Тревис сказал, что есть ему абсолютно не хочется, но Мэтти пошла в свою кухоньку, соединявшуюся с домом террасой.
Оставшись один, Тревис опустился на диван и закрыл лицо руками. Нет, Китти не могла умереть. Нет и нет! С ней что-то случилось. Что-то ужасное. Колтрейн чувствовал это нутром. Но она жива!
Он снова взял бутылку с вином. Будь все проклято, но он Китти найдет! Кто-то наверняка что-нибудь о ней знает. Надо только этого человека найти.
Мэтти вернулась, неся тарелку с холодным цыпленком. Тревис лежал на диване с пустой бутылкой в руках и спал. Мэтти отставила еду и, сняв со спинки дивана вязаный шерстяной платок, прикрыла им Колтрейна. Потом на цыпочках вышла из комнаты и погасила фонарь.
Дом погрузился в ночную тьму. И сама жизнь Тревиса Колтрейна была окутана мраком.
Тревис проснулся от запаха горячего свежего кофе. В первый момент он недоуменно огляделся, потому что после выпитого вина не сразу сообразил, где находится. А потом воспоминания вчерашнего дня нахлынули на него. Колтрейн сел и взял протянутую ему Мэтти чашку с кофе.
– Вы чувствуете себя хоть чуточку лучше, Тревис? Прошлой ночью вы были просто в шоке.
Сквозь окна пробивались лучи утреннего солнца, отбрасывая на натертый деревянный пол танцующие тени. Наверное, пойдет дождь, устало подумал Тревис. Голова у него раскалывалась. Будет ливень с громом и молнией, с ветром и градом. Как только может сейчас светить солнце? Даже поют обнаглевшие птицы. И Колтрейн их про себя зло отругал.
– Папочка!
В комнату вошел Джон. Он широко улыбался, спеша поскорее забраться к отцу на руки. Тревис подсадил малыша на колени и крепко прижал к себе.
– Он выглядит отлично! – произнес Колтрейн, с благодарностью посмотрев на Мэтти.
– Это точно, он молодец! – быстро отозвалась она. – Какое-то время поплакал, а потом успокоился. Дети так быстро приспосабливаются. Куда лучше, чем мы, взрослые. Он, вне сомнения, не забыл своего папу.
– И маму тоже. Как и я! Я ее найду. Клянусь!
Мэтти попробовала улыбнуться.
– Я приготовила вам завтрак, вы уж со мной не спорьте! Я знаю, вам надо поесть. А потом можете ехать в город и делать все, что считаете нужным. О Джоне не беспокойтесь. Вы ведь сами видите, что ему здесь хорошо. Я буду его опекать в ваше отсутствие.
– Спасибо, Мэтти, – от всей души поблагодарил Тревис, тоже пытаясь улыбнуться. – По крайней мере о сыне мне беспокоиться не надо. – И Колтрейн со всей силой прижал малыша к себе.
Джон положил на лицо отца мягкую, пухлую ладошку. Тревис посмотрел ему в глаза. Они были серые, как у отца, но с бледно-лиловым оттенком, как у матери.
– Я обязательно найду нашу маму, малыш, – осторожно положив подбородок на голову мальчика, хрипло произнес Тревис. – И пусть бережется тот, кто посмеет встать у меня на пути!
Малыш поднял на отца округлившиеся глаза. В них сквозил страх, но, по мере того как Джон всматривался в лицо сильного мужчины, обнимавшего его, страх пропал, уступив место другому чувству. Мальчик понимал: пока его держат эти крепкие руки, ему нечего бояться.
Ребенок не мог знать, что это чувство было так знакомо его матери, которая хорошо знала, что те, кого любит Тревис Колтрейн, надежно защищены.
Тревис въехал в город и вернул мерина на постоялый двор. Старик был на месте.
– Вы ведь все знали, да? – спросил его Колтрейн. – Поэтому вчера ночью и вели себя так странно, верно?
Старик понурил голову и уставился в покрытый грязной соломой пол.
– Да, знал, но не хотел первым вам об этом говорить. Я виноват, извините.
– Вы ни в чем не виноваты. Виноват тот сукин сын, который все это подстроил, кто бы он ни был!
Старик резко поднял голову и с удивлением взглянул на Тревиса:
– Вы думаете, ее убили? Вы так думаете? А шериф сказал, что, по его мнению, она скорее всего утонула. В ту ночь была ужасная гроза. Все помнят ту грозу до сих пор. Вышла из берегов река, и у нас чуть было не случилось наводнение. Шериф сказал, что, наверное, лошадь Китти оступилась, бедняжка упала, и ее унесло потоком.
– Китти великолепно ездила верхом, – сказал Тревис. – И она бы ни за что не стала рисковать, если бы река вышла из берегов. Она бы знала, что надо делать.
– Но ее тела нигде не нашли.
Тревис молча посмотрел на старика и вышел. Он направился в канцелярию шерифа. Голова Колтрейна была высоко поднята. Он знал, куда и зачем идет.
– Вот так встреча!
Тревис взглянул направо. На пороге конторы своего мужа стояла Нэнси Дантон. Тревис заметил, и как она злорадно улыбается, и как блестят ее глаза. У нее был вид победительницы. Разумеется, эта ведьма была бы счастлива, если бы с ним или с Китти случилось что-нибудь плохое. Особенно с Китти.
– О, да это Тревис Колтрейн. Собственной персоной! – заворковала Нэнси. – А ты все такой же красавчик!
Тревис дотронулся до шляпы, не обращая внимания на ее комплимент, и хотел проехать мимо. Но она его окликнула:
– Не одиноко тебе, Тревис, с тех пор, как тебя оставила жена? Может быть, как-нибудь вечерком зайдешь к нам с мужем поужинать?
Тревис остановился.
– Что ты сказала?
– Я сказала, – чуть хохотнула Нэнси, – что ты мог бы зайти и поужинать со мной и с…
– Нет! – качнул головой Тревис. – До этого. Про мою жену.
Нэнси покрутила над головой голубой зонтик от солнца. Глаза ее излучали восторг.
– Ах, это… Я спросила, не одиноко ли тебе с тех пор, как тебя оставила жена.
– С чего это ты, Нэнси, решила, что она меня оставила, а?
– Ну, ее ведь нет, верно? – надменно ответила Нэнси. – Уж наверняка она после твоего отъезда не долго грустила в одиночестве.
– Китти исчезла, – резко произнес Тревис. – У меня нет оснований считать, что она сделала это по своей доброй воле. Тем более что наш сынишка остался у миссис Гласс. Так что попридержи свой гадкий язык, Нэнси. Ты и без того немало боли принесла Китти в прошлом. Лучше в это не лезь.
Нэнси со злостью закрыла зонтик. Уперев руки в бедра, она воззрилась на Тревиса и прошипела:
– Ты хоть думаешь, о чем говоришь? Очень многие уверены, что твоя жена сбежала. Богу хорошо известно, что эта потаскуха всегда охотилась за мужчинами. Сначала за моим Натаном. Потом за тобой, презренный янки. Неужели ты и впрямь думал, что она будет вот так сидеть и ждать тебя? А уж что до твоего мальчишки, то вряд ли она вспомнила бы о нем, если надумала убежать с другим мужчиной!
– Не будь ты женщиной, – с угрозой проговорил Тревис, – я бы выбил из тебя все мозги, Нэнси. Ты лгунья! Как ты смеешь так говорить о Китти, ты, самая грязная, самая развратная из всех шлюх, которых я только знал!
