— Скажи мне, что это, — сказала она
покорно. — Я тебе объясню. Ты все равно не поймешь, но я все же объясню.
— Знаешь, ты иногда говоришь обидные вещи.
— Конечно. Я делаю это нарочно. Но ты ведь все равно
любишь меня?
— Думаю, да.
— Ты думаешь?
Он усмехнулся.
— Вот я тебя и расшевелил, правда?
Она прижала уши и зашипела на него.
— Не сердись, — сказал он, почесывая ей за ушами.
Потом он снова взглянул на строчку, которая его волновала. — Если я
правильно прочел, здесь говорится, что все сотворенное Дейвосом имеет в его глазах
одинаковую ценность. Означает ли это, что человек значит для него не больше,
чем какая-нибудь букашка или песчинка?
— Не совсем так, — ответила она. — На самом
деле это означает, что Дейвос не думает о каждой отдельной частичке созданного
им мира. Для него важно все в целом. Человек — это только маленькая часть
целого, и он приходит в этот мир совсем ненадолго. Человек рождается, проживает
свою жизнь и умирает за такой короткий срок, что горы или звезды даже не
замечают, как это происходит.
— Это печально. То есть мы ничего не значим? Дейвос
даже не будет скучать по нам, когда последний из нас умрет?
— Вероятнее всего, он будет скучать. Дейвос все еще
помнит о тех живых существах, которые жили раньше и которых теперь уже нет.
— Тогда почему он дал им умереть?
— Потому что они исполнили свое предназначение. Они
выполнили то, ради чего были рождены, и Дейвос дал им уйти. Кроме того, если бы
все, кто жил раньше, жили бы и по сей день, не было бы места для нового.
— Рано или поздно это произойдет и с людьми, правда?
— Это не совсем так, Альтал. Другие существа принимают
мир таким, как он есть, а человек его изменяет.
— А Дейвос руководит нами в этих изменениях?
— Зачем ему это нужно? Дейвос не тратит сил напрасно, дорогой.
Он дает толчок, а потом идет дальше. Все ошибки, которые ты совершаешь, целиком
на твоей совести. Не ропщи за это на Дейвоса.
Альтал протянул руку и взъерошил ей шерсть.
— Мне хотелось бы, чтобы ты больше так не делал, —
сказала она. — После этого приходится всегда приглаживать шерсть заново.
— Зато тебе есть чем заняться в промежутке между сном,
Эмми, — сказал он ей и снова погрузился в чтение Книги.
Глава 6
Прошлое тем больше стиралось из памяти Альтала, чем больше
он читал Книгу. Теперь он умел уже прочитывать ее от начала до конца, и делал
это настолько часто, что мог наизусть пересказывать длинные отрывки. Чем больше
все это врезалось в его память, тем больше изменялось его представление о мире.
То, что казалось ему важным до того, как он пришел сюда, в Дом на Краю Мира,
теперь утратило свою значимость.
— Неужели я был так ничтожен, Эм? — спросил он
свою спутницу в один из вечеров ранней осенью одного из бесконечных годов.
— О чем именно ты говоришь, дорогой? — спросила
она, рассеянно намывая свои ушки.
— Я был уверен, что я величайший вор в мире, но на
самом деле я всегда был просто заурядным разбойником с большой дороги, который
бил людей по голове, чтобы украсть одежду.
— Да, совершенно верно. И что ты об этом думаешь?
— Я мог бы сделать больше за свою жизнь, правда?
— Именно для этого мы здесь, дорогой, — сказала
она ему. — Хочешь ты этого или нет, нам придется сделать больше в нашей
жизни. Я беру это на себя. — Она посмотрела на него в упор своими
таинственными зелеными глазами. — Думаю, пора научить тебя пользоваться
силой Книги.
— Что значит «пользоваться»?
— С помощью Книги ты можешь совершать некоторые вещи.
Как ты думаешь, откуда появляется по вечерам твой ужин?
— Тебе лучше знать, Эм. С моей стороны, наверное, было
бы невежливо совать нос в такие дела.
— Вежливо или невежливо, но тебе придется этому
научиться, Альтал. Некоторые слова в Книге имеют значения действий — такие как
«рубить», «копать» или «резать». Если ты знаешь, как пользоваться Книгой, эти
действия ты можешь совершать с ее помощью, вместо того чтобы самому гнуть
спину. Поначалу, когда ты будешь совершать эти действия, тебе нужно будет
прикасаться к Книге. Но после некоторой тренировки это уже не понадобится. То
же самое можно будет делать, лишь думая о Книге.
— Но ведь Книга всегда будет находиться здесь?
— В этом-то все и дело, дорогой. Книга должна
оставаться здесь. Выносить ее в мир небезопасно, а ты должен будешь выйти
отсюда, чтобы совершить некоторые дела.
— Да? Какие дела?
— Пустяки — спасти мир, сделать так, чтобы звезды
оставались на небе, где и должны быть, следить, чтобы время не
останавливалось, — вот такие дела.
— Ты разыгрываешь меня, Эм?
— Вовсе нет. Но мы приступим к этим делам позже.
Сначала давай попробуем простое. Сними башмак и забрось его под кровать. Затем
прикажи ему вернуться к тебе.
— Не думаю, что он меня послушается, Эмми.
— Послушается, если ты скажешь правильное слово. Все,
что от тебя требуется, — это положить руку на Книгу, посмотреть на башмак
и сказать: «Гвем». Это все равно что позвать щенка.
— Это ужасно устаревшее слово, Эмми.
— Конечно. Это одно из первых слов. Язык, на котором
написана Книга, — прародитель нашего языка. Из него возник язык, на
котором ты говоришь. Просто попробуй, дорогой. Когда-нибудь мы поговорим с
тобой о том, как изменялся язык.
Он с сомнением снял башмак и зашвырнул его под кровать.
Затем положил руку на Книгу и нехотя сказал:
— Гвем.
Ничего не произошло.
— Ну хватит, оставим эту затею, — пробормотал он.
— Надо скомандовать, Алти, — сказала Эмеральда с
усталостью в голосе. — Неужели ты думаешь, что щенок послушается тебя,
если ты скажешь это таким тоном?
— Гвем! — резко скомандовал он башмаку. Он
совершенно этого не ожидал, а потому не был готов защититься от башмака,
который ударил его прямо в лицо.
— Хорошо, что мы не начали с твоего копья, —
заметила Эмми. — Когда ты делаешь это, лучше выставить руки вперед,
Альтал. Пусть башмак знает, где он должен оказаться.
