фильмы побили все мыслимые рекорды посещаемости кинотеатров у нас в
стране. Имя режиссера все знают, а имя сценариста? Только узкий круг друзей и
профессионалов. Что ты вообще знаешь о сценаристах, что с важным видом берешься
судить о нашем таланте и нашем успехе?
Последние слова Наташа почти выкрикнула, насмешливость
оказалась полностью раздавлена обидой на сестру, и не только за то, что она
говорила сейчас, в этой комнате, а вообще за все, что она сделала в своей
жизни. За то, что оттолкнула маленькую Наташу, не разрешив ей жить вместе с
собой в одной комнате, за то, что не приехала повидаться с умирающим отцом и
помочь матери и сестре ухаживать за ним, за то, что обижала родителей
невниманием и грубостью. За то, что ее любил Марик.
- Истеричка, - презрительно бросила Люся. - Типичный
синдром неудачницы. И не устраивай мне экзамен. Я хочу тебе помочь. Вот,
возьми, - она наклонилась и достала из стоящей у ног дорожной сумки несколько
толстых папок.
- Что это?
- Рукописи. На их основе ты сможешь сделать настоящие
сценарии. Любой режиссер ухватится за них обеими руками. Это будет потрясающее
кино.
- Что за рукописи? - с подозрением спросила Наташа.
- Романы. Повести. Есть несколько рассказов. Прочтешь -
увидишь.
- А кто автор?
- Естественно, я. Кто же еще?
- Ты?!
Наташа в изумлении уставилась на сестру, не веря
услышанному.
- Ну я, я, - в голосе Люси проскользнули нотки усталого
раздражения. - Что ты на меня уставилась?
- Просто я не знала, что ты пишешь… - пробормотала
Наташа.
- Естественно, - надменно кивнула сестра. - Этого никто
не знал.
- А почему ты это не публикуешь? - коварно спросила
Наташа. - Получила бы гонорар, да и славу заодно.
Ей по роду работы приходилось немало общаться с писателями и
драматургами, и она примерно представляла себе, по каким основаниям
издательство может отклонить рукопись. Интересно, что ей скажет Люся, чтобы не
уронить свое поистине королевское достоинство?
- Потому что если это будет опубликовано, то любой
сможет написать на основе моих произведений сценарий. Ты как всегда все
проспишь, найдутся другие, более умные, которые поймут, что это - золотая жила,
и вся слава достанется им. Я хочу помочь тебе, моей сестре, а не кому-то
неизвестному.
- Но ты кому-нибудь это показывала? Кто-нибудь из
специалистов читал твои рукописи?
- Естественно, нет.
В глазах сестры промелькнуло и сразу же исчезло выражение
затравленности.
- Почему? - продолжала допытываться Наташа.
- Потому что не хотела, чтобы это публиковали. Ну как
ты не понимаешь таких простых вещей? Я хотела сохранить это для тебя.
Все ясно, подумала Наташа. Люся показывала свои рукописи в
каких-то издательствах, наверное, по почте посылала, ей отказали, и теперь она
считает, что редакторы - полные невежды, не сумели разглядеть в ее творениях ту
самую золотую жилу, зерна гениальности и признаки грядущей славы. Впрочем,
редакторы и в самом деле частенько руководствуются конъюнктурными
соображениями, а вовсе не художественной ценностью произведения, и книгу о
генсеке принимают и публикуют "на ура", а по-настоящему хороший роман
о любви или детектив отклоняют, потому что такая литература не призывает
бороться за строительство светлого будущего. Как знать, может быть и вправду у
Люси талант. Может быть, она написала хорошие романы и повести. В конце концов,
должно же в Люсе быть хоть что-то, за что ее так любил Марик. Скрытый дар,
невидимый огонь, неслышимая обычным ухом музыка…
Из задумчивости ее вывел голос сестры - оказывается, Люся
продолжала что-то говорить, а Наташа ее совсем не слышит.
- …половину гонорара отдашь мне. И чтобы в титрах было
указано, что фильм снят по моему роману, больше я ни на что не претендую.
- Ты сильно рискуешь, - рассеянно произнесла Наташа,
продолжая думать о Марике. Она так и не смогла изжить в себе привычку думать о
нем каждый раз, когда по тем или иным причинам вспоминала свою первую любовь.
- Почему? Чем я рискую?
- Я могу написать плохой сценарий, даже очень плохой, я
же бездарная, как ты сама говоришь. И его не примут, и никто не будет снимать
по нему фильм. Или возьмутся, снимут - а он провалится. Разгромные рецензии, в
лучшем случае - прокат вторым экраном, в худшем - ленту положат на полку, и
зрители никогда ее не увидят. Не боишься? Может, лучше предложить твои произведения
более талантливому сценаристу? А лучше - прямо сразу режиссеру с мировым
именем, тогда уж точно провала не будет. Бондарчуку, например, или Герасимову.
Или твоему любимому Хуциеву. А?
