– Они нас ненавидят, однако приходят сюда, – как-то раз заявил один из солдат, после того как дамы покинули больницу. – Наверное, думают, будто быть милосердным к врагам своим – самый верный способ попасть на небеса. Но совершенно очевидно, в душе они нас презирают.
– Вы для нас больше не враги, – ответила ему Китти. – Разве вы забыли, что мы теперь снова считаемся единым государством? Мы больше не должны делить друг друга на две стороны, если хотим поддерживать мир.
Однажды утром шум женской болтовни заставил Китти, перевязывавшую руку раненому солдату, поднять глаза.
– Благотворительницы, – засмеялся солдат, – приходят сюда со своими корзинами, полными всякой дряни, которую все равно не станешь есть. Не подпускайте никого из них ко мне. Сегодня утром я не в том настроении, чтобы распевать псалмы.
– Ну, Линвуд, не будьте таким сварливым, – пожурила его Китти.
Она успела искренне привязаться к этому немолодому уже человеку, который потерял в сражении одну руку и половину другой. Он был родом из Род-Айленда и мечтал о том дне, когда сможет вернуться домой, а Китти, со своей стороны, делала все, чтобы ускорить его выздоровление. Она была единственной, кто мог заставить его каждый день вставать с постели и совершать прогулку по саду. Судя по тому негодованию, которое вызвал у него вид сновавших вдоль проходов и что-то кудахтавших женщин, сил у него заметно прибавилось.
– Терпеть их не могу, – возмущался он. – Сразу видно, им противно прикасаться к нам. Помните ту толстуху, которая на прошлой неделе выскочила из комнаты, вопя, что она, возможно, ухаживает за тем самым солдатом, который убил ее мужа? О Господи, ее визг до сих пор стоит у меня в ушах. Я не понимаю, зачем вообще доктора впускают сюда этих старых сплетниц?
– Некоторым из пациентов их приход приносит облегчение, – примирительным тоном произнесла Китти, заканчивая бинтовать ею культю – Той женщине, конечно, нечего было тут делать. Позже я слышала, что ее уговорил прийти сюда священник, потому что решил, будто она хотя бы отчасти избавится от чувства ненависти, увидев, что и северяне тоже пострадали в войне. Судя по всему, ей это не помогло.
– О да. Возможно, тот солдат, чей снаряд попал в меня, оставив калекой, и был ее мужем. Я же не закричал и не бросился бежать! – Он выплюнул на пол кусок жевательного табака, не обращая внимания на укоризненный взгляд Китти. – Пусть эти старые курицы держатся от меня подальше. Пусть распевают себе псалмы и раздают свою отраву кому-нибудь еще. Я лучше буду есть бурду, которую подают мне здесь.
Внезапно воздух пронзил крик:
– Это она! Боже мой, она! И, взгляните, она ждет ребенка! Его ребенка, тут не может быть сомнений. Того самого янки, который убил моего любимого племянника. О Господи!
Китти резко обернулась и даже приоткрыла от удивления рот, увидев тетушку Натана, Сью. Снова промелькнули воспоминания – воспоминания о роскошном особняке, где по настоянию Натана она осталась с его матерью, теткой и кузиной Нэнси Уоррен Стоунер, и о той ужасной ночи, когда в имение явились янки-фуражиры, – и Нэнси буквально бросила им на съедение Китти, чтобы спасти себя, толкнув ее тем самым на убийство. После этого, несмотря на данное Натану обещание, она покинула плантацию и вернулась в госпиталь, отказавшись жить под одной крышей с этими женщинами. Мать Натана вскоре умерла.
Теперь тетушка Сью пришла в госпиталь и, побелев от гнева, кричала:
– Как только смеет эта грешница – исчадие ада, приближаться к достойным христианам? Даже несмотря на то что эти янки – враги нам, они все же чада Господни, и некоторые из них уж верно родятся заново на небесах.
В воздухе раздались возгласы «Аминь» – некоторые со стороны пациентов, но самый громкий хор голосов со стороны женщин, бросавших сердитые взгляды на Китти. Тетушка Сью тем временем пробиралась к Китти.
– Я слышала, что ты работаешь здесь, и умоляла Бога дать мне силы хранить молчание, если мы когда-нибудь встретимся. Но увидев тебя здесь, выставляющей свой грех напоказ перед всеми, брюхатой от человека, который убил моего племянника… О Господи!
Прежде чем Китти осознала, что происходит, короткая пухлая рука женщины взметнулась в воздух, со всех сил ударив ее по лицу. Китти пошатнулась и упала на кровать, совершенно ошеломленная.
– Сатанинское отродье!
Удары сыпались на нее один за другим. Все в комнате, похоже, были потрясены. Никто не пошевелился, чтобы помочь ей, пока до Китти не донесся чей-то слабый крик:
– Ты, идиотка! Перестань, тебе говорят! – Линвуд, тяжело ступая, приблизился к отчаянно вопящей, махавшей руками женщине и с силой, о существовании которой Китти даже не подозревала, отшвырнул ее на пол. – Как ты посмела ударить эту девушку, старая ханжа! Ты не достойна даже ступать по одной земле с ней!
– В чем дело? – прогремел властный голос, и Китти, подняв лицо в ссадинах, увидела направлявшегося к ним широкими шагами доктора Теодора Малпасса, в сопровождении трех солдат.
Доктор Малпасс сделал знак одному из своих людей проводить Линвуда обратно к его кровати, и затем наклонился к тетушке Сью, помогая ей подняться.
– Не будете ли вы так любезны объяснить мне, что здесь происходит? – мрачно спросил он.
Китти потирала щеку тыльной стороной ладони, а тетушка Сью разразилась очередной тирадой.
– А я еще полагала, что некоторые из вас, янки, родятся заново на небесах. Посмотрите на нее! Она носит под сердцем ребенка от человека, который виновен в смерти моего племянника, лучшего офицера армии конфедератов, а он его зверски убил. А теперь передо мной стоит любовница его убийцы, его шлюха.
Доктор Малпасс подхватил Китти под локоть и передал ее на руки одному из своих людей:
– Отведите ее в мой кабинет и ждите меня там. Я сам все улажу.
Оцепеневшая Китти безропотно позволила увести себя. В ушах ее все еще звенели слова тетушки Сью. Все, что она сказала, было ложью, от начала до конца, но какое это теперь имело значение? Весь город поверил сплетням, которые распускала Нэнси Уоррен Стоунер, и теперь все кругом ненавидели ее не меньше, чем когда-то ее отца. «Ох, Тревис, Тревис, – беззвучно взывала она к нему, – где ты сейчас, ты мне так нужен. О Господи, Тревис, где же ты?»
По ее щеке стекла слеза, и она рассердилась на себя за слабость. Она терпеть не могла ноющих женщин.
– Хватит, – сказала она самой себе вслух, и солдат, который вел ее за собой по коридору, остановился и бросил на нее удивленный взгляд. – Я не позволю им сломить меня. Я прошла через четыре года крови и страданий и не дам этому проклятому городу растерзать меня на части.
– С вами все в порядке, мисс Китти? – спросил он сочувственно. – Может быть, я налью вам бренди или чего-нибудь еще? – Он чувствовал, как дрожала ее рука.
– Ничего страшного, – пробормотала она. – Небольшая сцена внизу только напомнила лишний раз, как мне на самом деле повезло. Я не позволю им растоптать меня. Ни за что на свете.
