У них все обязательно получится, горячо убеждала себя Китти, растирая кожу. Не для того ей пришлось пройти через столько испытаний, претерпеть столько боли, чтобы впереди ее ждали лишь новые страдания. Если Тревис будет рядом, можно не опасаться ничего. Нет таких препятствий, которые они не сумели бы преодолеть вместе.
Глава 3
Оказавшись в одном ряду с войсками генерала Шермана, уже готовыми войти в город, Тревис осадил свою лошадь. Китти, сидевшая за спиной, обхватив его руками за талию, чувствовала себя крайне неловко: солдаты беззастенчиво рассматривали ее. Рослый мужчина в перепачканном кровью мундире произнес, обнажив гнилые зубы в усмешке:
– Эй, капитан Колтрейн, вы уже наслаждаетесь плодами победы? По мне, так эта крошка выглядит очень аппетитной.
Остальные дружно загоготали.
Китти почувствовала, как напрягся Тревис и смерил ухмылявшегося солдата взглядом, от которого тот сразу съежился в седле:
– Попридержите свой язык, мистер, если не хотите его лишиться.
– Я знала, Тревис, что так и будет, – волновалась Китти, еще крепче прижимаясь к нему. – Я не могу въехать в город с тобой. Пожалуйста, отпусти меня, и я сама найду дорогу. В этом лесу мне знаком каждый куст. Мы можем встретиться с тобой позже, в городе. А сейчас все только и будут спрашивать, почему рядом с тобой в седле женщина.
– Я не могу тебя отпустить, Китти. Ты сама видела, как твое присутствие действует на этих людей, даже несмотря на то что ты находишься под защитой офицера. Им предстоит войти маршем в город, занятый без борьбы, и, конечно, они горят желанием отпраздновать победу. Не пройдет и пяти минут, как они сорвут с тебя одежду и изнасилуют.
Она вздрогнула. Он почувствовал это и похлопал ее по бедру.
– Мне очень жаль, Китти, но я не могу оставить своих людей. Таков приказ генерала. Как только мы прибудем в город, я подыщу для тебя комнату в гостинице, где ты сможешь скрыться от посторонних глаз.
– Я пойду в госпиталь.
– Кажется, ты говорила, что тебя тошнит от войны, что ты не хочешь снова видеть вокруг себя смерть и человеческие страдания. Госпиталь переполнен ранеными солдатами с обеих сторон.
– Я знаю, – отозвалась она тихо, откинув со лба прядь рыжеватых волос. – Но все же мне надо быть там. Я не единственная, кто устал от войны. Всем нам досталось. Доктору Холту не хватало людей, когда я покинула его, и сейчас у него наверняка много хлопот, когда раненых так много.
– Джонстон забрал своих с собой.
– Знаю. Я тоже собиралась, но Натан вынудил меня бежать вместе с ним. О Боже, если бы я отказалась!
Зазвучал горн, и Тревис выпрямился в седле. Все солдаты вокруг прислушались. Они были усталыми, оборванными, грязными, но каждый из них воспрянул духом при этом звуке.
Как только стих призыв горна, люди двинули своих лошадей вперед, выстроившись по четыре в ряд, и, словно повинуясь молчаливому приказу, подхватили слова песни: «Глаза мои видели славу явления Господа…»
Китти нахмурилась. Боевой гимн Республики. Они упоминали в песне имя Божие, словно это давало им право грабить и убивать. Ею овладела ярость. Слова гимна казались ей святотатством.
Солдаты закончили петь, и прежде чем они успели затянуть новую песню янки, Китти выпрямилась, подставила лицо ветру, и в наступившей тишине ясно прозвучал ее звонкий голос: «О, как хотела бы я вернуться на землю, где зреет хлопок, где еще жива память о старых временах… оглянись… оглянись… оглянись вокруг… благословенная земля Дикси
[2]
…»
Она продолжала петь куплет за куплетом, и голос ее становился все громче и разносился все дальше. Притихшие, хмурые солдаты обернулись и уставились на нее.
Тревису хотелось задушить ее на месте. Подумать только, он, всеми уважаемый офицер армии генерала Шермана, верхом на лошади с женщиной, распевающей гимн Конфедерации! Однако у него хватило здравого смысла не пытаться ее остановить. Лучше позволить ей закончить, несмотря на мрачные взгляды, которые солдаты бросали в его сторону.
Она повысила голос, чтобы пропеть последние несколько слов, когда до Тревиса донесся громовой стук копыт. Подняв глаза, он увидел самого прославленного генерала, направлявшегося к нему верхом на лошади в длиннополой шинели, развевавшейся на ветру. Однако Китти не замолчала – довела свою песню до конца и даже повторила лишний раз припев уже после того, как Тревис осадил лошадь и отдал честь генералу Шерману, грозно смотревшему на него.
– Что все это значит, капитан? – прогремел совсем рядом голос генерала. – Какое отношение вы имеете к женщине, которая, сидя на вашей лошади, смеет распевать гимн окаянных мятежников?
– В нашем гимне нет святотатства, – отрезала Китти, между тем как Тревис готов был провалиться сквозь землю. – Мы не идем в бой, упоминая имя Божие и одновременно насилуя и убивая. Все знают, что ваши люди пронеслись, словно ураган, по всему Югу, занимаясь убийствами, поджогами и разбоем. И вы поете о Боге?
На какое-то мгновение Тревису показалось, что Китти сплюнет с презрением на землю, однако она не сделала этого.
– Если я так ужасен, то почему не приказал сию же минуту вас убить? – спросил генерал Шерман.
Губы его изогнулись в язвительной улыбке, однако блеск в глазах не сулил ничего доброго.
– Зачем? У вас на совести и так достаточно злодеяний.
– Китти, ради всего святого! – Тревис обернулся в седле и бросил на нее сердитый взгляд, обдумывая, не ударить ли ее по щеке, чтобы она замолчала.
– Ну? – Ноздри Китти раздулись, в фиалковых глазах вспыхнули фиолетовые и пурпурные огоньки. – Не вы ли тот самый знаменитый генерал, который заявил, что даже ворона, летящая за вами следом, не найдет себе ничего на пропитание? Что война – это ад? Что вы намерены покарать Юг? Что ж, давайте обрушьте вашу кару на меня. Убейте меня, если это поможет вам почувствовать себя настоящим мужчиной! Только так вы заставите меня замолчать, потому что я сойду в могилу с пением «Дикси» на устах.
Генерал Шерман перевел взгляд на Тревиса и спросил свистящим шепотом, дрожа от ярости всем телом:
– Капитан Колтрейн, кто эта женщина? Мне кажется, я видел вас с ней раньше. Кто она такая и как она оказалась в вашем обществе?
– Сэр, – Тревис глубоко вздохнул и провел рукой по лбу, – это мисс Кэтрин Райт, дочь Джона Райта…
Выражение лица генерала Шермана тотчас изменилось.
– Понимаю. – Он откашлялся. – А что она делает с вами?
– Видите ли, сэр, Джон Райт был убит при Бентонвилле. Генерал, потрясенный, прикрыл глаза, не скрывая своего горя.
– О нет, – отозвался он чуть слышно. – Я не знал. Мне об этом не доложили.
