Дурак! Тревис с трудом заставил себя отвести взгляд. Дурак! Непроходимый тупица! Она не лучше прочих. Она такая же, как все! Просто ей повезло родиться с необычайно красивой мордашкой. Вот и все! Это болезнь и слабость заставили его на миг потерять голову. И чем быстрее он поправится и наберется сил, тем быстрее придет в себя.
– Послушайте, я хочу спать! – грубо проговорил он. – Позаботьтесь лучше о моем солдате. Вы нужны ему больше, чем мне!
Китти не спеша выпрямилась, не сводя с Тревиса глаз.
– Вряд ли вам вообще кто-то когда-то был нужен, Тревис Колтрейн! – с горечью прошептала она.
Глава 20
Китти, сидя на подоконнике, смотрела вниз, на улицу. В августе в Ричмонде стояла адская жара, и она обливалась потом. В тесной комнате было совсем нечем дышать. Как долго она просидела здесь взаперти? Пленница давно утратила счет дням. Или дни успели сложиться в недели? Тревис поместил ее сюда и поставил у дверей часового. Дважды в день приносили еду, в комнате убирали и сменяли воду в кувшине. Но при этом ей ни с кем не удалось обменяться ни единым словом.
Заслонившись рукой от слепящего солнца, Китти посмотрела на большие часы над входом в ювелирный магазин. У них в Голдсборо такие же точно часы висели над лавкой Гиддена, но этот магазин намного больше. Разложенные в витрине образцы товаров вполне могли потянуть на многие тысячи долларов. И в потоке прохожих можно было увидеть людей, вполне способных стать покупателями этого магазина. По дороге в город Китти не раз приходилось слышать о том, какое огромное количество денег появилось у людей благодаря энергичной торговле сахаром, лекарствами, кофе и чаем.
На улице мелькало довольно много негров: кто-то из них был свободен, а кто-то оставался рабом. Такие чаще служили кучерами или привратниками, широко распахивая дверь и складываясь пополам в угодливом поклоне при появлении белого. Если же это была белая женщина, то негр демонстративно отводил в сторону взгляд, как того требовали правила приличия.
Китти уже научилась различать жителей разных штатов по акценту речи и цвету мундиров. Выходцы из Алабамы носили голубое сукно. Из Джорджии – коричневое, предпочитая широкие шаровары и зеленое шитье. Енотовые шапки выдавали парней родом из Теннесси, так же как ковбойские шляпы – из Техаса, а иногда из Арканзаса. Вашингтонский артиллерийский полк щеголял белоснежными перчатками. А однажды Китти удалось полюбоваться темнокожими новоорлеанскими зуавами
[10]
в необъятных алых шароварах, белых гетрах, длинных голубых рубахах навыпуск и причудливо расшитых жилетах. За широким синим кушаком зуавы носили огромные кинжалы. По большей части солдаты Конфедерации ходили в простых серых мундирах, они вступили в армию во Флориде, Миссисипи или Южной Каролине.
Ах, как часто Китти не терпелось высунуться из окна и закричать во все горло, что ее держат здесь в неволе проклятые шпионы-федералы! Но Тревис на прощание не забыл напомнить пленнице, что лучше ей сидеть тихо, как мышь, иначе Энди распростится с жизнью. И она сидела. Потому что до сих пор с содроганием вспоминала, как перепуганного мальчишку грубо схватили и поволокли куда-то прочь, в дальний конец коридора. Нет, Китти не для того спасала ему жизнь, чтобы он погиб так глупо. И потом, должен же быть какой-то иной способ обрести свободу?
От скрипа входной двери бедняжка едва не подскочила на месте.
В дверях показался Сэм Бачер с подносом, заставленным едой, которую он выгрузил на столик возле кровати. Китти поморщилась:
– Тухлая баранина… турнепсы… и черствый кукурузный хлеб! Послушай, Сэм, сколько, по-твоему, я смогу протянуть на этих… этих отбросах?
– Не обижайся, Китти, – вполне искренне проговорил Сэм. – Я и сам не рад торчать в такой убогой гостинице, но зато ее хозяина не интересует, чем занимаются его постояльцы, а для нас это очень важно.
– А я, напротив, была бы рада, если бы он или те солдаты, что толкутся на улице, заинтересовались вами. Может, они тогда перестреляют вас всех до единого, а мы с Энди получим свободу…
– Перестань, Китти, ведь ты вовсе так не думаешь, – примирительно улыбнулся Сэм пленнице. – После всего, что нам довелось пережить, ты не на шутку привязалась ко всем нам!
Она задумчиво посмотрела ему в лицо. Да, этот увалень все чаще вызывал в ней симпатию.
– Ну ладно, пусть они пощадят тебя, но непременно застрелят твоего распрекрасного капитана!
– Ну, девочка, ты разошлась! – Сэм со смехом пододвинул к себе стул и уселся. – Потерпи, глядишь, через денек-другой мы выползем из этой норы.
– Как там Энди?
– Прекрасно. Только и знает, что спрашивает о тебе. У него в комнате нет окна, так что его участи не позавидуешь. Тревис сказал, что не может положиться на мальчишку, даже если под страхом смерти прикажет ему не высовываться из окна, ну а ты у нас просто умница и умеешь держать рот на замке.
– Но зачем нам тут торчать? И куда исчез Тревис? И что это за конфедераты, которые шляются здесь толпами с утра до ночи?
– Мы торчим здесь потому, что Тревис и еще кое-кто из наших работают в городе – собирают информацию у пьяных Ребов. В таком городе, как Ричмонд, который наводнен войсками, это нетрудно. Если солдат попадает в город, где есть кабак, он непременно пьет, ну а если он пьет… то непременно болтает. И нам остается лишь держать уши навостренными.
Китти подцепила кусочек турнепса, попробовала на вкус и брезгливо отодвинула тарелку. Ужасно! На мерзкого вида зеленую кашицу уселась муха, но тут же улетела прочь.
– Вот видите? Даже мухи брезгуют!
– Ну, Китти, потерпи еще немного, – рассудительно увещевал ее Сэм. – Мне тоже куда больше нравились твои обеды, приправленные походным дымком. А этот кукурузный хлеб похож на коровью лепешку, высушенную на солнце, правда?
Китти подошла к окну и задумчиво проговорила:
– Скорей бы уж вернулся капитан.
– Соскучилась, да?
– Соскучилась?! – Китти резко обернулась. – Сэм, я ненавижу его всем сердцем! Он смеет удерживать меня в неволе, когда я так нужна там, дома, где осталась моя мать… Я… да у меня просто слов нет, чтобы описать, как я ненавижу этого человека!
– Ну да, – хитро улыбнулся Сэм, теребя бороду, – видел я, как вы поглядываете друг на друга. Это война сделала вас врагами. Повстречайся вы в мирное время, давно бы уж поженились.
– Ты совсем выжил из ума!
– Зато я успел немало повидать на своем веку и отлично знаю, какими глупыми бывают молодые люди! – Бачер поднялся, прихватив поднос. – Значит, ты наотрез отказываешься от еды? Что ж, поступай как знаешь, вот только вряд ли ужин окажется вкуснее.
Китти покачала головой. Сэм подошел к двери, ударил по ней носком сапога, и стоявший в коридоре часовой тут же распахнул ее, выпуская сержанта. Затем дверь захлопнулась и в замке заскрипел ключ. Опять она оказалась взаперти!
