Джули прижалась к нему.
– Будем просто сидеть и дожидаться смерти? – горько спросила она.
Он легонько встряхнул ее.
– Не говори так. Мне и так несладко. Мы будем сражаться. Ты меня слышишь?
Она кивнула. Конечно. Когда понадобится, она будет храброй – ради него, ради Даррелла, ради самой себя. Но сейчас ее отвага куда-то испарилась.
– Мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты позаботилась о Сюзанне Джитер. Бобби Рэя убили, и она своими глазами видела это. Дай ей глоток виски и попробуй успокоить. Сейчас у нас нет времени на слезы.
Нет времени на слезы. Эти слова эхом отозвались в голове Джули. И в самом деле, в ближайшие часы им будет не до рыданий… это время придет позже.
– А что с Майлзом? – через силу спросила Джули, боясь услышать ответ. – Есть какая-нибудь надежда на то, что он жив?
– Скорее всего это так. Должно быть, он выехал, как только стемнело, – на несколько часов раньше Томаса. Трудно сказать, где он сейчас, но я сердцем чувствую, что с ним все в порядке. – Дерек бросил на нее взгляд, в котором ясно читалась вся его любовь. – Я не дам тебе умереть. Ни тебе, ни ребенку. Уж как-нибудь вытащу вас отсюда.
Джули собралась что-то ответить, но ее слова заглушили звуки выстрелов. Они повернулись и увидели, что Дотри Кэллахэн, размахивая белым флагом, бежит в сторону от фургонов. На его бледном от страха лице застыла глупая, страдальческая улыбка. Дерек крикнул, чтобы он остановился, но Дотри продолжал бежать.
– Не останавливай его, Арнхардт, – закричал Колби Бэскомб, – Мы сдаемся. Лучше уж быть рабами у индейцев, чем потерять свои скальпы.
– Болваны! – Дерек побежал к фургонам. – Индейцам не нужны рабы, они…
Раздался пронзительный крик, и все в ужасе уставились на Дотри Кэллахэна, который пошатнулся и упал на спину – две стрелы пронзили ему грудь, одна из них попала прямо в сердце. Его жена попыталась было вырваться от удерживающих ее мужчин, но через миг без чувств рухнула наземь.
– Они наступают! – разнесся над оцепеневшей от страха толпой голос Дерека. – Мужчины, по местам! Женщины, спрячьтесь и готовьтесь заряжать ружья!
Вот так! Они не стали ждать до утра!
Джули перелезла через баррикаду к остальным женщинам, моля Бога о том, чтобы с Дарреллом ничего не случилось. Увидев Сюджин, которая, крепко прижимая к себе обоих младенцев, скрючилась за полуразвалившейся бочкой, она почувствовала волну облегчения.
Мужчины стали стрелять, и вскоре дело наладилось – пустые винтовки отбрасывались женщинам, заряженные передавались обратно. Индейцы, дико крича, окружали фургоны. Их стрелы лились дождем. Вот пролетела одна, затем другая. Джули пришла к выводу, что индейцев не меньше сотни… а в их колонне только одиннадцать мужчин, тринадцать женщин, несколько подростков и дети. Неужели совсем никаких шансов?
Внезапно зажженная стрела попала в тент одного из фургонов. Тут же вспыхнуло пламя. Кто-то поднялся и помчался в ту сторону. Джули узнала Фрэнка Тодди. Дерек крикнул, чтобы он лег на землю, но Фрэнк продолжал бежать, пока стрела не вонзилась ему в правый глаз и он с истошным криком не рухнул навзничь. Его тело еще долго дергалось в предсмертных судорогах, пока он наконец не затих.
На этот раз никто не остановился, все продолжали свою работу – необходимость поддерживать непрерывный огонь и перезаряжать винтовки отвлекала от ужаса происходящего. Если бы не это, они, наверное, уже давно бы сошли с ума от страха. Защищающиеся были обречены и понимали это.
– Они отступают! – вдруг закричал кто-то. – Они отходят в ущелье!
Марта Тодди перелезла через баррикаду, подбежала к мужу и упала возле него, зайдясь от рыданий. Подошел кто-то из мужчин и отвел ее в сторону, мягко приговаривая, что уже ничего не поделать. Пока капитан не скомандовал «отбой», все должны были оставаться в укрытии.
Убедившись, что индейцы ушли окончательно, Дерек повернулся и сделал знак рукой – можно вылезать. Оглядев людей, он поразился тому, какое отчаяние было написано на их лицах. С этими же самыми людьми он когда-то отправлялся из Джорджии. Как же давно это было! Кажется, прошла целая вечность. Тогда они были бодрыми и жизнерадостными. Теперь же, казалось, тот внутренний свет, которым озаряли их надежда и вера, погас окончательно. Дерек глубоко вздохнул, заставил себя успокоиться и произнес:
– Будем ждать утра. Они ушли, потому что уже темно, а они не любят воевать ночью. С рассветом они вернутся, и тогда уж не остановятся, пока все мы не будем мертвы.
– Ну так, черт возьми, сделайте же что-нибудь! – выпалил Колби Бэскомб. – Мы же не можем просто сидеть и дожидаться, пока нас прикончат.
– Не можем, – спокойно ответил Дерек. – Сейчас ты соберешься и поскачешь на север, в форт Бауи, и вернешься оттуда с солдатами.
– Я? – испуганно переспросил Колби, отступая на несколько шагов и в страхе озираясь по сторонам. – Почему я? Они же схватят меня так же, как схватили Кэрригана. У меня жена, дети…
– У всех дети, Бэскомб, – холодно заметил Дерек. – Никому не хочется ехать, но кто-то же должен.
– Да? – со слезами на глазах жалобно промямлил Колби, забыв о мужской гордости. – Ну а что же вы, капитан? Кажется, благодаря вам мы оказались в этой заварухе, значит, именно вы и должны рискнуть своей задницей…
Другие мужчины согласно загудели. Дерек посмотрел на них, на каждого по очереди, затем сказал:
– Хорошо. Я поскачу, если вам и правда этого хочется, а вы тут сами разбирайтесь.
Вперед вышла Элиза Тэтчер:
– Нет! Вы не можете нас бросить! Вы – наша единственная надежда. – Она умоляюще протянула руки к окружающим. – Не дайте ему уехать. Если мы все же отобьемся, не останется никого, кто сможет вывести нас отсюда. Никого, кто бы знал дорогу.
– Она права, – согласился кто-то.
– Да, – раздался еще один голос. – Арнхардт нам нужен. Без него нам никак не обойтись.
– Давай, Бэскомб! – выкрикнул кто-то. – Не будь трусом!
Дерек жестом попросил тишины.
– Если он откажется, кто из вас будет добровольцем? – с вызовом крикнул он.
Воцарилась полная тишина. Но вот толпа заволновалась, расступилась, и из нее вышел высокий худой мальчуган и встал рядом с Дереком. Лонни Брюс Уэббер, двигая выступающим кадыком, со всей отвагой, на которую только был способен, заявил:
– Я поеду, капитан. Я хорошо держусь в седле, и у меня быстрая лошадь. Нарисуйте мне карту, покажите, как ехать, и я домчусь туда быстрее черта.
– Нет! Только не мой мальчик! – Эстер подбежала и схватила сына, но он вырвался.
– Я так решил, ма, – твердо сказал он, отстраняясь от нее. – Я здесь лучший наездник. Ты это знаешь. И у меня самая быстрая лошадь, чертовски быстрая. Я смогу это сделать.
