— Глаже, чем по маслу, Гер, — хохотнул
Альтал. — Они оба узнали в рисунке Аргана, а им известно, что он,
наверняка, несет им послание от Генда. Наша выдумка, будто Арган — убийца,
вполне оправдывает то, что мы посадили их под замок ради их собственной
безопасности, так что они не могут ничего возразить, не вызвав при этом подозрений.
Хуже того, они знают, что, если они не объяснят Генду, что спалить пшеничные
поля было не их идеей, он действительно пошлет кого-нибудь, чтобы их убить.
Думаю, сейчас они уже не знают, куда повернуться. Что бы они ни сделали,
кто-нибудь все равно захочет убить их.
— Бьюсь об заклад, они от этого просто с ума
сходят, — усмехнулся Гер.
— Да они в бешенстве. Мы могли бы, наверное, просто
сказать им прямо: нам известно, что они работают на Генда, и мы сажаем их за
это под арест.
— Это бы только испортило дело, мистер Альтал. Не
забавнее ли просто держать их в неведении?
— Ты прав, Гер, — гораздо забавнее. — Альтал
взглянул на противоположную сторону круглой комнаты. — А что там затеяли
девушки?
— Эмми учит Андину притворяться, — объяснил
Гер. — Это как-то связано с тем сном, который мы все видели, где злая тетя
поставила ногу на шею Андины. Андина была просто в ярости, когда Лейта сказала
ей, что пара ее генералов работает на Генда. Она собиралась спустить с них
шкуру живьем.
— Шкуру?
— Я думаю, она хотела содрать с них всю кожу. Но Эмми
сказала ей: нет. Эмми хочет, чтобы она прикинулась такой мямлей — ни рыба ни
мясо — вроде того, что она молодая и робкая, боится собственной тени и все
такое.
— Андина? Робкая?
— Пока что ей это не очень удается, — признался
Гер. — Ей никак не управиться со своим голосом. Эмми хочет, чтобы ее голос
звучал плаксиво, испуганно, а до Андины, похоже, это никак не доходит. Она все
время пытается выбить своим криком все оконные стекла. А она жутко милая, когда
сердится, правда?
— Это в некотором смысле зависит от того, где ты
стоишь, Гер, — сказал Альтал. — Если ты окажешься прямо напротив нее
в тот момент, когда она дает волю своему голоску, “милая” — это не совсем то
слово, которое приходит на ум.
— Думаю, насчет этого ты прав. Несколько раз она меня
обругала, и мне это совсем не понравилось. — А где вождь Альброн?
— Он внизу с той женщиной, у которой лошади. Она учит
его всяким приемам, которые солдаты конницы используют на войне. Но я сомневаюсь,
что он многому научился. Ему почему-то нравится смотреть на нее, а почему — я
еще не совсем понимаю, и он так занят этим рассматриванием, что, по-моему,
слушает не слишком внимательно.
— Да уж, не слишком.
— Это опять все эти дела между мальчиками-девочками,
да? — спросил Гер. — Лучше бы они не занимались этим при мне. Меня
это все время нервирует. В большинстве случаев я не знаю, что они выкинут
следующим номером.
Альтал в задумчивости поскреб щеку.
— Думаю, мы вплотную подошли к тому разговору, о котором
я упоминал раньше, Гер.
Глава 32
— Я просто не могу этого сделать! — голос Андины
эхом раздавался в их головах. — Я не буду кланяться перед этой рябой
каргой, что бы она со мной ни сделала.
— Так не пойдет, Эм, — прошептал Альтал в более
глубокой, более интимной части их общего сознания. — Может, позволишь мне
все устроить?
— Почему она не может просто сделать так, как ей
говорят? — горячилась Двейя.
— Я все улажу, котенок. Пойди помой мордочку или еще
что-нибудь. Ты прекрасно умеешь придумывать всякие хитрости, но здесь все
немного сложнее. — Вдруг он осекся. — Не влезай сюда, Лейта, —
добавил он.
Лейта, сидевшая за мраморным столом, листая Книгу, взглянула
на него своими большими невинными глазами.
— Говорю тебе, Лейта, — упрекнул ее Альтал. —
Не влезай сюда без приглашения.
Потом он перевел взгляд на Андину, которая еще вся кипела
внутри.
— Давай-ка поговорим, — предложил он ей вслух.
— Ты ничего этим не добьешься, Альтал, — вспыхнула
она, говоря также вслух. — Я не буду этого делать!
— Почему нет?
— Я эрайя Остоса, а Гелта — всего лишь животное.
— Разве это не говорит о том, что ты умнее ее?
— Конечно, я умнее.
— Пока что это не слишком заметно, Андина.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Когда ставишь капкан на зверя, нужно положить в него
приманку, маленькая принцесса. Если хочешь поймать птичку, в качестве приманки
используешь зернышки. Если ставишь капкан на медведя или волка, подходит мясо.
А Гелта — зверь особый, так что и приманка должна быть другая. Мы же хотим
поджарить Гелту на ужин, а?
— Это омерзительно, Альтал!
— Я выражаюсь образно, Андина. Чтобы сделать Гелту
съедобной, тебе понадобилась бы куча специй. Приманка, на которую мы будем ее
ловить, должна быть такой привлекательной, чтобы она не могла устоять. И это
уже твоя забота. Будь неотразима, Андина. Будь мягкой, нежной, податливой — до
тех пор, пока она на тебя не клюнет. Тут-то мы и захлопнем мышеловку и отправим
мышку в печку.
Глаза Андины в задумчивости сузились.
— Но при одном условии, Альтал, — произнесла она в
ответ.
— Каком же?
— Я вырву ей сердце.
— Андина! — простонала Лейта. — Ты даже хуже,
чем Гелта!
— Образно выражаясь, конечно, — поправилась
Андина.
— Она сделает все как надо, Альтал, — шепнула
Двейя. — Оставь все как есть.
— Почему? — спрашивал Салкан у Бхейда.
Когда Альтал заглянул в столовую в поисках Элиара, они
продолжали разговор, который, очевидно, длился почти все утро.
— Так всегда было, — сказал Бхейд молодому
пастуху.
— Но это еще не значит, что это правда, брат
Бхейд, — заявил Салкан. — Если кто-то хочет поговорить с Богом, он
должен иметь возможность делать это где угодно и когда угодно. Ему не нужно
идти в какой-нибудь храм и платить какому-нибудь жадному попу за то, чтобы он
передал Богу его послание. Я не хочу обидеть тебя, брат Бхейд, но, насколько я
видел, священников гораздо больше интересуют деньги, нежели Бог — или
благосостояние народа.
