Софье, жене Остроумова, он не понравился сразу — стоило ей только увидеть этого слишком улыбчивого и слишком подобострастного грека. Больше того, она сразу почуяла неладное, о чем не преминула сообщить мужу, но тому, как ни странно, Анастасис понравился. Как уж там грек нащупал его любимую струнку — кто знает, однако он так сладко пел о том времени, когда работал в Сухумском институте субтропических культур — аж в самом обезьяньем питомнике, где с удовольствием наблюдал не только за приматами, но и за столь дорогими его боссу птичками, что Леонид Александрович дрогнул. Разумеется, он и понятия не имел, что Куркиба ни разу в жизни не бывал в так красочно описываемом им месте. Да, Анастасис бывал в Сухуми, но, приезжая туда, он первым делом направлялся в любимый такими же деловыми людьми, как и он сам, ресторан «Диоскурия», расположенный на берегу моря, где плодотворно проводил время за шашлыками и свежей форелью, обильно орошаемыми винами телавских погребов. Куркиба вообще любил пожить со вкусом и потому, едва обосновавшись в таком хлебном месте, как «Остроумов фэрмаси», начал воровать уже буквально через месяц.
От хорошей жизни зарвавшийся главбух так растолстел, что уже с трудом размещался в своем «мерседесе», на котором обожал ездить не только на службу, но и в полюбившийся ему бордель, куда регулярно наведывался, несмотря на истошные вопли уязвленной супруги.
За страстным увлечением плотскими наслаждениями, сопряженными с вдохновенным пьянством и обжорством, Куркиба не заметил, как никчемный пронырливый референт шефа, сам ничего особенного из себя не представляющий, быстро и бесповоротно прибрал его к рукам. Это случилось как бы само собой — в один прекрасный день Евгений Кириллович явился к Анастасису, словно неповторимый Бендер к Корейко, и выложил перед его заплывшими жиром глазками довольно пухлое досье, переполненное такими уликами, что Куркиба опрокинулся на спину, а встать на лапки так и не смог. С тех пор ему приходилось отдавать референту босса пятьдесят процентов «дохода». Теперь Евгений Кириллович уже не казался Куркибе никчемным, напротив, он представлялся ему грозным и непоколебимым, как скала. Как назло, все это случилось для толстяка в очень неподходящий момент. Дело в том, что он давно уже присмотрел очень симпатичные бриллиантовые сережки для своей капризной девятнадцатилетней любовницы Памелы. Но роскошный подарок так и не состоялся: суровый Чванов постоянно лишал Анастасиса его «законного парноса», не давая жизнелюбивой душе толстяка развернуться во всю ее ширь…
Чванов прошел в здание компании через боковую дверь. Сотрудники редко пользовались ею, да и Евгений Кириллович не сделал бы этого, если бы вовремя не заметил на парковке напротив билдинга ярко-малиновый «фольксваген» жены босса. Ничего хорошего этот ее неурочный приезд в «Остроумов фэрмаси» не предвещал.
«Как кстати я вернулся!» — мелькнуло в голове Чванова. Если он сейчас чего и боялся по-настоящему, так это того, что трусливый и разнежившийся в свободной стране Куркиба расколется перед хозяйкой, и тогда… Евгений Кириллович даже жмурился, когда представлял себе эту картину. Как бы то ни было, но сейчас он прямо-таки пребывал в уверенности, что Софья Михайловна отнюдь не спроста заехала в головной офис фирмы. Она давно уже управляла фактически всей остроумовской империей — с тех самых пор, как Леонид Александрович, почти все свое время проводивший в оранжерее, отошел от дел, вверив все свое немалое хозяйство предприимчивой супруге, у которой воистину открылся предпринимательский талант. И не прогадал. У Софьи Михайловны был свой офис, где она предпочитала принимать и клиентов, и партнеров, и сотрудников. И едва ли не первым делом она взялась изучать по-настоящему всю бухгалтерскую документацию по вновь принятым ею отделениям и сильно преуспела в этом в отличие от Леонида Александровича.
Евгений Кириллович поспешно поднялся на третий этаж, где располагался кабинет Куркибы, и осторожно заглянул к нему через приоткрытую дверь. Анастасиса на месте не оказалось — к счастью для Евгения Кирилловича и превеликому прискорбию абхазского грека. Ибо сейчас Евгений Кириллович был решительно настроен избавиться от Куркибы. Черт с ними, с деньгами, с данью толстяка — лишь бы выйти сухим из воды перед Остроумовым. А ведь если Софья докопается до махинаций Куркибы, она докопается и до Чванова. Слава богу, что, подозревая преступную связь между ними, она, не имея пока на руках убедительных доказательств, не решается сообщить о своих предположениях мужу, не хочет его огорчать.
Не обнаружив Куркибу на месте, Евгений Кириллович быстро спустился в цокольный этаж билдинга, где размещались хозяйственные службы, и здесь, никем не замеченный, завернул в небольшую комнатушку, на двери которой красовалась табличка «Staff only» — «Только для персонала». Стены в этой комнатушке были сплошь уставлены длинными рядами металлических стеллажей, уставленных разнообразными баночками, скляночками и бутылями. Внимательно читая одну наклейку за другой, референт наконец обнаружил то, что вполне его устроило. Здесь, при офисе фармацевтической компании, находились довольно обширные оранжереи с всевозможными лекарственными растениями и, дабы уберечь их от насекомых-вредителей, от нападений грызунов и прочих нежелательных тварей, дважды в год производилось опрыскивание ядохимикатами как внутри самих оранжерей, так и на прилегающей территории.
Как правило, в качестве яда использовалось одно и то же вещество испытанный в боях с прожорливым противником цианистый водород, в просторечии именуемый синильной кислотой, баночку с которой и прихватил сейчас Чванов. Замысел его был прост: Евгений Кириллович знал, что в мини-баре Куркибы неизменно присутствует бутылка любимого бухгалтером виски, к которому он прикладывается в течение всего дня. И если этот полюбившийся толстяку напиток слегка приправить средством из баночки… Единственное, чего опасался в этот момент Чванов — как бы этот жирный идиот не предложил выпить хозяйке, с него ведь могло статься… Правда, зная Софью, Чванов не сомневался, что та безусловно откажется, но на все сто процентов исключить какую-нибудь дурную случайность было нельзя. Что ж, приходится рисковать…
Евгений Кириллович расположился в пустующем кабинете по соседству с куркибовским. Запершись изнутри, он замер, приложив ухо к перегородке. Сначала послышались торопливые тяжелые шаги — судя по всему, пришел к себе в кабинет Куркиба, даже, можно сказать, вбежал… Через некоторое время до чуткого слуха референта донеслось цоканье женских каблучков.
— Пожалуйста, ознакомьтесь вот с этим, господин Куркиба, — услышал он голос жены босса.
— Что это? — осведомился бухгалтер заискивающим голосом.
— Я что, неясно выражаюсь? — холодно проговорила Софья Михайловна. Взгляните на эти документы и сразу все поймете.
Потом Евгений Кириллович услышал звук передвигаемых стульев — очевидно, Софья села.
— Да, да, разумеется, — бормотал Куркиба, очевидно сразу все понявший. — Позвольте мне… э-э…
— Как вам будет угодно, — презрительно отозвалась женщина. — Только уверяю вас, выпивка вам нисколько не поможет, Анастас…
«Вот оно! — подумал Чванов. — Как раз с перепугу выпить решил».
