- Что ты к нему пристаешь? - сердито выговаривала она
соседке, выкладывая из духовки запеченную в фольге баранью ногу. - Он взрослый
человек, ему гораздо интереснее общаться с Еленой, чем с тобой. А ты прилипла к
нему и не отпускаешь.
- Если бы ему было интересно с ней, так он бы с ней и
общался, - отпарировала Ира. - А он вместо этого со мной танцевал. Значит, ему
со мной больше нравится.
- Ничего-то ты не понимаешь, - вздохнула Наташа. -
Андрей Константинович хорошо воспитан и не может отказать даме, если она просит
потанцевать с ней. Но это совсем не означает, что эта дама ему нравится.
Усвоила, малолетняя куртизанка? И не смей больше его дергать, а то из-за стола
выгоню.
- Не выгонишь, - Иринка показала ей язык и скорчила
рожицу.
- Почему это не выгоню?
- Потому что ты меня любишь и все мне прощаешь.
Скажешь, нет?
- И да, и нет. Я тебя, дуреху, действительно люблю, но
насчет того, чтобы все тебе прощать, тут ты сильно заблуждаешься. Забыла уже,
как под замком у меня три дня просидела? Снова хочешь попробовать?
Ира надулась, молча взяла большое блюдо с мясом и выложенным
по краям отварным картофелем и понесла его в комнату. До конца застолья она не
проронила ни слова, к Андрею Константиновичу больше ни с какими вопросами не
обращалась и вела себя как примерная гимназистка. Когда гости наконец
разошлись, она, все так же храня гордое обиженное молчание, помогла Наташе
унести из комнаты и вымыть грязную посуду. Наташа не пыталась ее разговорить,
она полагала, что обиды и мелкие конфликты пойдут девчонке только на пользу.
Уже лежа в постели, они с Вадимом обсуждали, как назвать
будущего ребенка. Это нужно было решить заранее, ведь в мае Вадима в Москве не
будет, и не исключено, что он снова окажется в плавании, а ребенка нужно будет
регистрировать.
- Давай, если будет девочка, назовем в честь твоей
мамы, - предложила Наташа.
- Зоей? Нет, не годится.
- Почему?
- Это не современно. Ну какая может быть Зоя?
Восемьдесят пятый год на дворе. Давай лучше в честь твоей мамы.
- А что, Галя - лучше, по-твоему? Сейчас никто девочек
Галями не называет, - возразила Наташа, привычно прикладывая ладони к
выпирающему животу, словно пытаясь нащупать ребенка и спросить у него, кто он,
мальчик или девочка, и как его зовут.
- А как сейчас называют?
- Ну, например, Катя, Юля, Олеся, Оксана. Остаются и
традиционные варианты - Ира, Марина, Наташа, Оля, Лена, Таня, Люда.
- А что? - воодушевился Вадим. - Катя - чудесное имя.
Давай Катей назовем.
- У Люськи уже есть Катя. Не хочется повторяться. Они
все-таки сестрами будут, хоть и двоюродными.
- Ладно, тогда пусть будет Юля.
- Юля у Инки Гольдман уже есть.
- Ну да, Ира у нас тоже есть, и Наташа есть, и Людмила,
Оля, Олеся и Оксана мне принципиально не нравятся, не люблю имена на букву
"О". А если Таня?
- Таня? - Наташа задумалась. У Марика жена - Таня. И
каждый раз произнося это имя, она будет вспоминать о нем. И о ней… Нет, только
не Таня. - Нет, не пойдет.
- Капризная ты у меня, - рассмеялся Вадим. - Предлагаю
компромисс. Пусть будет Оксана, но не в украинском варианте, а в русском.
Ксения, Ксюша. Как тебе?
- Здорово, - обрадовалась Наташа. - Ксюша, Ксюшенька.
Ксения Воронова. Принимается. Слушай, а если все-таки мальчик?
- Ну, уж если опять мальчик, тогда я предлагаю назвать
его Гришкой в честь твоего гинеколога, благодаря которому ты благополучно
переносишь уже третью беременность.
- Да ну тебя, - рассмеялась Наташа. - Я серьезно спрашиваю.
- А я серьезно отвечаю. Гриша Гольдман - крестный отец
всех моих детей. Неужели ты думаешь, что я не знаю, как ты не хотела рожать
Алешку сразу после Сашеньки, как просила дать направление на аборт, а он тебя
уговорил оставить ребенка!
- Знаешь?! - ахнула Наташа. - Откуда? Я же тебе не
говорила об этом. Неужели Инка продала?
- Ну да, твоя Инка продаст, - усмехнулся Вадим. - Она
скорее себе язык откусит. Вы с ней два сапога пара, ничего друг про друга не
рассказываете.
- Тогда кто же? Гриша?
- Да ты что, разве Гриша добровольно расстанется с
врачебной тайной? Только под пытками, а я не садист.
- Бэлла Львовна? - высказала очередное предположение
Наташа, и тут же сама себе ответила: - Нет, не может быть, Бэллочка никогда не
сказала бы тебе… Все, сдаюсь. Говори, кто меня продал.
- Никогда в жизни не угадаешь. Иринка.
- Ирка? - от изумления Наташа даже приподнялась в
постели. - Она-то откуда об этом узнала? Ей же тогда десять лет было, я не
могла с ней это обсуждать.
- Ты это обсуждала с Бэллой Львовной. А Иринка
подслушивала под дверью. И потом мне доложила. Только ты ее не ругай, она же
маленькая была, не понимала, что подслушивать неприлично, а пересказывать
подслушанное - подло. Ну так что, остановимся на Григории Воронове?
- Остановимся, - согласилась Наташа.
- Тогда давай спать.
* * *
Через два дня, 10 марта, телепрограммы обрушили на головы
людей очередную порцию симфонической музыки и классического балета. Первой в
квартире печальную новость узнала, как обычно, Бэлла Львовна, она включала
телевизор с самого утра.
Наташа на кухне возилась с обедом, когда соседка выглянула
из своей комнаты.
- Наташенька, кажется, у нас опять кто-то умер, -
громким шепотом сообщила она.
Наташа в испуге обернулась. Что случилось? Неужели Полина
Михайловна…?
- Кто? - вмиг задеревеневшими губами спросила она.
- Кто-то из руководства страны. Опять по телевизору по
всем программам минорная музыка. Черненко, наверное.
- О Господи, как вы меня напугали, - Наташа с
облегчением перевела дух. - Я уж думала, кто-то из наших… Интересно, кого
теперь Генсеком выберут вместо него?
- Завтра узнаем.
- Думаете, уже завтра внеочередной Пленум ЦК соберут? -
с сомнением покачала головой Наташа. - Вряд ли так скоро, на это время нужно.
- Ой, Наташенька, какая ты у меня правильная, -
засмеялась Бэлла Львовна. - При чем тут Пленум ЦК? Завтра в газетах опубликуют
официальный некролог и назовут руководителя комиссии по организации похорон.
Кто руководитель - тот и будущий Генсек. Все просто. Так всегда было, Брежнева
хоронил Андропов, Андропова хоронил Черненко. Кто Черненко похоронит, тот и
будет нами руководить, пока сам не помрет. Интересно, новый Генсек будет такой
же старый или чуток посвежее?
- Побойтесь бога, Бэлла Львовна! Откуда такой цинизм? -
пряча улыбку, заметила Наташа.
