— Заметьте это место! — крикнул он своим рабочим.
— Слушаюсь, милорд! — прокричал ему в ответ
бригадир.
Железная Челюсть подплыл к причалу.
— Насколько я понял, эти своды должны защищать грузовые
корабли во время разгрузки? — спросил он у стоящего по пояс в воде герцога
Маворского.
— Точно так, — ответил Нитрал. — У меня есть
друг на том берегу реки; как только Мавор окажется в осаде, он будет покупать
зерно в Перкуэйне и переправлять мне. Я не хочу, чтобы какие-нибудь вражеские
корабли остановили поставки хлеба. Мне кажется, друг, вы неплохо разбираетесь в
строительстве укреплений.
— Если нужно, я сумею их построить, — ответил
Колейка. — Но моя работа намного облегчается, если они уже есть. Меня
зовут Колейка, и меня наняли, чтобы дать вашим врагам хорошую взбучку.
— Рад с вами познакомиться, вождь Колейка, —
сказал герцог Нитрал, протягивая ему руку.
— Нельзя ли подождать с рукопожатиями, ваша
светлость? — сказал Колейка. — Вообще-то я не очень хорошо плаваю, и
у меня сейчас заняты руки. Мы закончили?
— Думаю, мы сделали все, что хотели, — ответил
Нитрал.
— Тогда, может быть, вылезем? Вода ужасно холодная, и я
уже начинаю замерзать.
Глава 33
“Наверное, тут все дело в форме ее руки”, — решил
Альтал, рассматривая Двейю, которая в задумчивости сидела за столом, рассеянно
положив одну руку на Книгу. От почти безграничного совершенства этого
нежно-округлого абриса ее рук у Альтал а слабели колени.
— Опять начинаешь, Алти, — сказала она, даже не
взглянув на него.
— Знаю. Но у меня есть оправдание. У тебя очень
красивые руки, ты знала об этом?
— Да.
— В остальном ты тоже прекрасна, но когда я смотрю на
тебя, твои руки как будто притягивают мой взгляд.
— Я рада, что они тебе нравятся. Пожалуйста, Алти,
думай о чем-нибудь другом. Ты меня отвлекаешь. Позови деток, милый. Мне нужно с
ними поговорить. Ах да, усыпи пока Альброна, Астарель и Салкана — просто так,
на всякий случай.
— Как скажешь, Эм.
Альтал послал мысленный импульс, проникая внутрь все еще
непривычного для него нового сообщества сознаний.
— Эмми хочет, чтобы мы собрались в башне, — молча
объявил он.
— Опять ты кричишь, Альтал, — заметила Двейя.
— Я никак не могу к этому привыкнуть, Эм, —
объяснил он. — Проникать и других — это не совсем так, как когда мы были с
тобой только вдвоем.
— Наша связь гораздо глубже, любимый.
— Я это заметил. И мы ведь по-прежнему можем говорить
наедине?
— Естественно.
— Почему “естественно”? Я думал, как только кто-то проник
в сознание, он находится там постоянно.
— Да нет же, Альтал! Это особая, очень интимная связь.
Никто, кроме тебя и меня, не может туда проникнуть. Мне думается, скоро
образуется еще пара таких же интимных связей.
— Элиар с Андиной и Лейта с Бхейдом?
— Точно. Не говори им об этом, любовь моя. Пусть они
сами обнаружат ее. Мне даже любопытно, сколько времени им на это потребуется.
— Ну раз уж ты так хочешь, Эм. — Тут ему в голову
пришла внезапная мысль. — А что мы будем делать с Салканом? Бхейд тратит
на него уйму времени, стараясь обратить в свою веру, но я считаю, это ни к
чему. Не думаю, что из Салкана выйдет хороший священник. Прежде всего, он
чересчур независим, к тому же он не слишком высокого мнения о церковниках.
— Не вмешивайся пока что, милый. Бхейд переживает
сейчас внутренний кризис.
— Да?
— Вы с Элиаром вырвали его из традиционного круга
служителей Черной Рясы, и он чувствует себя виноватым.
По-моему, его попытки обратить в свою веру Салкана — это
своеобразная форма искупления.
— Это произошло так быстро, Эм.
— Бхейд чувствует, что он покинул свой орден и нарушил
обеты. Думаю, он старается найти для своего ордена замену.
— Он пытается откупиться от духовенства с помощью
Салкана?
— Грубовато сказано, но по сути верно. Просто оставь их
в покое, Альтал. Бхейд не причиняет Салкану вреда, у него самого сейчас есть
проблемы. Недалеко то время, когда Бхейду понадобится иметь на плечах ясную
голову, и если для этого ему нужно всего лишь проповедовать Салкану, то пусть
проповедует. А теперь сделай так, чтобы Альброн, Астарель и Салкан уснули. У
нас с тобой и с детками много работы.
— Я хотела поговорить с тобой кое о чем, Двейя, —
сказала Андина, когда они все собрались в башне. — Нельзя ли нам пожить в
моем дворце в Остосе, а не в Доме? Мне действительно необходимо быть там — на
случай, если произойдет что-то чрезвычайное и я понадоблюсь Дхакану.
— Если что-то случится, Андина, я об этом узнаю, —
успокоила ее Двейя. — Есть кое-какие причины, по которым нам лучше
находиться здесь, а не в твоем дворце. Прежде всего, здесь нет шпионов.
— Ты же знаешь: тебе стоит лишь позволить Лейте сказать
мне, кто эти шпионы, и я тут же их уберу.
— Именно об этом среди прочего мы и будем сейчас
говорить, — сказала ей Двейя. Богиня обвела взглядом
присутствующих. — За последние несколько дней у каждого из вас родились
какие-то идеи. Некоторые из них весьма толковы, другие же чуть глуповаты, но не
в этом суть. Я хочу, чтобы вы все сейчас осознали, что ни одну из этих идей вы
не станете воплощать, пока Гелта не войдет во дворец Остоса. — Она сурово
посмотрела на Бхейда. — Ты слышишь, брат Бхейд?
— Конечно, Божественная, — живо отозвался он.
— Тогда отзови своих наемных убийц.
Альтал в некотором изумлении посмотрел на молодого
священника.
— Что ты задумал, Бхейд? — с любопытством спросил
он.
Бхейд слегка покраснел.
— Я не могу рассказать об этом, Альтал, — сказал
он.
— Я разрешаю тебе открыться, брат Бхейд, —
произнесла Двейя бесстрастным и холодным голосом.
Бхейд поморщился.
