Но волновались они, похоже, напрасно: спустя примерно полтора часа Димон, высоченный губастый парень в джинсовой куртке и белых, как у Бориса Моисеева, слаксах, вошел в квартиру Решетникова — с самодовольной улыбкой во весь рот и свертком под мышкой. По всему видать — на щите.
— Ну как? — встретил его в дверях Игорь Альфредович.
— Как не хрен делать! — гордо оказал Димон и торжественно было протянул ему сверток, но тут же передумал. — Или как, Альфредыч, может, сперва деньги?
— Ишь ты, деньги! Ты там не наследил за собой, нет? Ладно, пошли. Расскажешь, как все было, посмотрим, что ты принес, а там и решим…
— Как говорили две книжки, так и принес, чего решать-то? — покрутил головой Димон — ну, мол, ты и чудишь, босс… И, глядя, как хозяин на ходу распаковывает книги, забормотал, идя за ним следом: — Только это… Альфредыч… там про птиц про этих, про британских — один том всего оказался, в шкафу-то в этом…. Ты говорил два — а там токо один, ну я и…
— Ты чего принес?! — взревел Игорь Альфредыч, вытащив наконец принесенное на свет белый. — Нет, Ляля, ты посмотри, что этот мудофель в слаксах принес!
— А чего такого-то? — возмутился Димон. — Сказано — за две книжки платите, я две книжки вам и притаранил, хотя по мне — так лучше бы картинку какую было приватизировать. Там картинок разных — хоть жопой ешь…
Слушая весь этот бред, Игорь Альфредович, бессильно привалившись к стене, растерянно стоял у стола и смотрел на хорошо ему знакомую книгу в тисненной золотом коже.
— Господи! — выдавил он сквозь зубы с совершенно обреченным видом. Это он знаешь что приволок, Алла? Это он альдину дедову приволок! Да ты хоть соображаешь, что ты наделал, урод? Это все равно что ты «Трех богатырей» каких-нибудь из Третьяковки спер или «Ивана Грозного», который убивает сына… Как тебе хоть в голову-то вскочило, уродище!
— А чего? — слегка растерялся наконец Димон. — Я смотрю — одного тома птичьего нету, ну я… Вы ж сами сказали — платите за две книги, верно? Ну я и подумал: эта старая, красивая. Она там совсем рядом стояла с этими, с птицами, ну я ее и того… Для счета. Чего я не так сделал-то?
— Тебе что было сказано? — грозно спросил Игорь Альфредович. — Тебе было сказано: два тома про птиц, и больше ничего не трогать. Говорил я тебе это специально или нет?
— Ну, говорил… Говорили.
— А ты что? Зачем ты ее взял, а? Она, может, одна на всю Россию, на все СНГ, куда ее теперь? А искать ее будут, как, блин, золото из валютного хранилища!
Алла тем временем, кинув мимолетный взгляд на «Птиц» (надо же, за что только люди ни готовы огромные деньги платить), жадно схватила книгу, о которой так много слышала в рассказах задавшегося целью просветить ее Решетникова. Книжечка была небольшая, и от нее прямо-таки исходил аромат какого-то изящества, дающегося высоким вкусом, принадлежностью к чему-то настоящему (она почему-то при этом вспомнила красновскую соседку, Марину эту, которой, надо честно признать, очень подходили и ее духи, и ее выпендрежное платье). Она открыла книжечку и наконец своими глазами увидела знаменитую марку жившего аж полтыщи лет назад знаменитого венецианца Альдо Мунция: дельфин, обвивший своим гибким туловищем якорь… «Гипнероптомахия Полифила». Венеция. 1499 год — таких вот книжечек, поди, и выпущено-то было всего ничего, а сколько их теперь осталось? Раз, два и обчелся? Нет, чего греха таить, именно книги Алла не любила, а вот толк в дорогих вещах понимала…И если разобраться — за что, собственно, Игорь драит сейчас бедного малого? Да эта книга, поди, в несколько раз дороже каких-то долбаных британских птиц! Может, и правда, как Димон догадался, Игорь ему по полной платить не хочет? А что — тогда Игорь, наверно, прав. Чего деньгами разбрасываться, если их при себе оставить можно?
