— Они не ожидали, что мы это сделаем, и не были готовы
нас встретить. Это вселило в кантонского дуралея всякие дурацкие иллюзии, и он
приказал мне осадить сам город Остос. Людей у меня не хватало даже на то, чтобы
выставить дозор вокруг города, не говоря уж о том, чтобы взять его в осаду, но
этот тупица в Кантоне не послушал меня.
Альтал выругался.
— Когда у тебя закончатся бранные слова, я смогу подкинуть
тебе уйму интересных ругательств в адрес моего прежнего хозяина. За последние
две с половиной недели я только и делал, что выдумывал новые ругательства. Мне
кажется, ты принимаешь мою судьбу близко к сердцу.
— Да. Я искал одного молодого парня, который был у тебя
под началом. Его зовут Элиар. Нет ли его случайно среди твоих раненых?
— Боюсь, что нет, Альтал. Думаю, Элиар давно уже мертв,
если, конечно, эта дикарка из Остоса уже закончила резать его на мелкие
кусочки.
— Что произошло?
— Элиар очень рьяно относился к делу; ты же знаешь, как
это бывает с молодыми людьми на их первой войне. Во всяком случае, эрайо Остоса
приказывал своим войскам отступать каждый раз, едва они только нас завидят.
Элиар и еще несколько зеленых юнцов из моего отряда решили, что их противники
трусы, вместо того чтобы понять, что у них очень умный вождь. Когда мы подошли
к стенам города, жители Остоса заперли ворота у нас перед носом, предложив нам
попробовать войти, если сможем. У меня на руках было только это скопище горячих
юнцов, и все они рвались в бой, с пеной у рта умоляя меня взять город в осаду.
Элиар кричал громче всех, поэтому я поставил его во главе и приказал занять
позицию у ворот, чтобы посмотреть, сколько людей он при этом угробит.
— Грубоватый способ проверить это, сержант.
— Это единственный реальный способ проверить стойкость
и мужество молодого вождя. Элиар был хорошим парнем, и остальная молодежь
тянулась за ним. Это моя обязанность. Я должен следить за этими стихийными
лидерами и ставить их в такие ситуации, где они могли бы доказать, что способны
повести за собой войско. Терять людей — это тоже удел командующего. Так вот,
короче говоря, Элиар со своими щенками помчались через луг к городским воротам,
крича и размахивая оружием, как будто надеялись, что стены рухнут от испуга.
Когда они были примерно в пятидесяти шагах от города, ворота открылись, и эрайо
собственной персоной повел свои войска вперед, дабы немного поучить моих орущих
варваров хорошим манерам.
— Полагаю, врукопашную, — добавил Альтал мрачно.
— И ногами тоже. Они просто-таки растоптали моих юнцов.
Естественно, Элиар был в самой гуще событий и сражался весьма неплохо, пока не
схватился с самим эрайо, который как раз был вооружен боевым топором. Элиар с
плеча размахнулся на эрайо мечом, но эрайо отбил его меч своим топором. Меч
Элиара сломался у самой рукояти, и я уже подумал: «Прощай, Элиар!» Но мальчишка
меня удивил — а эрайо, наверное, удивился еще больше. Он бросил обломок своего
меча в лицо противника и взялся за кинжал. Прежде чем эрайо успел обрести
равновесие, Элиар набросился на него, работая этим кинжалом с удвоенной силой.
Он, наверное, проткнул беднягу две дюжины раз, и каждый удар оставлял рану
шириной с руку. Я даже не думал, что этот разукрашенный кинжал на такое
способен, но он действительно может проделывать в человеке очень большие дырки,
если пользоваться им умело. Конечно, люди эрайо тотчас набросились на Элиара,
взяли его и нескольких из его отряда в плен и вернулись с ними в город.
— А что это за женщина, о которой ты упомянул вначале?
— Дочь эрайо. Это девушка, которая, наверное, своим
голосом могла бы разбить стекло на расстоянии в милю. Мы очень ясно слышали ее,
когда солдаты принесли ей тело ее отца. Мы даже слышали, как она приказывает
солдатам выйти из города и разорвать нас на куски. Я считаю, что настоящие
солдаты не должны подчиняться приказам женщины, но у Андины такой голос, что ее
невозможно ослушаться. — Халор вздрогнул. — Мне и сейчас кажется,
будто я слышу его. И насколько я знаю, так оно, очевидно, и есть. Ты никогда не
слышал такого голоса. Все это произошло всего две с половиной недели назад, и,
может статься, она все еще кричит о том, сколько ярдов наших кишок она хочет
видеть развешанными на деревьях в округе.
— Андина? — переспросил Альтал.
— Так ее зовут. Красивое имя для красивой девушки, но у
этой слишком некрасивые мысли.
— Ты видел ее?
— О да. Она стояла на городской стене и с восхищением
наблюдала, как ее солдаты превращают нас в кровавое месиво. И все время
кричала, что ей мало крови, размахивая кинжалом Элиара. Она настоящая дикарка,
а теперь Андина — правительница Остоса.
— Женщина? — удивился Альтал.
— Она необычная женщина, Альтал. Она сделана из стали.
Андина была единственным ребенком эрайо, так что они наверняка поклоняются ей и
называют «эрайя Андина». Если Элиару повезло, она просто убила его на месте. Но
я в этом несколько сомневаюсь. Вероятнее всего, она отрезает от него по кусочку
его же собственным кинжалом и заставляет его смотреть, как она их ест. Меня
совершенно не удивит, если до меня дойдут слухи о том, что она попытается
вырезать его сердце так быстро, чтобы он был еще жив, пока она будет есть его у
него на глазах. Держись от нее подальше, Альтал. Прежде чем появишься
поблизости от нее, мой тебе совет: дай ей лет сорок-пятьдесят, чтобы она
поостыла.
Глава 9
— Какое нам дело до того, что она убьет его, Эм? —
спросил Альтал. — Нам нужен Кинжал, а не какой-то там недоросль из Арума.
— Когда же наконец ты научишься видеть дальше
собственного носа? — Ее голос звучал немного сердито, и в нем сквозила
довольно оскорбительная снисходительность.
— Ну хватит об этом, Эм, — сказал он твердо.
— Прости, милый, — извинилась она. —
Наверное, это было сказано немного резко. Я лишь хочу дать тебе понять, что все
взаимосвязано. Ничто не происходит само по себе. Возможно, Элиар — это
какой-нибудь неотесанный и невоспитанный дикарь из арумской провинции, но он
все-таки взял этот Кинжал из оружейной Альброна. Может, это была просто его
прихоть, но мы не можем быть уверенными, пока не проверим его. Если он не
сможет прочесть то, что написано на клинке, мы дадим ему подзатыльник и
отправим домой. Но если он сможет прочесть надпись, ему придется пойти с нами.
— А что если он такой, каким был я до того, как пришел
в Дом? Тогда я не мог прочесть даже собственного имени.
— Я это заметила. Неважно, умеет он читать или нет.
Если он один из избранных, он будет знать, что означает надпись.
— Как мы узнаем, что он читает ее правильно?
