Рабина наклонилась и нежно дотронулась до руки дочери:
– Мы поговорим позже, дорогая. Позволь нам насладиться приятным обедом.
Кариста, подумала Дани, была бы красива, если бы не этот кислый, неприятный взгляд, казалось, навсегда застывший на ее лице, а не просто возникший под влиянием настроения. Похоже, ничто в жизни не доставляло Каристе истинного удовольствия, и каждый, с кем она общалась, вызывал ее недовольство.
Напряженность ощущалась почти физически, когда Рабина и Китти пытались повести обычный светский разговор. Что-то совершенно точно было не в порядке, но никто не осмеливался спросить. Дани было любопытно, но после ничем не вызванного враждебного взгляда Каристы она решила, что не стоит связываться с этой высокомерной особой. Если таинственный русский сумел воспротивиться ее запугиваниям и отказался объявить о помолвке, которой он не хотел, то это было ему же на благо, решила Дани.
Неожиданно Кариста вскочила так стремительно, что ее бокал вина опрокинулся. Она швырнула в сторону салфетку и обратила полные ненависти глаза на мать:
– Отмени прием сегодня. Драгомира вызвали обратно в Париж. Его здесь не будет, а я без него присутствовать не собираюсь.
Рабина сказала осторожно:
– Дорогая, неприятно, что Драгомиру пришлось так внезапно отбыть, и я знаю, как ты разочарована, но, согласись, было бы неверно менять наши планы. В конце концов, Китти и Дани тоже наши гости, и мы, несомненно, хотим, чтобы наши друзья встретились с ними. – Она погладила руку дочери. – Возможно, тебе стоит пойти и прилечь ненадолго. Ты почувствуешь себя лучше.
Кариста судорожно дернулась от ее прикосновения и пронзила ее взглядом.
– Что ты знаешь? – завизжала она.
Рабина встала, наконец потеряв терпение. Ухватившись за стол в поисках опоры, она встретила дерзкий взгляд дочери.
– Ты извинишься перед нашими гостями, а затем оставишь нас и отправишься в свою комнату.
– Я не обязана извиняться! – закричала Кариста. – Я ничем не обязана новоявленным буржуа!
Рабина ахнула. Дани и Китти застыли. Кариста повернулась, убежала с террасы и исчезла внутри дома.
Рабина тяжело опустилась в кресло, глубоко вздохнула и обратила полные слез глаза на Дани и Китти:
– Я сожалею. Ужасно сожалею. Что я могу еще сказать?
Китти призвала на помощь юмор, пытаясь ослабить напряженность ситуации:
– Мне, возможно, и не понравилось, что меня отнесли к среднему классу, Рабина, но в мире есть вещи и похуже.
Дани ничего не сказала.
Рабина покачала головой, взяла маленький серебряный колокольчик, лежавший возле ее тарелки, и позвонила. Мгновенно появилась служанка. Рабина указала на беспорядок, учиненный Каристой, и сделала рукой знак все убрать. Затем налила себе еще один бокал вина.
Китти предложила:
– Мы немного устали от нашего путешествия, Рабина, поэтому, возможно, нам стоит удалиться в наши апартаменты, и, если ты предпочитаешь отменить свои планы на сегодняшний вечер, пожалуйста, забудь о нас. Для нас это действительно не имеет никакого значения.
– Нет! – воскликнула Рабина. – Мы устроим прием. Я пыталась сказать Каристе, что она торопит ход событий… – Ее голос сорвался, а глаза едва заметно расширились, когда она вдруг осознала, что не было никакой необходимости сообщать позорную историю о дочери важным и влиятельным друзьям.
Она исправилась, изобразив на лице жалкое подобие улыбки:
– Вы знаете, как порывисты бывают молодые девушки, желая выставить напоказ своих кавалеров. С Каристой все будет в порядке, и я обещаю вам, что сам Лоудлум проследит за тем, чтобы она принесла вам извинения за свое непростительное поведение.
Позже, когда они остались одни, Дани поведала Китти о том, что ранее узнала от Корин.
– Ну что ж, я нисколько не удивлена, – сказала Китти. – Если бы я знала, что в деле замешан Драгомир, я бы ожидала нечто подобное.
Дани сощурилась в удивлении:
– Ты знаешь этого русского?
Китти кивнула, мягко улыбнувшись.
– Я много слышала о нем. У него есть определенная репутация в отношениях с дамами. О, я без труда понимаю, почему они охотятся за ним. Он красив, очарователен, образован – свободно говорит на пяти языках. Кое в чем он напоминает твоего отца, за исключением того, что твой отец не был богат, когда я встретила его. Драгомир же, как говорят, богат баснословно.
Я встречала его на нескольких вечерах, посвященных открытию галерей, – задумчиво продолжала она, вспоминая. – Он всегда был предельно обходителен, но… вокруг него витает некая таинственная аура, словно на самом деле он вовсе не такой, каким стремится казаться. – Неожиданно Китти покачала головой. – Это не имеет никакого значения. Мне жаль Каристу, но ей следовало быть готовой к подобному повороту. Как бы там ни было, она вовсе не кажется мне милой.
Дани разделяла ее чувства по отношению к Каристе, и до Драгомира ей тоже не было никакого дела, каким бы таинственным и завораживающим он ни был. Произошедшее только еще раз доказало верность ее собственной позиции в отношении мужчин: стоит им только позволить затронуть сердце, как они незамедлительно установят контроль над разумом и духом.
Кариста просто дурочка.
Дани никогда не позволит, чтобы подобное произошло с ней.
Она сама владела своим сердцем, своим разумом, своим духом… и, даст Бог, все так и останется в дальнейшем!
Глава 4
Прием Рабины прошел с большим успехом, несмотря на то что Кариста закрылась в своих комнатах и отказалась выходить. Даже непрерывный град тяжелых ударов, которые обрушил на дверь ее покоев Лоудлум, сначала спокойный и рассудительный, а затем начавший грозить, что изувечит ее, не убедил Каристу отказаться от самоналоженного изгнания. Перед гостями извинились, заявив, что дочь хозяйки заболела, и даже если и ходили слухи и домыслы о таинственном отсутствии гостя Каристы, то они были не слишком слышны.
Дани и Китти провели замечательный вечер, забыв о напряженной атмосфере в особняке. Они встретили множество новых людей, танцевали всю ночь напролет и с наслаждением выпили так много бокалов искристого шампанского, что до конца ночи были легкомысленны и постоянно хихикали.
Они решили отбыть утренним поездом в Монако, а не оставаться еще на один день, как планировали вначале. Они боялись, что их присутствие только усилит смущение Рабины из-за отвратительного поведения Каристы.
Ночь они провели в маленькой гостинице в Монако, а на следующее утро приказали приготовить им двух лошадей, чтобы они могли ехать в имение верхом. Дани предвкушала, как будет чудесно немного размяться, после долгого путешествия в поезде проскакать верхом на лошади, вместо того чтобы трястись в экипаже. Их багаж должны были отправить вслед за ними.