Между тем «диспут» у Димона с Игорем был в самом разгаре.
— Не, ну ты чего, в натуре, командир? Чего мне ее — назад тащить, что ли? Сам же говоришь — эта… «Три богатыря». Значит, знатно толкнуть можно, нет, что ли?
— Ну баранина! — развел руками Игорь Альфредович, обращаясь за поддержкой к Алле. — Так и не въехал до сих пор, что глупость сморозил, что из-за этой книжонки нас всех за копчик взять могут!
Но Алла, вопреки ожиданиям, не кинулась его безоговорочно поддерживать, больше того, обидно оборвала:
— Подожди, Игорь, — и развернулась к Димону: — Давай лучше расскажи, как все было. Все по порядку рассказывай, понял? Как вошел, что там дед, долго ли ты пробыл — словом, все-все. И учти, от того, что ты расскажешь, и будет теперь зависеть расчет. — Она демонстративно убрала со стола толстую пачку «зеленых», которую Решетников приготовил для расплаты со своими «руками».
Игорь Альфредович скривился — девка брала на себя слишком много. Но промолчал. Ладно, пусть этот идиот сначала расскажет все, что надо, а уж потом, когда они останутся вдвоем, он напомнит ей, кто есть кто! Ей эта выходка даром не пройдет!
— Ладно, давай рассказывай, чего жмешься! — разрешил он. — Да не тяни, и так с тобой уже время теряем…
— Да чего особо рассказывать-то? Как договаривались — так все и сделал. Перво-наперво проверил окна. И у соседки свет не горит, и у деда. Правда, у деда все-таки какой-то слабый был в одной комнате, уж потом я понял — в спальне ночник. А с улицы и не поймешь, я даже подумал, свечка, что ли, горит…
— На телевизор не думал?
— Не, телевизор — он синим горит… Синим пламенем, ха-ха!
— Ну, ты поостри еще! — цыкнул на него Игорь Альфредович.
— Не, а чего он? — пожаловался Димон Алле. — Как будто я, блин, его гробанул… Ну вот, дело привычное, правильно? Поднялся я на этаж, послушал под дверьми. Все тихо. Ну и то сказать, время-то много уже, время-то самое подходящее для наших дел… Ну дальше я… А чего дальше? А, замки! Ну, как вы и говорили — верхний я на раз открыл, только не шпилькой, а пилкой для ногтей, в самый аккурат вошла, а нижний фомкой отжал, как вы говорили. Конечно, фигня, а не замки. Я даже удивился поначалу: коллекционер, такое богатство, а замки — тьфу. А потом, уже в квартире, разглядел: она у него, у деда, на охрану была поставлена: там, у двери, и проводки, и коробка сигнальная, а только, наверно, он денег, что ли, на охрану пожалел — ну, не подключена она.
Игорь Альфредович в этом месте рассказа сурово посмотрел на Аллу — ее промашка, сигнализацию охранную просмотрела. А если б была подключена? Если б сработала? Ужас!
— Вот на таких мелочах и горят лучшие люди! — заметил он вскользь, отыгрываясь за недавнее. — Да знаешь, что тебе полагалось бы сделать за такую промашку?!
— Ой, да ладно тебе, помолчи? — снова отмахнулась она от него, как от назойливого насекомого.
Нет, с этим надо было что-то делать — девка на глазах теряла к нему уважение!
— А ты чего тут, собственно, командуешь? — не на шутку разозлился Решетников. — Расселась — и командует! Твое дело — сгоношить чего-нибудь еще на стол. Что мы, нелюди какие? Человек с дела пришел, а мы его даже не угостим?!
