Альтал остановился у северного окна, глядя на ледяные
вершины, и мрачное недовольство терзало его.
Вдруг за спиной он услышал тихий звук, и ему опять стало
хорошо на душе. Он вновь почувствовал себя дома, заслышав мурлыканье Эмми.
— Иди сюда, — сказала она, — иди ко мне,
милый, и я позабочусь о тебе.
Он обернулся и застыл в изумлении.
Девушка из его давнишнего сна сидела на кровати, укрытой
шкурами бизона, позади стола, на котором лежала Книга Дейвоса, и лицо ее и тело
были прекраснее всего, что он когда-либо видел.
— Иди ко мне, мой возлюбленный Альтал, —
промурлыкала она. — Я позабочусь о тебе.
Часть третья - Двейя
Глава 16
Лицо ее было таким, каким оно вот уже более двух тысяч лет
являлось ему во сне, — лицо, озаренное древним спокойным совершенством.
Она встала, и ее зеленые глаза пронзили его душу, нежные руки обвили его шею, и
она сжала его в своих страстных объятьях. Все его чувства закружились в вихре
этих объятий, и он утонул в ее поцелуе.
Сколько времени они провели обнявшись, он не мог бы сказать,
но, держа ее так близко к себе, он услышал знакомое мурлыканье и замер от удивления.
Богиня, которая заполонила все его сны, здесь, в Доме, всегда была рядом с ним,
и их судьбы были неразрывно переплетены. То, что раньше казалось ему таким
странным, теперь стало совершенно ясным.
— Ты это делаешь, чтобы дать мне понять, что мы всегда
были здесь вместе? — спросил он.
— О чем ты, Альтал?
— Ты мурлыкаешь, Эмми.
— Конечно же нет! — воскликнула она, и мурлыканье
прекратилось.
Альтал улыбнулся про себя и оставил эту тему. Очевидно, их
игра еще не закончилась.
— Может, мне только показалось, — сказал он. Затем
он снова поцеловал ее мягкие, совершенные губы, и она опять замурлыкала.
— Давай поговорим, Альтал, — сказала она ему,
отстраняясь.
— Что?
— Все это происходит слишком быстро.
— Я думал, это была твоя идея.
— Не сейчас, любимый. Потом у нас будет для этого
сколько угодно времени, но сейчас нам надо сохранять трезвую голову.
Горячая волна разочарования захлестнула его. Но он поборол
ее.
— Думаю, нам действительно надо поговорить, —
сказал он.
Она отошла на шаг назад и провела ладонями по вискам,
пропуская сквозь пальцы свои золотистые волосы.
— Ах, — сказала она, — как тепло для этого
времени года. Так о чем ты?
— Ты действительно Двейя? По крайней мере, ты сказала
мне это, когда мы шли через Магу.
— А ты запомнил. Забавно.
— Не надо так, — сказал он почти по
привычке. — Я хотел бы знать, смогут ли остальные видеть тебя так, как
вижу тебя я, или для меня ты будешь Двейя, а для других — Эмми?
— Это было бы немного трудновато, Альтал. Наверное, я
могла бы это устроить, но зачем?
— Ты знаешь, твой истинный облик производит
ошеломляющее впечатление. У каждого из них здесь есть какие-то обязанности,
которые им надо выполнять, а для этого им, наверное, надо сконцентрироваться.
Не будет ли им мешать твоя божественная красота?
Она заливисто рассмеялась и порывисто обняла его.
— О милый! — сказала она, снова целуя его. —
Ты хочешь, чтобы я была только твоей?
— Ну… — застенчиво произнес он, — думаю, отчасти
это так, но мне кажется, нам все-таки надо это обсудить. Когда ты рядом,
действительно очень трудно собраться с мыслями, Двейя.
— Благодарю вас, сэр, — ответила она, склоняясь в
шутливом реверансе.
— Ты не могла бы посерьезнее? Мне кажется, здесь есть
над чем подумать. Увидев тебя, Андина и Лейта просто позеленеют от зависти, а
разговаривать с Элиаром или Бхейдом в твоем присутствии — все равно что кричать
в колодец. От одного твоего вида можно потерять разум.
— Я же не нарочно, любимый. Я и мои братья существуем
на другом уровне реальности, и это всегда будет проглядывать, даже если мы попытаемся
это скрыть. Если ты хорошенько вспомнишь, даже когда я была кошкой Эмми, это
иногда проскальзывало. У меня от природы любящая натура, и это, похоже, всегда
заметно.
— И все-таки я думаю, что тебе лучше снова надеть свою
пушистую шкурку, Эм. Пока мы здесь, деткам нужно сохранять способность думать,
но они не смогут думать в присутствии непрерывно восходящего солнца.
— Это часть того, что нам предстоит здесь делать,
Альтал. Остальным нужно привыкнуть к тому, что я рядом. Гораздо лучше, если они
потеряют голову здесь, нежели сбить их с толку там, в реальном мире, посреди
катаклизмов.
— Может быть.
Но Альтала все еще обуревали сомнения относительно этой
идеи.
— Тогда вот еще что, — сказал он. — Не будешь
ли ты чересчур заметна, когда мы снова выйдем из Дома? Думаю, снаружи ты будешь
очень привлекать внимание.
Она пожала плечами.
— Значит, снова стану кошкой Эмми.
— Это твоя собственная идея или твой брат запретил тебе
выходить отсюда в твоем истинном обличье?
— Запретил? — В голосе ее звучал холодок, даже враждебность.
— Ну, в конце концов, он же Бог.
— Я тоже, Альтал, и никто не указывает мне, что я могу
делать, а что — нет. Эмми придумала я, а не мой брат. Я использую ее, когда мне
нужно стать незаметной. Ты должен все знать о том, как быть незаметным. Это
часть твоей задачи, и моей тоже. Никто из моих братьев не должен знать, что я
делаю, и перевоплощение помогает мне скрываться от них. — Она залилась
негромким смехом. — Иногда я тайком пробираюсь к Дейвосу, а он даже не
знает, что я у него побывала.
— Вы с Дейвосом очень близки?
— Вообще-то нет. У нас разные интересы, так что нам
особо не о чем говорить. При встрече здороваемся, вот практически и все.
— Быть Богом, наверное, значит чувствовать себя очень
одиноким.
— Вовсе нет. У нас есть мысли. — Она тайком
взглянула на него. — А теперь, кроме мыслей, у меня есть ты.
— Ах да. И ты никогда от меня не отделаешься.
Тут ему в голову пришла мысль.
